Только единички-то капают, утекают…
— Знаешь мою дачу на берегу Кляузы? Ту, что с белыми колоннами? Так вот под пятой слева колонной — там еще у основания химера такая забавная прилеплена…
И тут у меня, как нарочно, кончаются пресловутые единицы! А как же не нарочно, когда пальчиком по кнопочке — и слушает милейшая Нанель Спартаковна в своем бесцветном не-здесь и не-сейчас тоскливо вежливое: “Абонент отключился или временно недоступен. Абонент…” Сокровища сокровищами, а единички-то капают. Копейка, известно, рубль бережет.
Послушала про осень, бабуля? И хватит — хорошего понемножку. В следующий раз расскажу про зиму. А пока — на Кляузу-реку.
— У вас на счету осталось…
Цифра, названная убийственно вежливым женским, но все равно каким-то бесполым голосом, не обнадеживает особо. Да, маловато будет. Как бы не отключили. Ничего, приеду с Кляузы, тогда…
Дачку, понятное дело, прихватизировали. Потом она еще пару хозяев успела сменить. А этот и вовсе здесь, кажется, живет постоянно. Квартиры, что ли, в столице не хватает? Отпуск у него! А мне что — все лето в камышах торчать, изображая для твоих дуболомов-телохранителей жизнерадостного рыболова? Меня вообще-то рыбка покрупнее интересует. Золотая вполне устроит — и чтоб желаний не меньше тысячи! И одно из моих желаний уже пару веков скрывается под вот той вон пятой слева колонной, на которой еще химера забавная прилеплена…
Может, еще звоночек Нанели Спартаковне сделать? Про “буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя” и “зима — крестьянин торжествуя” что-нибудь наплести и еще какой тайничок выспросить? Знал бы, давно пустил бы в оборот первый. Нет же, поехал сюда, думал, с ходу возьму, а там уже начнем реализовывать — чтоб с умом и не продешевить. Теперь вот удочкой торчу из воды, рыбам на смех.
— Ты чё здесь? — топает мимо мордоворот с “дачки”.
— Да вот, — развожу руками.
— А! — кивает. — Ну, как улов?
— Ты первый за сегодня, — признаюсь. С людьми надо быть честным.
Гыгыкает и уходит.
Перебираю кнопки своего “некрофона”.
— Компания “Некрофон Инкорпорейтед” приносит вам свои искренние соболезнования, но ввиду неуплаты вы будете немедленно отключены…
Какая-то здоровенная гадина хватает за тот конец удочки и, не давая мне времени на раздумья, начинает тянуть — мощно и неумолимо. На ТУ сторону. Бамбук удилища то ли прирос к ладони, то ли просто зацепился за рукав — но бросить его не получается.
Под водой я продержался на зависть любому профи-ныряльщику, Минут шесть. Но потом все равно отключился.
***
— Ну, как там у вас, Игорьё-ок?
— Зима, — вздыхаю и вру. Пусть старушка порадуется. — А насчет “там у вас” это вы погорячились, Нанель Спартаковна, — поправляю. — Там — у них. А у нас тут — серо все, сумерки сплошные.
Дежурный телефонист из местного отделения “Некрофона”, сияя начищенными рожками, появляется из окружающей тени.
— Мырыкин Игорь Остапович? — тычет когтем среднего из трех сучковатых пальцев.
— Я, — сознаюсь.
— Тебя к телефону. Сын, — и тянет за собой к будке.
— Спроси, как там у них с погодой! — напоминает о себе, крича в спину, Нанель Спартаковна.
Как же! Станет этот выродок о погоде с папашей! Про клады прапрабабкины будет пытать. С самой-то тушуется поговорить. А мне из новостей что-нибудь протараторит, как диктор по телевизору… Точнее, по радио.
А хотелось бы взглянуть на оболтуса. Да и так, хоть небо за его спиной увидеть. Оно там у них синее…
— Привет, предок! Как ты там? — радостно басит “оболтус”.
— Я тут вот, — вздыхаю. — Как там у вас? Погода-то?..
— Не гони, батя! У меня же единички капают! Что там про дачку на Кляузе говорил?..
Хочется плюнуть в трубку и отключиться. Только ЗДЕСЬ отключаться уже некуда. Жаль.
Слева от “Оставь надежду входящий” недавно объявилась новая вывеска.
Брызгая тусклыми отсветами астрономически дорогого здесь серебра, пробиваются сквозь вечный полумрак буквы:
“Астрал-лайн”! Тариф “Сумрак без конца”! Подключайтесь — ночью дешевле!”
© В.Рогач, 2005
Дмитрий Володихин
МИЛАЯ
Среди всех самцов, которых когда-либо видела бескомпромиссная анархистка Диана Шевчук, кэп Раскин оказался наиболее соблазнительным. Главным образом по двум причинам: во-первых, он обладал чудесным голосом: низким, глубоким и хрипловатым. Если бы Диана была полной дурой, она бы назвала этот голос героическим. Во-вторых, Раскин не обращал на нее ни малейшего внимания.
Это было свежо и чертовски необычно.
Русская Венера, откуда она предательски сбежала, слыла миром нищим на все, кроме наркотиков и оружия. Люди там жили в страшной скученности, за убийство по закону взимали штраф в десять минимальных окладов госслужащего, кровную месть разрешили еще в первый год республики, а гербом служил двуглавый орел: голова Бакунина плюс голова Маркузе.
На протяжении двадцати двух лет такая жизнь Диану полностью устраивала, кроме, разумеется, местных самцов, которых порошок и травка лишали того единственного, на что относительно годен самец. Просто она не знала другой жизни…
В двадцать три ей повстречалась Милли МакГрегор, второй пилот с нью-скотлендского танкера. Одного вечера в портовом баре Хватило, чтобы Диана и Милли сделались лучшими подругами. “Девочка моя, — говорила ей Милли. — На дворе 2108 год, и есть места, где можно жить себе в удовольствие. Я не говорю о такой ерунде, как дом на поверхности землеподобной планеты; пища, которую вырастили на огороде или, скажем, выдоили из настоящего живого вымени, а не то синтетическое дерьмо, которым ты меня сегодня угощала; личная амфибия… Дороже всего, Ди, стоит свобода. Она дает тебе возможность выбрать ту биографию, которая больше нравится… а не ту, которая досталась на распродаже трижды уцененных товаров. Просто нужно иметь немного денег. Поверь мне, не столь фантастическую сумму, как может показаться издалека…” Милли стала ее учительницей во всем, что есть важного в жизни. Умелой и страстной учительницей. Ничего лучшего Диана в этом мире не знала, не видела, не чувствовала…
— Жак, доложи обстановку!
Голос Раскина в один миг рассеял дымку воспоминаний. Где-то далеко от капитанской рубки, за вакуум-створом абордажного шлюза, дюжина головорезов прочесывала “Вольный Гений” — главную космическую базу астрофизиков Русской Венеры. Оттуда Раскину ответили:
— Босс, никакого сопротивления.
— Живее, ребятки, вы что, плохо позавтракали? Живее!
— Да мы чё, босс, мы поторапливаемся, да.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
