Взгляд Клауса впился в лист бумаги, и он почувствовал, как в нем растет гнев, который вот-вот поглотит злость сестры, как океан – дождевую каплю. Крупный наклонный почерк был хорошо ему знаком, и в мозгу немедленно замелькали те личные, почти сакральные слова, которые могла прочесть Ребекка. Но у нее не было на это никакого права!
– Это мое, – напомнил он сестре угрожающим, низким, напоминающим рык голосом. – Хоть раз за свою бесконечную жизнь прояви здравый смысл, положи это где взяла и уходи.
– Здравый смысл! – хохотнула Ребекка, бросая письмо на кровать, словно мысли и слова Вивианн были мусором. Записка, в которой ведьмочка назначила Клаусу их первое свидание, была самым драгоценным из его сокровищ, а Ребекка просто отшвырнула ее в сторону. – Расскажи-ка мне о здравом смысле, брат. Расскажи мне, что твой бурный роман с этой девочкой на самом деле всего лишь интрига, а не стопроцентное предательство семьи. Расскажи, что ты нашептывал ей на ухо любовные глупости, исключительно чтобы соблазнить ее «выйти за этого проклятого волчару», как она с самого начала и собиралась!
– Мои романы тебя не касаются, – возразил Клаус. – А этот чертов альянс ведьм и оборотней – вовсе не то, что думаете вы с Элайджей. Вы должны бы поблагодарить меня за вмешательство, и еще поблагодарите, если не окончательно ослепли от своего идиотского оптимизма!
– На твои слова или действия мой «оптимизм» не распространяется, – злобно огрызнулась Ребекка. – Век за веком ты остаешься ходячим бедствием. Я отчаялась дождаться, что ты когда-нибудь остановишься и подумаешь, прежде чем разрушить все вокруг, но наверняка даже ты мог бы заметить, как предсказуемо твое нынешнее поведение. Жизнь становится чересчур легкой, и ты начинаешь скучать. Дела идут слишком гладко, и ты делаешь все, что в твоих силах, чтобы помешать этому и все уничтожить.
– Довольно! – теряя самообладание, закричал Клаус. – Я думал, что из всех живущих в мире именно ты, Ребекка, должна помнить, что страсть не спрашивает нашего разрешения, прежде чем нанести удар.
Ребекка в гневе сжала зубы. Клаус догадался, что сестра думает, будто он манипулирует ею. Хорошо бы она верила в это и дальше. Пусть лучше считает его сволочью, чем дураком. Внезапно он почувствовал, что буквально одержим своими чувствами и не может справиться с ними.
– Ты жаждешь лишь неприятностей, – презрительно усмехнулась Ребекка. – А потом наблюдаешь, как мы с Элайджей подчищаем за тобой, вместо того чтобы с самого начала действовать по хорошо продуманному плану.
– Кстати, о продуманных планах, – низким рокочущим голосом сказал Клаус, – я до сих пор не слышал твоего отчета о нашей армии. Но я уже слышал кое о чем интересном: оказывается, оборотни нанесли удар как раз туда, где, как планировалось, должна была находиться моя драгоценная сестра. Поэтому я тут немного поспрашивал, и вообрази мое удивление, когда я услышал, что эта самая сестра каждый вечер трапезничала с красавцем-капитаном и, как славная маленькая маркитантка, навещала его в лазарете. И в чем, скажи мне, Ребекка, твой план провалился? Ты в нужном месте. Он тебе доверяет. Почему ты до сих пор не командуешь его людьми?
Хорошенький ротик Ребекки раскрылся так комично, что он едва не рассмеялся.
– Так ты за мной шпионил? – требовательно спросила она. – Вместо того чтобы крутить со своей малолетней возлюбленной, тратил время на шпионство? Ты же мог разрушить мою легенду!
– Не было у тебя никакой легенды, – безжалостно напомнил он. – Ты изображала саму себя, в точности – беспомощная дева в беде, существующая за счет крох симпатии капитана Моке.
Ребекка прикусила губу, и Клаус понял, что его слова попали не в бровь, а в глаз. Она действительно любит этого лихого вояку, во всяком случае, настолько, насколько применимо к ее роковым страстям слово «любовь». Теперь, когда Клаус узнал правду, он был даже менее склонен проявлять терпимость к утомительным романам сестры. Как всегда, именно ему придется тащить заблудшую овцу обратно в загон, сопровождая процесс пинками и криками. Она что, никогда не устанет сопротивляться судьбе и будет раз за разом наступать на одни и те же грабли?
– Тут все сложнее, чем ты думаешь, – пробормотала она, а потом отбросила за спину свои медового цвета волосы и повысила голос: – Армейские знают о существовании сверхъестественных существ, и даже могут заподозрить, что мы находимся здесь, в этом городе. Мне пришлось действовать медленнее, чтобы все расследовать и убедиться, что наша тайна не раскрыта. Ожидать, чтобы ты понял, что такое осмотрительность, не приходится, но дела обстоят именно так.
Самым странным и необъяснимым было то, что, кажется, она на самом деле верила в свои слова. Эта дурища только что признала, что жила среди вооруженных людей, которые знают о вампирах. И забылась настолько, что называет это осмотрительностью!
Если кто-то во французской армии осведомлен о вампирах, это еще одна причина, чтобы воздействовать на них принуждением или убить. И нет никакого смысла выжидать, вынюхивать или влюбляться… и все же Ребекка избрала именно такой путь. Как это похоже на нее, и как совершенно не похоже на осмотрительность!
– Ребекка, – напомнил Клаус, изо всех сил стараясь контролировать свой тон. Ему хотелось, чтобы сестра поняла значение каждого его слова, поняла, что это не пустые злобные угрозы. – Элайджа верит, что для нашей семьи крайне важно не разлучаться, и я понимаю почему. Но если ты будешь настаивать на том, что может положить конец самому нашему существованию, то знай: у меня есть серебряный кол с твоим именем, – предупредил он, подходя ближе. Ребекка отстранилась, ноги ее прижались к украшенному кистями покрывалу. – Подчини себе армию, или уничтожь эту угрозу, или сделай и то и другое, мне все равно. Только не подведи. Если на тебя нельзя будет положиться, ты присоединишься к Колу и Финну в их гробах.
– Ты чудовище, – прошипела Ребекка. Даже в теплом свете свечей ее лицо выглядело мертвенно-бледным. – Как ты смеешь мне угрожать, когда сам путаешься с этой… этой…
– Ведьмой, – ровно закончил Клаус. – С ведьмой, которая вдобавок наполовину оборотень. А какая выгода от твоего капитана? Я имею в виду, помимо того, что он может выдать вашему отцу, где мы находимся?
Ребекка невесело рассмеялась.
– Нашему отцу, – сухо поправила она. – Уж конечно, сейчас он одинаково ненавидит всех нас.
– Меня он ненавидел с самого начала, – буркнул Клаус, разозлившись оттого, что сестра так быстро взяла реванш. Благодаря своему быстрому мышлению она всегда была ценным союзником, но служить мишенью для ее насмешек – удовольствие маленькое.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
