— Почему — аристократии?
— Потому что простолюдины вряд ли могли состоять на службе у императора, — криво усмехнулся Пес.
— Логично. Но каким образом вам удалось убедить командующего, что вы — именно те, за кого себя выдаете?
Тень сомнения легла на бледное, мрачное лицо Пса, он явственно колебался.
— У нас была некая вещь, — медленно заговорил он, — принадлежавшая императору. Она послужила нам пропуском.
— Что за вещь? Откуда вы ее получили? — тан Локе даже подался вперед.
— Перстень, — неохотно ответил Пес. — Перстень с сапфиром. Мы получили его от ученицы Бардена. Я предъявил его, и этого оказалось достаточно, командующий поверил нам.
— Любопытно. А как же такая узнаваемая, облеченная властью вещь, оказалась в руках истрийской девчонки, пусть даже и магички? Император настолько доверял ей?
— А вот этого я не знаю.
— Бред какой-то, — буркнул один из медейцев. — Господа, этот малый мутит нам мозги.
Неожиданно порывистым движением Пес повернулся к нему; щека его задергалась пуще прежнего.
— Вы говорите, что хотите правды, — произнес он резко. — Но когда вы слышите правду, вы не верите ей. Так чего же вам надо?!
— Твоя правда — если это и впрямь правда — причудливее всякой выдумки, — слегка повысив голос, ответил тан Локе. — Лично мне кажется, что ты многое не договариваешь.
— Так задавайте вопросы, Борон вас побери!
Пес зарывался. Это было слишком даже для него. Офицеры нахмурились, а Изола совсем уж неприязненно сказал:
— Ты снова забываешься, парень! Карцер ничему не научил тебя?..
Пес упрямо наклонил голову, свирепо сверкнули глаза исподлобья; но от дальнейших дерзостей воздержался. Джулия мысленно возблагодарила богов. Ведь еще немного, и наинца отправят обратно в карцер… и кто знает, каким он оттуда выйдет в следующий раз.
— Вопрос задать можно, но получу ли я на него ответ? — сквозь зубы проговорил тан Локе. — Не слишком ты охотно отвечаешь на вопросы, как я погляжу.
Наинец молчал. Вид у него был неважный, что неудивительно для человека, чуть более суток назад раненого, и после этого проведшего почти двенадцать часов в сыром карцере, на голых холодных камнях, без крошки хлеба во рту. Его раздраженное состояние можно было понять. Джулия подумала, что ему сейчас должно быть абсолютно все равно, чем закончится допрос, лишь бы быстрее закончился.
— Ну хорошо, — вновь раздался голос тана Локе. — Расскажи нам теперь, как получилось, что ты остался в Северной, и откуда ты все-таки знаешь нашего пленника.
Снова сверкнули синие глаза из-под белых сдвинутых бровей, и Джулия, на секунду встретившись с ними взглядом, без труда прочла в них смертельную усталость и какую-то вселенскую безнадежность. Она невольно содрогнулась. Никогда еще она не видела в глазах человека ничего подобного; Пес заметил это и едва заметно усмехнулся уголком рта. В глазах его тут же вспыхнули волчьи огоньки. Что ж, значит, не все еще так плохо, раз у него остались силы играть на публику.
— Я уже сказал, что по приказу командующего нас провели в темницу принца, — после короткой паузы сказал он. — Было не очень трудно освободить его от цепей. Гораздо более проблематичным представлялся обратный путь. В темницу вошло двое; выйди мы втроем, это неизбежно выглядело бы подозрительным, даже будь у нас три комплекта формы или хотя бы третий касотский плащ. Я отдал принцу свою одежду. Они с Ивом Арну ушли вдвоем, я остался, чтобы самому найти путь наружу.
— Наемник — и подобная преданность, — иронично перебил его тан Локе. — С чего бы это? Ты даже не медеец.
— Речь идет о моих поступках, а не моих мотивах, — огрызнулся Пес. — Не так ли?
Изола хотел что-то сказать, но тан Локе махнул рукой — продолжай, мол.
— Итак, я остался. У меня был только меч, и я не чаял выбраться из крепости живым, но нужно было тянуть время. Долго я не продержался. Меня схватили и притащили на допрос к командующему. Он узнал меня. По всей крепости поднялась тревога; к счастью, как я узнал позже, принца и его спутника не нашли. Что касается меня… последовала череда допросов. Император, не заставший в крепости принца, попытался заменить его мной. Он присутствовал на первых допросах… и его сын, принц Марк — тоже. Принц так же озаботился прислать в мою камеру лекаря…
— Лекаря?
— У меня была сломана нога. Когда меня арестовывали, с солдатами был магик… — последовал кривая улыбка, больше похожая на оскал или судорогу. — Он немного перестарался, когда пытался… деактивировать меня. А касотцы были заботливы. После каждого допроса они присылали лекаря…
— Так значит, этот касотец должен тебя знать?
— Должен, но прошло много лет, да и я… сильно изменился. Он не узнал меня там, в лагере. Может быть, не вспомнил и теперь.
— Так где же доказательства твоих слов? — сухо спросил тан Локе.
— Я же говорила, — вмешалась Джулия. — Может быть, касотец и не узнал Грэма, но он спрашивал, где они могли встречаться. Значит, его лицо все-таки показалось касотцу знакомым.
Пес коротко глянул на нее и пожал плечами.
— Возможно. Хотя он может не помнить моего лица, но должен помнить человека, причастного к похищению принца… Спросите его. Впрочем, я думаю, что он ни за что не признается теперь, даже если и помнит. Если он так упорно отрицает факт своего родства с императором, то едва ли подтвердит мои слова.
— Вот именно, — кивнул тан Локе. — А что же хотели узнать у тебя касотцы, и, в частности, император, раз так жестко допрашивали?
— Много чего: откуда я взял перстень, как нам удалось проникнуть в крепость, кто нам помог, показал дорогу, поддержал легенду… был ли еще кто-нибудь с нами… еще что-то, я уже не помню сейчас.
— И ты рассказал?
— Вот этого не могу сказать, — медленно проговорил Пес с какой-то мучительной, болезненной иронией. — Я, видите ли, не всегда помнил себя…
Повисла пауза, нарушенная парой тихих слов, брошенных друг другу таном Локе и Изолой. Джулия не очень прислушивалась к тому, о чем шептались офицеры, она присматривалась к Псу, который сидел, слегка ссутулившись, склонив голову. На лице его было ясно написано усталое безразличие, даже яркие глаза как-то потускнели, полускрытые опущенными белыми ресницами.
Офицеры, наконец, закончили короткое совещание, и снова заговорил тан Локе, обращаясь к Псу:
— Ты свободен. То есть, я хочу сказать — пока свободен. Это не последний наш разговор, если будет на то воля богов… Хаген, пусть твои парни проводят его до казарм.
Наинец вскочил со стула, будто подброшенный невидимой пружиной:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
