…Войдя в кафе, Натали увидела одиноко сидящего в пустом зале за угловым столиком Жульена. Он просматривал утреннюю газету. Рядом лежала еще пачка газет, из-под которой виднелся небольшой сверток, размером чуть больше футляра для очков. Натали чмокнула его в щеку и села рядом, прижавшись к его плечу. Жульен был гладко выбрит, и от него призывно пахло ее любимым мужским одеколоном, смешанным с запахом хорошего трубочного табака, и это сочетание приятно щекотало ноздри. Натали знала, что Жульен не курит.
«Значит, где-то он уже сегодня побывал перед нашей встречей», – мелькнула мысль.
– Милый, у меня очень мало времени. Я только быстро выпью чашечку кофе. Хочу тебе сказать, что ты самый чудесный любовник в мире, – это было привычным клише Натали, – и я буду с нетерпением ждать нашей встречи. Будь без меня умницей и не делай никаких глупостей. – Она игриво пощекотала его за ухом, как любимого котенка.
Натали решила сама не заговаривать о его необычной просьбе, как будто и не было вчерашнего разговора. Она уже собралась встать из-за стола, как Жульен мягко удержал ее за руку и подал ей сверток.
– Вот, это то, о чем я говорил! Повторять, что надо сделать в Москве, не стану – знаю, память у тебя превосходная.
Натали, казалось, в недоумении разглядывала сверток, не решаясь положить его в сумочку. Внезапно она прищурилась и решительно заявила:
– Что там? Сверток совсем не похож на пакет с бумагами… Открой его – я должна знать, что внутри, – решительно заявила она.
Жульен, опешивший от подобной реакции, с недоумением смотрел на всегда прежде покладистую Натали.
– Я же говорил. Это – бумаги…
– Что-то непохоже. Открой пакет. А вдруг там что-то опасное – взорвется или еще что-нибудь… А может быть, ты просто передаешь что-то своей любовнице?
– Что ты говоришь, дорогая! Какая любовница? Это же для академика Лебедева!
Жульен понял, что искать логики в поведении «закусившей удила» Натали по меньшей мере бессмысленно.
– Открой и все! Я должна убедиться… – Натали успешно играла роль своенравной, взбалмошной и ревнивой женщины. Вид у нее был настолько решительный, что Жульен понял: спорить бесполезно. Он нехотя, медленно и осторожно ножичком для масла вскрыл пакет. Натали взяла его, вытащила содержимое и начала методично перебирать мелко исписанные листки бумаги. Убедившись, что там больше ничего нет, она вставила обратно в сверток листки, затем небрежно бросила его в сумку и примирительно вновь прижалась к плечу любовника. Жульен был настолько же ошарашен случившимся, как и расстроен, хотя старался изо всех сил не подать виду. Натали, не дав ему опомниться, быстро поцеловала его в щеку, одарила очаровательной улыбкой, поднялась и направилась к выходу.
– До скорой встречи! Я тебе позвоню, чтобы ты меня встретил в аэропорту! – бросила она уже у дверей кафе.
Весь этот цирк Натали мастерски разыграла с единственной целью. Если «мудрецы» из ДСТ решили установить контроль над вскрытием пакета в Париже – им это теперь вряд ли удастся. Сейчас надо поспешить домой, отснять документы и пленку спрятать в надежном месте. Что касается самого пакета – то пусть он полежит до ее возвращения в секретере.
В Москве историю с Жульеном восприняли критически, но при этом полностью одобрили линию поведения Мимозы. Соблазн действительно был велик. А логика и расчет агента правильные. Ни единой ошибки. Посмотреть, что там пересылает «инициативник», довольно любопытно. А вдруг?
Жульен встретил Натали у выхода из таможенной зоны аэропорта. Он крепко обнял и жадно поцеловал ее в губы. Ему не нужно было объяснять, как он ждал и хотел ее. Натали моментально это почувствовала через свою легкую шелковую юбку. Они быстро доехали до дома Жульена. При этом его правая рука постоянно блуждала по ноге, бедру Натали… «Очевидно, автоматическую коробку передач создали специально, чтобы предоставить руке водителя больше свободы», – мелькнула в голове забавная мысль. Переступив порог квартиры, они, уже не сдерживая себя, бросились друг к другу.
В этот день Натали так и не попала домой. Ничего, Пьер подождет. Она специально не сообщила ему точную дату возвращения из Москвы.
