— Откуда ты все это знаешь?! — не выдержал Грег. Не обратив внимания на его вопрос, тот продолжал:
— Короли Безмятежной, имеющие одну со мной природу, избрали очень странный путь самосовершенствования. Родившемуся наследнику надевают блокиратор, и, лишенный телепатической связи, он живет и развивается, как обычная бабочка — с единственным сознанием в единственном теле. Затем, когда рождается наследник у него, он передает блокиратор ему. И только тогда наследник телепатически сливается со своим отцом, а иногда и с дедом и получает весь запас привезенных с Земли знаний…
Эти подробности, на фоне приближающегося конца света показались Грегу незначительными, но самки слушали Лабастьера, разинув рты, а значит, для них все это было действительно очень важно. Тот продолжал:
— Чтобы поддерживать такую цепочку, король может иметь только одного сына. Но однажды случился сбой — королева родила думателя…
«Какого еще думателя?» — нахмурился Грег. Но воплощение, сидевшее у него на плече, тихо пояснило:
— Я тебе рассказывал. Это живое хранилище знаний, куколка, так и не ставшая бабочкой… — И поспешно продолжил перевод: — Думателя скрыли от всех и поселили в Золотом Замке (так простые жители Безмятежной прозвали украденный у меня звездолет), а королева в качестве исключения, дабы династия не пресеклась, родила еще одного, нормального ребенка. Именно Лабастьеру-думателю и пришла в голову замечательная идея уничтожить Землю. Для профилактики. И именно он, получив согласие короля Лабастьера Шестого, мчится сейчас в звездолете к Солнцу, находясь с некоторых пор в непрерывной телепатической связи со мной. Отсюда у меня и вся эта информация.
Лабастьер перевел дух и продолжил:
— Но он хитер, этот думатель. Моя порода. Он знал, что, когда мы свяжемся с ним, я подчиню его своей воле. Я его, а не он меня, так как он один, а я единство во многих воплощениях, и моя ментальная сила кратна их количеству. Потому думатель специально вынырнул из гиперпространства так далеко от Земли, что телепатическая связь между нами была еще невозможна. Направив корабль на Солнце, он на поглотителях разогнал его до такой скорости, что изменить его курс стало уже нельзя… Он неуправляем. Вот и все. Я сообщил вам все сведения, которые хотел сообщить. Да! Я, конечно же, знаю теперь координаты Безмятежной, туда мы и отправимся. Это благословенная планета, — улыбнулся он, — ее удивительные пейзажи в лиловых тонах стоят сейчас перед моим внутренним взором…
Лабастьер смолк. Молчали и остальные. Первой опомнилась Лиит.
— Это ужасно, — сказала она, и Грег заметил, что в ее глазах блеснули слезы. — Миллионы бабочек Земли…
Лабастьер пожал плечами:
— Я ничего не могу с этим поделать.
— Неувязочка есть, — заметил Грег. — Если этот «думатель» такой умный, он должен был предусмотреть, что, войдя с ним в контакт, ты узнаешь координаты Безмятежной.
— И что из этого? — пожал плечами Лабастьер. — Будучи в какой-то степени мной, то есть зная меня, как самого себя, он был уверен, что новый звездолет я строить не буду, так как ничего хорошего из этой затеи не вышло. Не мог же он предугадать появление вашего корабля. А если бы не это, спасения бы мне не было.
— Почему ты рассказал нам все это только здесь, в звездолете, почему не на Земле? — спросила Лиит.
— Чтобы вы не вздумали спасать кого-то еще. Знаю я вас: решили бы прихватить с собой родственников или попытались бы выдумать способ спасения Земли… Все это могло поставить под угрозу мой единственно реальный план. И теперь нам всем уже некуда деваться… Есть один-единственный путь — на Безмятежную. — Самки растерянно перешептывались, и Лабастьер добавил: — Я, между прочим, легко мог оставить на Земле и вас. Так что вы должны быть мне благодарны, а не роптать, как прежде.
У Грега появился новый вопрос:
— Что в ящиках?
— Оружие. Настоящее оружие настоящей технологической цивилизации…
— Ты собираешься захватить Безмятежную силой? — почти утвердительно произнесла Миам. — Ты хочешь властвовать на ней так же, как властвовал на Земле?
— Да нет, необязательно, — нехорошо усмехнулся Лабастьер. — Возможно, и по-другому… А еще у меня в ящиках, точнее, в специальных холодильных контейнерах, — куколки двух видов бабочек: моих фаворитов ураний и истребленных приамов. Когда-то я стер с лица Земли этих никчемных чернокожих дикарей… Но сотню их куколок на всякий случай припрятал. Разве это не забавно — привезти ураний и приамов на Безмятежную? Хочется посмотреть на «семейный восьмиугольник»…
— Ты сам рассказал нам, что на Безмятежной бабочки счастливы и ими правит справедливый король, — сказала одна из самок, имени которой Грег еще не знал. Среди других она была самой трудолюбивой и расторопной. — Теперь ты хочешь осквернить и этот мир?
— Возлюбленная моя Наиль, а тебя не смущает, что именно этот «справедливый» король отправил своего пособника взрывать Солнце? И ты хочешь, чтобы я император Земли, отказался от мести?
— Я не оправдываю этого короля, — возразила Наиль. — Если то, что ты рассказал, правда, меня возмущает уже то, что он принуждает к противоестественному сожительству махаонов и маака… Но ведь и он, и этот думатель в звездолете — плоть от плоти твоей. Ты и твои воплощения коварны одинаково. Вы сами, никого не спрашивая, берете власть над бабочками и решаете их судьбы. И вот к чему это приводит! Гибнет Земля, гибнут народы… — Наиль распалялась — видно, она была из тех натур, которые больше молчат, но уж если заговорят, то высказывают все без остатка. Говоря, она нервно затрепетала крыльями и сейчас порхала над креслом. — Ты всегда хвалился перед нами, своими подданными, тем, что за время твоей власти на планете не случилось ни одной междоусобной войны. Но чего это стоит теперь, когда вы, Лабастьеры, погубили ее, погубили всех, кто живет на ней?! Но ты не грустишь. У тебя теперь есть новая идея. Ты хочешь разобраться со своим непокорным воплощением на Безмятежной, а страдать от этого вновь будут простые бабочки! Есть только один способ спасти бабочек — избавить их от тебя!..
Она говорила что-то еще, но сидевшее на плече Грега воплощение замолкло… А затем внезапно выдернуло из-за пояса бластер-плазмобой и выстрелило. Наиль рухнула замертво.
— Моему терпению тоже есть предел, — заявил стоящий на столе Лабастьер, разведя руками. — Кто-то еще хочет высказаться?
Самки сидели в оцепенении. «Только не я, — подумал Грег. — Эта сцена словно пробудила его от летаргии, и мысли понеслись галопом. — А какую роль в очередном своем кровавом плане ты уготовил нам, людям? Не „девятым же углом“ ты видишь нас в семействе бабочек… Да и вообще, вся эта ситуация ничуть не увеличила наших шансов. Нужней мы тебе не стали…» И тут Грег отчетливо осознал, что дела-то его сейчас плохи как никогда. Ведь чтобы пережить гиперпрыжок, он, в отличие от бабочек, должен залечь в анабиоз… А разбудят ли его вновь?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
