«Дорогая, оно растет на каждой стенке южной Англии, как лепное украшение, но можешь поспорить на свои ботинки, что Тони об этом не знает! Давай, собери немного или этих мезембриантемумов, или что тебе там в голову взбредет. Показывай энтузиазм!»
«Ледяные маргаритки? – Я покорно нагнулась. Тони ждал под тамарисками не более чем в пяти ярдах. – Слушай, – сказала я, протягивая цветы Фрэнсис. – Они закрылись. Правда, они похожи на маленькие пластмассовые зонтики?»
«Боже мой, – сказала благоговейно Фрэнсис, – и только подумать, что я когда-то хотела сделать из тебя натуралиста! И еще, ты упомянула белую цаплю. В Греции белых цапель нет».
«Я это знаю. – Даже не глядя, я знала, что Тони стоит у дороги. Должно быть, мой голос четко доносился до него. – Так же не существуют золотые иволги официально. Но я их видела в Эпидавре, и честно, Фрэнсис, сегодня я видела пару их между Ханией и Кастели, и поэтому не могу ошибаться насчет золотых иволг. А чем они еще могли быть? Я допускаю, что ошиблась в отношении цапли, но не могу придумать, на что еще это похоже».
«Многие цапли выглядят белыми в полете. Ты сказала, черные лапы и желтые перепонки… А, привет, Тони, что-то очень вкусно пахнет».
Я весело сказала: «Надеюсь, это не осьминог, которого я видела сегодня в заливе?»
"Нет, дорогуши, это фрикасе, фрикасе из телятины по моему собственному рецепту… приготовлено в вине, с грибами и горошком. Я называю это блюдо «veau a jouer»
«Ради Бога, почему?»
«Ну, телятина… А обед почти готов. Напитки будут ждать, когда спуститесь. Какие предпочитаете?»
Глава 11
What bird so sings, yet so does wail?
O'tis the ravish'd nightingale.
Jug, jug, jug, jug, tereu, she cries,
Andstillher woes at midnight rise.
Lyly: Campaspe
Каяк стоял все так же спокойно в тихом заливе. На мачте горел свет. Отражение его тихо мерцало в воде. Другой фонарь, намного больше, горел в треножнике в конце пирса. А все остальное было в кромешной тьме и влажном, соленом запахе вод залива. Алкис на ночь ушел, у борта больше не было ялика. Он находился у берега, у наших ног. Мы молча его рассматривали. Рядом вдруг раздался голос, так неожиданно, что я от испуга чуть не свалилась в залив: «Хотите грести? – спросил Георгий. – Я вас покатаю!»
Я снова взглянула на каяк, такой спокойный во тьме. Стратос уплыл на рыбалку. Тони в баре. Алкис ушел домой. На первый взгляд, все выглядит, как шанс, который не следует упускать… Но… с Георгием? Если Алкис предложил бы, другое дело. Это было бы убедительным доказательством, и мы отказали бы ему, благополучно и без хлопот выяснив, что мальчика на каяке нет. Но грести туда сейчас и, возможно, действительно обнаружить там Колина… в деревне… в это время ночи…
«Что он говорит? – спросила Фрэнсис. Я сказала ей о предложении Георгия и собственных выводах. – Боюсь, ты права. Придется подождать до утра. Если мы найдем его там… – тихий смех, – единственным решением будет поднять якорь и на всех парусах помчаться прочь, с „Эросом“ и всем содержимым, чтобы встретить другой каяк. Нет сомнения, что именно это сделает твой способный друг, но посмотри правде в глаза, это один из случаев, где у женщины возможности ограничены. Полагаю, ты же не умеешь управлять этой штукой?»
«Ну, нет».
«Вот то-то и оно».
«Но есть шлюпка». Я предложила этот вариант совсем неубедительно, и Фрэнсис насмешливо фыркнула.
«Очень живо представляю, как мы гребем в кромешной тьме вдоль побережья Южного Крита и ищем каяк, который где-то спрятан в бухте. Прости, но придется принять во внимание нашу женскую ограниченность и подождать до утра».
«Как всегда, ты так права… – Я вздохнула. – Ну, скажу Георгию, что мы попросим утром Стратоса, как положено. – Я посмотрела на мальчика, который следил с широко открытыми глазами за непонятным разговором. – Большое спасибо, Георгий, но не сегодня. Мы попросим завтра мистера Алексиакиса».
«Можно сейчас попросить его, – сухо сказала Фрэнсис. – Вот он идет… и как мило было бы, если бы мы обе были на „Эросе“, бешено стараясь справиться с оснасткой и с пусковой рукояткой? Думаю, Никола, дитя мое, что мы с тобой должны выбирать менее напряженные варианты преступлений».
Лодка обогнула пирс, отчетливо послышалось тарахтение ее мотора. «Вот он! – жизнерадостно сказал Георгий, прыгнул к самому краю бетона и поднялся на цыпочки. – Ловил рыбу гарпуном. А теперь вы увидите большую рыбу, морского босса! Должно быть, он поймал одного, иначе он бы так рано не вернулся!»