Разговор о судьбе пакета с документами, конечно, состоялся… Натали прекрасно сыграла роль женщины, которая не хотела поставить под угрозу судьбу своего любимого мужчины из-за каких-то там сумасшедших идей. «Странно, – отметила Натали, – Жульен совсем не расстроился, когда я возвратила ему сверток, так и не попавший в Москву. Скорее, наоборот – это, похоже, польстило его мужскому самолюбию. А как же идеи о всемирном братстве ученых? О них он больше не вспоминал». Их дальнейшие отношения развивались так же, как и все другие быстротекущие и ни к чему не обязывающие романы Натали…
И, конечно, по возвращении в Париж она не забыла заложить отснятую пленку в маленькую расщелину в стене старого грота в Медонском лесу. В этот же день закладка была в Москве.
Обычно в подобных случаях материалы рассматривали разведчики-эксперты, работающие по линии НТР[18], которые делали предварительную оценку. Затем, если, по их мнению, материалы заслуживали внимания, их передавали в комиссию ВПК[19], которая, рассмотрев возможность их использования в военной промышленности или в народном хозяйстве, передавала их в соответствующие отрасли. Если материалы Жульена действительно bona fide[20], тo они принесли большую пользу советским разработчикам космического лазерного оружия.
Бывали и такие варианты, когда полученная информация признавалась ценной, однако на самом деле являлась хитрой дезой[21], рассчитанной на то, что она заведет ученых-разработчиков в тупиковые исследования и обернется пустой тратой огромных средств и потерей времени.
Что произошло в данном случае – Натали так никогда и не узнала. Она не узнала также истинную роль Жульена Беллона в данной истории. Так или иначе, исключительная природная интуиция не подвела ее и на этот раз.
…В Сен-Дени Натали оказалась впервые. Покрутившись в незнакомом районе, ее серебристый «мерседес», наконец, очутился в плену коротких пестрых улочек. С трудом припарковав автомобиль, Натали отправилась на встречу с антикваром.
Парижский блошиный рынок – очаровательный мир, полный причудливой смеси истины и волшебных обманов. Сюда в определенные дни месяца, но обязательно по субботам собираются коллекционеры и любители старины со всего Парижа и туристы со всего света. Здесь, если повезет, можно обнаружить золотую булавку эпохи мадам Помпадур или серебряный подсвечник времен Наполеона III. Точно так же ржавая помятая пуговица, проданная вам честным бутикером как бесценный раритет: «Мсье, она украшала мундир маршала д'Аркура!» – в действительности исправно служила офицерскому кителю времен Первой мировой войны.
По телефону мсье Тапи довольно толково объяснил, как найти его магазинчик. Миновав множество лавочек, чьи витрины завлекали пышностью подлинной и фальшивой старины, она легко обнаружила скромный на вид бутик. Лики православных святых в серебрянных окладах сдержанно глядели сквозь стекло витрины на суетливых посетителей блошиного рынка. «Похоже, мне сюда». Натали уверенно открыла дверь.
– Bonjour, monsieur… Рене Тапи? – прозвучал обворожительный голос, едва смолк дверной колокольчик,
– Я к вашим услугам, мадам.
– Мы договаривались о встрече. Я – мадам Легаре.
– Прошу! – Хозяин вышел из-за прилавка и почтительно пододвинул ей кресло с резной деревянной спинкой и подлокотниками. – Здесь вам будет удобно.
Какой мужчина! Сложен великолепно, тонкая хлопковая водолазка облегает мускулистый торс и крепкие руки. Однако удивительно изящные кисти и тонкие артистичные пальцы. Чувственный рот обещает массу удовольствий, а глаза, боже… жгучие, черные. Определенно в ее вкусе. Мсье Тапи в свою очередь проницательно изучал гостью, пытаясь понять, сколь серьезен визит клиентки.
– Мадам, предмет, о котором вы говорили, при вас?
– Да, мсье Тапи.
Осторожно, приподняв сумку обеими руками, женщина положила ее на столик. Тапи понадобилось менее секунды, чтобы, взглянув на данный аксессуар, оценить статус владелицы. Мягкой, шелковистой кожи цвета какао, объемистая торбочка-саквояжик от Эрмес, названная «Келли» в честь принцессы Монако.
Раскрыв торбочку, Натали вытащила предмет, скрытый алым бархатом. Еще одно неторопливое движение – и на свет, во всем великолепии прожитых веков, явилась икона. Едва взглянув на доску, антиквар прошептал: «Минуту, мадам», – перевернул табличку, висящую на ручке двери, щелкнул замком.
Опытнейший специалист Рене Тапи был известен среди солидной публики коллекционеров – и не только коллекционеров – как один из немногих профессиональных знатоков и ценителей древней русской иконописи. Через его руки прошло немало истинных сокровищ, попавших во Францию вполне легально – их вывозили бежавшие от большевиков в первые годы революции знатные эмигранты, а дети и внуки продавали. Однако немалую часть составляли ценности, вывезенные контрабандой из Советского Союза, нередко – краденные из музейных запасников.
