— А ты будь убедительным, — жестко усмехнулся оборотень.
— Артур ван Геер. Карл Адлер. Рудольф Хесс…
— Ты не убедителен. Их по манде пустили еще лет десять назад.
— Поэтому и сказал, что не поверите, — устало вздохнул Гаспар. — Хотя мы тоже мертвы, но это нам не особо мешает.
— Вот только вас-то, сука, не развеяло по всему Ведельвену, — проворчал Эндерн.
— Я видел их… — Гаспар осекся, поморщился. — Он, — менталист кивнул на Карима, — видел их собственными глазами. Даже разговаривал и жал руку. Артур ван Геер, Карл Адлер, Рудольф Хесс — они все состоят в партии. И не только они: Ашграу и Зюдвинд тоже в ней состояли…
— Ну так, значит, хорош сиськи мять! Возвращаемся в Боже храни Империю! — радостно объявил Эндерн, легко подскакивая на ноги.
— Нет, — твердо возразил Гаспар, закрыв глаза. Заботливые пальцы чародейки усыпляли. Или это накатывало постыдное бессилие после очередного «допроса»? — У нас еще одно незаконченное дело.
— Да ты заебал… — мученически простонал Эндерн, хватаясь за голову. — Мы сделали, зачем нас послали, че те, сука, еще надо?
— Ландриец. Пока я не вскрою его, я никуда не уеду, — упрямо повторил Гаспар то, что повторял уже третий день.
Жозефина обняла его за плечи, плотно прижалась к нему упругой грудью и горячо прошептала в самое ухо, касаясь губами:
— Тогда я сама тебя убью, ты, victime d’avortement. Compris?
Гаспар невесело рассмеялся, но тут же застонал от острой боли в висках и затылке.
— Ты не понимаешь… — принялся торопливо и сбивчиво оправдываться он. — Его зовут Энганс… Андерс или Андреас, он был учеником Финстера и всюду за ним таскался. Он должен быть в курсе дел своего учителя. От того, что мы выяснили несколько имен и подтвердили догадки Паука, толку немного. Нам нужно знать, что они планируют дальше… кто их поддерживает… За этим мы приехали…
— Конечно, дорогуша, — прервал его шелестящий мягкий голос. — Только потом. Все потом.
Гаспар хотел возразить, рассказать еще кое-что. О той странной встрече Карима ар Курзана и человека по имени Лерер, состоявшейся два месяца назад. Это было слишком подозрительно. Гаспар почти уверился, что без ментального воздействия не обошлось.
Но он не стал. Язык не послушался. Ласкающие пальцы чародейки погружали в сон. Захотелось отдаться сну, забыть обо всем. Все уже казалось неважным…
—…Валим отсюда, — резко сломал момент покоя голос Эндерна. — А то, пока ты с ним намилуешься, жмур вонять начнет.
— Только никаких порталов, — предупредил Гаспар. — Я его не переживу.
— Это понятно, — кисло проворчал оборотень, подтягивая рукава. — Опять мне тащить его, сука, на горбу. Скоро по тридцатке за каждую ходку брать буду!
— В прошлый раз было двадцать… — сонно напомнил Гаспар.
— Инфляция, мать ее.
Глава 8
— Я ничего не вижу, — раздраженно проворчал Гаспар.
— А нахера тебе видеть? — не менее раздраженно проворчал Эндерн в ответ. — Ты, сука, цырлами шевели.
Жозефина не подумала оборачиваться. Она видела улицу вторым зрением, поэтому не испытывала никаких проблем с ориентированием и вообще давно уже забыла, что такое беспомощность в кромешной тьме. Однако нытье Гаспара, монотонно тянущееся уже несколько минут, начинало раздражать чародейку. Страх и тревога отступили, им на смену пришла злость. Злость на упертого дурака, который опять едва себя не угробил. А его нытье и жалкая бравада, мальчишеская гордыня и ребячество лишь усиливали злость. Иногда у Жозефины возникало желание хорошенько выпороть его. Отстегать ремнем без всякого эротического подтекста, а как капризного мальчишку, чтобы вправить ему мозги. Очевидно, что в детстве Гаспара пороли слишком мало. Но чародейка боялась таких мыслей. От них внутри начинала шевелиться мерзость, а что взбредет этой суке в башку — никто не знает. И получится ли остановиться.
— Отпусти меня, — заканючил Гаспар. — Дальше я сам.
— Тха! Мне-то срать, расшибешь ты се башку иль нет, но Графиня нам обоим яйца оторвет, а нахер ты ей без яиц сдался? Так что завали, сука, ебло! — огрызнулся Эндерн. — Мы почти пришли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— И как ты только успеваешь найти себе приятелей повсюду? — чародейка потянула носом ночной воздух.