Я поймала себя на том, что следила за приближением лодки с ироническим облегчением: по крайней мере, не стоит вопрос героизма. Более того, он не нужен. Мы можем выяснить то, что нужно, самым легким способом. И не ждать до утра. Даже не пришлось просить: Георгий сделал это за нас. Лодка с выключенным мотором плавно скользила вдоль берега, Стратос бросил Георгию веревку и весело приветствовал нас. «Что поймали?» – настойчиво спросил Георгий.
«Я ловил не гарпуном. Ездил к сетям. Ну, дамы, теперь вышли на другую прогулку? Это мисс Скорби, не так ли? Здравствуйте. Вижу, не теряете времени в исследовании нашего большого города. Жаль, что не поехали на морскую прогулку со мной, такая чудесная ночь».
«Дамы хотели на „Эрос“, – сказал Георгий. – Мне отнести эти ваши вещи?»
«Нет, я поведу лодку вокруг снова к отелю. Я привез некоторые снасти на „Эрос“. – Он легко стоял в качающейся лодке и смотрел на нас. – Вы действительно хотите посмотреть? Не особенно он хорош, но если вас это интересует…» Предложение он закончил пригласительным жестом.
Я засмеялась. «В действительности, это идея Георгия, он хочет покатать нас. Конечно, я бы хотела посмотреть ее, но давайте подождем рассвета. Что поймали?»
«Крабов. Будете есть завтра. Очень вкусные».
«Я слышала о них, но никогда не ела. Это они? Как их ловят?»
«Ставят ловушку вроде корзины, как для ловли омаров, и набивают травой. Заверяю, что они лучше омаров, и к тому же красивые, не правда ли? Послушай, Георгий, этого ты можешь отнести матери… Как этот мальчик догадался, что я буду возвращаться по этой дороге!» Это он сказал с улыбкой и гримасой, так как Георгий быстро убежал.
«Он именно этого ждал?»
«Конечно. Он знает все, этот ребенок. Будет находкой для Скотланд Ярда. Не хотите, дамы, чтобы я подбросил вас в отель?»
«О нет, спасибо, мы делаем турне по городу».
Стратос засмеялся. «Агиос Георгиос в Ночи? Ну, вам вряд ли нужен гид или телохранитель, иначе я бы предложил компанию. Спокойной ночи». Он оттолкнулся веслом от пирса, и лодка медленно поплыла к спокойному корпусу «Эроса». Мы пошли обратно к домам.
«Ну, полагаю, в этом что-то есть, – сказала я наконец. – Каяк чист, и наша прогулка по деревне его тоже не волнует. Или тот факт, что пронырливый маленький Георгий юлит вокруг этого места день и ночь и болтает без умолку по-гречески. Фактически я бы сказала, что Стратоса это не волнует. Где бы ни был Колин, Стратоса не волнует, что его найдут».
«Нет». Это все, что сказала Фрэнсис не совсем осторожно. Мы проходили мимо освещенной двери, и я увидела выражение лица кузины.
Мое сердце болезненно сжалось, как плоть сокращается от прикосновения льда. Наконец я сказала: «Ты уверена, что Колин мертв, так?»
«Да, дорогая, – сказала Фрэнсис. – Какая у них причина держать его живым?»
Очень темно. Хотя приближалась полночь, луна еще не взошла, а облака закрыли звезды. Я взяла у Фрэнсис ее темно-голубое поплиновое пальто и, обернувшись им, ждала наверху каменной лестницы возле моей комнаты. В доме Софии все еще горел свет. Хотя я заставила себя допустить, что Фрэнсис права, я не была готова принять эту мысль без усилий. Я приготовилась не спускать глаз с Софии всю ночь, если будет такая необходимость, и если она оставит деревню, последовать за ней. Но наступила полночь, и следующие медленные полчаса, а лампа все еще горела, хотя каждый другой дом в деревне погрузился во тьму.
Только в половине первого я заметила какое-то безобидное движение. Щель света вокруг двери дома исчезла, а за плотными занавесками окна спальни зажегся слабый огонек. София засиделась поздно, возможно, в ожидании Джозефа, а теперь ложилась спать. Но я осталась на месте. София не двинулась из дома и двора, а вдруг для этого есть причина? Предоставлю ей еще несколько минут, а затем, с Фрэнсис или без нее, посмотрю сама на этот двор.
Как призрак, я спустилась по лестнице и прокралась бесшумно, как кошка, под укрытием фисташковых деревьев. Пыль под ногами заглушала шаги, я проскользнула мимо стены сада Софии и конца ее дома в узкую улочку, которая извивалась от конца деревни к тощим виноградникам под скалой. Здесь в стене за домом – ворота двора. За ними тусклые очертания печи для выпечки хлеба, огромная остроконечная груда дров в углу и сарай, упирающийся в грубую ограду. Интересно, заскрипят ли ворота? Я осторожно протянула руку, но ничего не почувствовала. Они были уже широко открыты.
