И он не курит!
– А кто он тебе? Я думала, вы – пара…
– Нет, что ты! Мы просто хорошие друзья, уже четыре года. Сейчас я спрошу!
Марко, выслушав Веронику, повернул ко мне бритую голову:
– Мне было неловко сразу звать тебя к себе. Ты могла неправильно меня понять. Но если тебе не хочется идти к Хосе, то я, разумеется, приглашаю.
– Ну, вот и договорились, – обрадовалась ответственная Вероника. – Запиши мой телефон и звони, когда будет нужно, или когда захочешь, ладно? Ещё раз с днем рождения! Ты – классная.
– Ты тоже!
Марко удалился на некоторое расстояние, и я снова спросила Веронику:
– Скажи, а Марко… порядочный парень? Могу не волноваться?
– Совершенно не волнуйся. Я его хорошо знаю. Не обидит.
Услышав новость о моей дислокации, Хосе понурился, ещё сильнее постарев, и заторопился домой. Однако прикурить очередную сигарету и записать номер моего телефона каталонец не преминул.
После полуночи мы трогательно попрощались – с поцелуями и разноязыким щебетанием.
ГЛАВА 6. Уникальный презент
Марко жил поблизости.
Мы вошли в духоту квартиры, и хозяин с порога извинился за беспорядок – не ждал гостей.
– Но чистое постельное бельё найду, не волнуйся!
Порывшись в ящичке комода, он обнаружил крем для лица приличной марки в пробниках – наследие, надо полагать, его прежней подруги.
– Если тебе нужно, бери. Вот, смотри – это ванная, самая важная комната для женщины, насколько мне известно. Это полотенце – абсолютно чистое, утром повесил, будто знал. – Марко постоянно широко улыбался. – Вот здесь – кухня, вот холодильник. В нём, правда, пусто, но могу предложить свежий йогурт.
– Спасибо, я же сыта.
– Ну, утром съешь. Проходи, располагайся!
Марко включил музыку и ушел за барную стойку, разделявшую кухонный отсек и гостиную.
Я приземлилась на мягкий диван.
Жильё аргентинца претендовало на звание обители чувственного человека и творческой натуры в одном лице. Картина Густава Климта «Поцелуй»… Живой цветок нарцисса, подвешенный в стильной стеклянной пробирке, множество музыкальных дисков, некоторый хаос… Рисунок покрывала на диване – изысканный, а покрывало, я по-женски отметила, чистое.
У окна, на подставке из ратана, росло в белом кашпо большое, похожее на дерево, сочно-зеленое растение. Цветов на нём не было – только красивые распалые листья, наподобие ромашки.
– Какой ты молодец! – искренне похвалила я Марко. – Любишь природу.
И показала рукой на растение, как учительница, что хвалит примерного ученика.
Марко, выходя из кухни, что-то покручивал в пальцах отработанно-четким движением.
– Это марихуана. – Донельзя обыденно сказал Марко и протянул мне скрученную папироску. – Хочешь?
«Вот, но-овый па-ва-рот»! – пропел внутри меня молодой Андрей Макаревич.
– А… – оторопела я. – Не знаю… Я никогда не пробовала…
– Вот и попробуй! Уже можно, ведь тебе сегодня пятьдесят лет стукнуло! – Марко добродушно усмехнулся. – Самое время.
– Ой, нет… А какой будет эффект? – спросила я из чистого любопытства.
– Ну… хороший, не бойся. Тебе просто будет весело.
– Мне и так весело…
– А станет очень хорошо. Да ты не бойся, я не туго набил.
Я ещё немного посомневалась и махнула рукой:
– Смотри, вся ответственность падает на тебя!
– О кей, – сказал бесстрашный аргентинец.
Серёжка! Где ты, милый? Почему не со мной?! Мне страшно…
Осторожно взяв папироску, уже прикуренную Марко, я сделала неглубокую затяжку.
Никакого резонанса. Потом – вторую, чтобы Марко не подумал, что я трусиха или скучная ханжа.
Ничего особенного, кроме травяного привкуса…
Марко наблюдал за мной с хулиганской улыбкой.
Сделав ещё одну затяжку, чуть глубже первой, я без сожаления вернула папироску владельцу. Тот профессионально затянулся, закинув голову к потолку, и медленно, шумно, как факир, выпустил дым.
Ну, и где галлюцинации, о которых я читала в специальной литературе о вреде наркотиков? Седой мой кумпол, несмотря на поздний час и пинту пива, оставался светлым и чётко соображающим. Я не приподнялась над землёй, никуда не улетела, а оставалась сидеть на диване и пялиться на хозяина марихуаны, так оригинально любящего природу…
Марко был более чем привлекателен. На бритой голове с красивым, чистым лбом светились чёрные, как отшлифованный оникс, глаза. Овал лица, правильные черты, очерченный рот, волевой подбородок, невысокая стройная фигура в джинсах и болотного цвета майке – всё мне вдруг понравилось.
Я почувствовала беззаботность, какая бывает только в ранней юности. Никакой усталости от стрессового дня, ни капли горечи по поводу неприезда Серёжи, ни малейшего волнения от первой пробы марихуаны, ни страха перед малознакомым мужчиной из далекой Аргентины – ни-че-го! Ну, ни грамма!
– Ты замужем?
– Сейчас нет.
– У тебя есть кто-то?
– Есть? Не знаю… Думала, что есть… А сегодня оказалось – нету. Но я люблю одного человека, очень люблю. А он – не смог…
– Когда мужчина хочет, он может.
– Не всегда. Есть ведь обстоятельства…
– Мужчина всегда подчиняет себе обстоятельства, когда хочет.
– Если это сильный мужчина…
– А каким он ещё должен быть? – усмехнулся Марко.
А может, парень прав? И я – близорукая курица?
И вдруг я забыла всё, что со мной было раньше. Даже то, что мне сегодня полвека. И что ко мне не прилетел любимый…
Свет в комнате стал зеленоватым. Я показалась себе бесплотной, почти невесомой.
Как интересно жи-ить! Мир такой огро-омный и краси-ивый, в нём столько нового! И у меня вся жизнь впереди-и! Мне столько ещё предстоит узнать! Прекрасного! Барселона кака-ая… зеленая!
Ёлки-палки, я такая молодец, что сюда приехала… и без чемодана здесь хорошо… И такой хоро-оший этот Марко… Что-то я долго смотрю на его рот… Надо отвести взгляд. Не получается! Он что-то говорит… по-испански? По… А на каком языке говорят в Аргентине? Интересно, я ему нравлюсь? Он сказал, что ему тридцать семь, кажется… Эх, где мои семнадцать лет? Как близко он подошёл…
Марко поднял меня с дивана необычным, каким-то танцевальным движением – в такт музыке, приглушенно звучащей в комнате, и нерезко, но уверенно притянул к себе.
– Ты очень интересная женщина. Я сразу это понял. И рад, что ты здесь, а не у Хосе…
Он произнёс это тихо и твердо, глядя мне в глаза прямым взглядом. А потом приоткрыл красивый рот, будто не знал, что ещё сейчас скажет, и сухими, мягкими губами поцеловал меня в уголки губ. Поцеловал в оба уголка – коротко, нежно, как мог бы поцеловать лишь близкий, любящий человек.
Я замерла. Кажется, так целовал меня Серёжа… Его поцелуй невозможно классифицировать – он эталонный. Или он никогда меня не целовал? Мне всё приснилось? «А был ли мальчик?» Я же совсем недавно родилась!
Безмятежность состояния, если бы его можно