— Харизма и животный, сука, магнетизьм, — самодовольно рассмеялся оборотень.
— Ах, так вот почему меня к тебе так тянет и под пупком сладко ноет всякий раз, как на тебя взгляну, — ехидно улыбнулась чародейка.
— Угу, — буркнул Эндерн, — размечталась. Ты свой пупок при себе держи.
— Твои приятели надежные? — подал голос Гаспар с его очнувшейся паранойей. — Не сдадут нас?
— Может, и сдадут. Если вспомнят, в чем лично я сильно, сука, сомневаюсь.
— Merveilleux! — недовольно проворчала чародейка. — Замечательная компания нищих, пьяниц и наркоманов, вонь, блохи и прочая антисанитария.
— Добро пожаловать в реальный мир, Графиня! — мерзко захихикал Эндерн.
— Да что ты обо мне знаешь? — фыркнула Жозефина.
— Нихуяшечки, — отрезал полиморф. — И, не поверишь, даже знать, сука, не хочу.
— Стойте! — чародейка вдруг замерла, вскинув руку, и напряглась. По коже пробежал неприятный холодок.
— Ну чего еще? — проворчал Эндерн почти в спину Жозефины.
— Чувствуете?
— Тха! Чувствуют только хер в жо… — оборотень прикусил язык — тоже ощутил ледяное дуновение ветра.
Между пальцев настороженной, настороженной чародейки затрещали змейки молний.
Он выплыл ниоткуда совершенно внезапно в нескольких десятках шагов от Жозефины. Просто возник посреди улицы. Человеческая фигура, охваченная радужным свечением, в котором преобладали переливы синего и голубого. Короткий взмах рукой, яркая вспышка ауры, повеяло пронизывающим холодом.
— Назад! — успела взвизгнуть чародейка и толкнула Эндерна на стену ближайшего дома.
Из земли прямо под самыми ногами вырос частокол ледяных глыб с острыми вершинами, заперший всех троих в плотном полукольце. Ото льда исходило слабое радужное свечение магии.
Гаспар вскрикнул, ударившись о стену дома. Выматерился Эндерн, придавливая менталиста. Жозефина устояла на широко расставленных ногах, раскинула обвитые змеями бегающих молний руки, готовая сбить новые ледяные шипы. Но продолжения не последовало. Все затихло. Лишь слегка потрескивал веющий морозом лед и щелкали молнии.
Гаспар мучительно простонал, сдерживая рвущийся наружу крик. Эндерн помянул ближайших родственников напавшего колдуна и изощренный способ сношения с ними. Жозефина выдохнула облачком пара, выгоняя напряжение, страх и волнение. Осторожно приблизилась к стене льда, заключившей их в плотный кокон, прикоснулась к ней ладонью и тут же одернула — та была обжигающе ледяной. Чародейка отступила, встала в твердую стойку, собрала энергию арта в правую руку.
— Закройте лица, — велела она.
— Че?.. Ох, еб!.. — сдавленно пискнул Эндерн.
Жозефина ударила со всей мощи своего арта. Зачарованный лед зазвенел, взорвался ледяной крошкой, тысячей мелких осколков и брызг воды. В стене образовалась брешь, с тающих краев которой закапала шипящая капель. И вдруг лед затрещал, задрожал. Кусок глыбы оторвался от преграды и устремился в спину чародейки. Та с полуоборота сбила его молнией. Но тут же в нее полетела еще одна острая сосулька. Жозефина увернулась, сбила молнией следующую, за ней еще и еще. Один из шипов внезапно сменил курс и полетел в прижавшегося к стене Эндерна. Полиморф хотел пригнуться, но было поздно: острый ледяной шип почти вонзился ему в лицо, но разлетелся мелкими ледышками. Эндерн выругался, отплевываясь и отряхивая ледяную крошку, сделал резкое движение правой кистью. В рукаве щелкнули шестерни пружинного механизма, нож выскочил в ладонь. Полиморф выставил его вперед, свирепо сверкая янтарными глазами, закрыл собой свернувшегося на земле Гаспара.
На окаменевшем лице чародейки не дрогнул ни один мускул, лишь яркий бирюзовый свет, заполнивший глаза, вспыхнул чуть ярче. Жозефина раскинула руки и вдруг закружилась, подскакивая вверх и зависнув в воздухе. Разряды молний с агрессивным щелчком пробежали по оставшейся ледяной стене, кроша ее в мелкие ледышки. Эндерн заорал, пряча лицо.
