— Да знаю, я, — вздохнул Садков и посмотрел перед собой. — Я придумаю что-нибудь.
— Конечно, ты придумаешь! Иначе я с тебя шкуру спущу!
— Я понял, — притронулся он снова к галстуку.
— Кто эти ребята, которых ты послал к нему?
— Бывшие заключенные, которые болтаются без дела и хватаются за любую работу. Имена вам ни о чем не скажут…
— Как ты узнал о том, что Булатов оставил их с голым задом? Спрашивая об этом, я сам не верю своим словам!
— Они доехали автостопом, — ответил Садков. — Попали под ливень, — махнул он рукой. — С одним из них я увиделся час назад и от него все и узнал. У второго сломан нос. Он уже обратился в травмпункт.
— Скажи им, чтобы не вздумали идти в полицию!
— Я уже сказал и выплатил им деньги, — недовольно произнес Садков и повернулся лицом к мужчине.
— Ничего! Не обеднеешь! Держи это дело под контролем! Отвечаешь за него головой! А теперь иди. Я должен встретиться со своей дочерью! Хотя бы она все делает правильно, в отличие от вас!
Садков вышел на ночную улицу, перешел дорогу и зашел в подъезд своего дома. Ему опять не хватало воздуха, сердце билось об грудную клетку после общения с ним. Он сорвал с себя бесполезный галстук и, поднимаясь на третий этаж, смял в руке. Садков вошел в квартиру и увидел жену, которая сначала окинула его скептическим взглядом, затем произнесла равнодушным тоном:
— Привет. Помой руки и садись за стол.
— Привет, чуть позже, — ответил он направляющейся на кухню жене, и открыл дверь комнаты сына-подростка.
Тот сидел за компьютером в наушниках и был занят просмотром видеороликов. Они общались редко, чаще всего на его вопросы сын отвечал кратко и удалялся в комнату. Жена просила оставить его в покое, объясняя это тем, что у него скоро выпускные экзамены в школе, и он сильно устает. Закрыв дверь комнаты сына, Садков вошел в спальню и почувствовал свое бессилие. С тех пор, как Булатов нагло приехал в прокуратуру и швырнул ключи, он не мог думать ни о чем больше. Все его мысли вертелись вокруг него. Садков пытался придумать хоть что-нибудь, но его максимум хватало на выкуривание сигарет. Бросив галстук на кровать, он вытащил телефон и набрал номер Кондратьева.
— Иван Федорович? Зачем вы позвонили ему, а не мне?
— Потому что это он все затеял и должен был знать, что Булатов вышел на свободу.
Садков обдумывал его ответ и не смог понять, правильно это или нет.
— Как вы думаете, Булатов сможет все понять? — прикрыв глаза, спросил Садков и заметил, как в спальню вошла жена и, покачав головой, ушла, хлопнув дверью.
— Не думаю, — ответил адвокат. — Для этого ему нужно проследить за движением денег. Исаев заверил нас, что все надежно. Дознавателю год назад он отдал ответ на его запрос, в котором указано, что именно Булатов снял всю наличность через операционную кассу. Если в банк поступит еще такой запрос, то Исаев даст такой же ответ и на этом все закроется.
— А если найдется тот, кто сможет выяснить правду, например, специалист какой-нибудь?
— Успокойтесь, Дмитрий Евгеньевич, для этого у него мозгов не хватит. И перестаньте думать об этом. Год прошел с того случая. Если бы я не подсуетился, то его могли бы отпустить на несколько месяцев раньше.
— А он на досрочное освобождение писал? — удивился Садков.
— Конечно, пришлось в его документах кое-что чуть-чуть подправить. Судья и глазом не повел. Не переживайте.
— Вам легко говорить…
— Вам тоже должно быть легко. Доказательства собирали не вы.
— Я понимаю…
— Сам я основывался на тех документах, что были в деле…
— Я понимаю, — повторил Садков. — Видел я сегодня Булатова. Настроен он серьезно и решительно. Мне кажется, что я не должен был посылать к нему ребят.
— Каких ребят? — удивился Кондратьев.
Садков коротко рассказал ему о событиях днем, встал и подошел к окну.
— Поторопились, Дмитрий Евгеньевич. Вы подлили масло в огонь.
— А что мне оставалось делать, после того, как вы мне позвонили и сказали, что он спрашивал про деньги? — нервно произнес он.
— Теперь Булатов узнал о том, что вы имеете отношение к делу, вздохнул адвокат. — Прежде, чем делать, надо думать. Если телефон одного из них оказался в его руке, то дело еще хуже. Теперь у него ваш номер. Хотя, если он будет звонить, то заблокируйте входящие вызовы и все.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Садков не помнил, сколько раз он вздыхал за сегодняшний день. Ему нужно было выпить и немного ослабить невидимый узел на шее, который давил с каждой минутой сильнее и сильнее. Он прошел в гостиную, открыл минибар и вытащил коньяк.
— Я уже боюсь завтрашнего дня, — неохотно признался Садков, наливая в рюмку коньяк.
Он почувствовал за спиной осуждающий взгляд жены и напрягся еще сильнее.
— Дмитрий Евгеньевич, даже если все вскроется, то, что будет вам? Ничего. Вы основывались на данных в деле Булатова.
— И получил за это свою часть денег, — с горьким комом в горле признался Садков. — Как и вы.
— А это можно доказать? — спросил Кондратьев. — Нет. Выпейте чего-нибудь покрепче и не напрягайтесь.
Адвокат первым отключил связь. Садков засунул телефон в карман и выпил коньяк. Горькая и обжигающая жидкость опустилась в желудок, и вызвала приятное тепло. Этой ночью он напьется и заставит себя не думать о Булатове. Завтра будет сильно болеть голова, но это будет расплатой за попытку уйти от проблем.
— Опять влип? Я надеюсь это не связано с играми? — услышал он голос жены.
Он, не оборачиваясь покачал головой, и налил еще коньяка.
***
Тимур остановил машину около дома, вышел и хлопнул дверью. Было уже темно. Возле подъезда стояли Егор с двумя полицейскими и Слава. Славе он удивился больше всех, потому что ожидал увидеть не его, а Матвея с Лешей, особенно Матвея. Он приблизился к ним и поздоровался. Посмотрел уничтожающим взглядом на Славу, и взглянул на Егора. Тот просто покачал головой.
— Я приехал. По какому поводу собрание? — спросил Тимур, переводя взгляд с полицейских на Славу.
Один из мужчин в форме представился и показал удостоверение. Тимур кивнул, не глядя на документ.
— Владислав Геннадьевич написал заявление и утверждает, что вы его бросили в мусорный бак.
— А за что я его бросил туда, он не упомянул?
— Ты вмешался в наш разговор с Полиной, — подал голос Слава.
Тимур не поверил своим ушам.
— То, что ты заперся с моей девушкой в кабинете и порвал ей платье, считается разговором?! — он угрожающе надвинулся на него.
Егор перехватил его за локоть и толкнул на прежнее место.
— Тише, — шепотом произнес брат и встал рядом с ним.
Полицейские в недоумении повернули головы в сторону Славы, взглядом требуя объясниться. Он внятного ничего не мог сказать и засунул руки в карманы.
— Ты язык проглотил?! — закричал Тимур.
Потухшая злость снова вспыхнула, когда он вспомнил, как выбил дверь кабинета и увидел Полину в углу с порванным воротником.
Егор снова взял его за локоть и взглядом сказал ему успокоиться. Тимур понимал, что не стоит вести себя так перед полицейскими, но желание порвать Славу никуда не делось, а наоборот усилилось.
— Заявление будешь забирать? — спросил один из полицейских у Славы.
Он нехотя кивнул и старался не смотреть на Тимура. Он, в свою очередь, прожигал его взглядом.
— Вот и хорошо. А то развели тут бразильский сериал, а нам еще всю ночь дежурить.
Полицейские двинулись в сторону своей машины. Слава быстро побежал за ними.
— Детский сад, — покачал головой Егор. — Пошли к тебе. Я еду заказал. Скоро должны привезти.
Тимур проводил Славу угрожающим взглядом, развернулся и пошел следом за братом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Твоя импульсивность тебя до добра не доведет, — пробурчал Егор.
— Ты не первый, кто мне об этом говорит, — буркнул Тимур и открыл дверь, пропуская брата вперед. — Я никогда не поменяюсь в угоду другим. Прими это к сведению.
Егор разулся и последовал в ванную, чтобы помыть руки.
