В ту самую минуту, когда они намеревались выйти из дома, появился Пол Ревир, он был без лошади. По дороге в Конкорд Ревир с Доузом встретили конкордца Сэмюэла Прескотта, возвращавшегося домой от некоей лексингтонской дамы. Прескотт поинтересовался у гонцов, не может ли он им быть полезен. После чего они втроем отправились будить жителей Конкорда. На полпути между Лексингтоном и Конкордом их остановил английский патруль. Доуз, дав шпоры, понесся прочь. Он доскакал до какого-то деревенского дома, оставил там взмыленную лошадь и продолжил свой путь пешком. Прескотту удалось преодолеть невысокую каменную ограду и домчаться до Конкорда. Ревиру велели спешиться. Его допрашивали, а коня забрали. Затем Ревира отпустили. Ему пришлось возвращаться через кладбище.
Когда в сопровождении Ревира и Джейкоба Адамс и Хэнкок проскакали лесом в сторону Уобурна, британцы находились в двух милях от Лексингтона. И хотя Джейкоб понимал, что поступает правильно, оставаясь при Адамсе, ему не хотелось покидать город. Молодой человек давно мечтал схватиться с «красными мундирами», и вот теперь, когда ему предоставилась такая возможность, он стремительно удаляется от места будущего сражения.
Не успели они отъехать, как Хэнкок вспомнил, что забыл в таверне сундук с важными бумагами — попади эти документы в руки англичан, и мятежникам не поздоровится. Джейкоб вызвался вернуться в Лексингтон и спрятать сундук в доме Кларка. С ним отправился Ревир, но не потому, что Хэнкок не доверял Джейкобу — просто сундук был тяжелым. Незаметно и быстро вынести его из таверны могли только два человека. Джейкоб и Ревир повернули лошадей и поскакали к Лексингтону. Адамс крикнул им вслед, чтобы они не торопились с возвращением, — он хотел знать, что будет происходить в городе.
Было пять часов утра. К тому времени, когда посланцы Адамса добрались до спрятавшегося в предрассветном тумане Лексингтона, край неба уже начал синеть. За домами всадники не могли видеть пристань, зато отчетливо слышали, как поют трубы и гремят барабаны англичан. Сердце Джейкоба забилось сильнее, пульс участился, все чувства обострились. Сейчас, как никогда, он ощущал себя живым — казалось, он был рожден для этой минуты.
Он вспомнил, как жадно внимал в детстве рассказам о доблести, проявленной колонистами в войне с французами и индейцами. Эти истории будили его фантазию. Джейкоб считал, что на войне жизнь зависит от личного мужества, дружба крепче, а человеческое существование сводится к простой формуле — выживай любым способом.
В четырнадцать лет Джейкоб сбежал из дому и отправился воевать с французами. Он полагал, что сможет прибиться к какому-нибудь отряду, надеялся, что его решимость впечатлит военных и ему предложат остаться. Трое суток бродил паренек по лесу с отцовским мушкетом, а потом вернулся домой усталый, голодный и злой. Злился он оттого, что ему так и не довелось схватиться с врагом. А через несколько дней из длительного плавания возвратился Джаред, и Энн препоручила беглеца его заботам. Джаред был снисходителен к сыну. В конце концов, мальчишка всего-то и сделал, что помотал нервы матери. К тому же Джаред вспомнил себя в этом возрасте, вспомнил об отцовском мушкете, волках и одной странной ночи, проведенной в лесу.
С возрастом тяга к войне у Джейкоба не ослабла. После того как в Бостоне началось противостояние между патриотами и англичанами, его жизнь стала простой: черное — белое, правда — ложь, мы — они. Организация «Дети свободы», позднее переименованная в Комитет безопасности, вдохнула в молодого человека жизнь и — что важнее — дала ему занятие. И вот сейчас, когда королевские войска шли маршем на Лексингтон, Джейкобу меньше всего хотелось сопровождать Сэма Адамса в Филадельфию, где тот намеревался созвать Континентальный конгресс. Ведь там все будут толочься в коридорах и говорить, говорить, говорить.
Барабаны англичан забили «атаку», Джейкоб услышал, как капитан Паркер приказывает двум колоннам по тридцать восемь человек пропустить противника. На площади около сорока мирных жителей наблюдали за тем, как их близкие готовятся к встрече с «красными мундирами».
Ривер и Джейкоб нашли сундук Хэнкока и потащили его к жилищу Кларка, где и препоручили его заботам хозяина дома. Затем вновь поспешили к таверне. Джейкобу отчаянно хотелось присоединиться к капитану Паркеру, но он помнил свой долг — ему было приказано наблюдать.
Первыми к площади подошли пехотинцы. В этот род войск отбирали отчаянных храбрецов. За ними следовали гренадеры. Все — не ниже шести футов ростом (из-за своих шапок, напоминающих формой окна собора, они казались еще выше). Все как один силачи. Перед выходом на площадь майор Питкерн приказал своим подчиненным зарядить мушкеты и прикрепить штыки. Солдаты выстроились в цепи попарно. Питкерн, сидя верхом, командовал легкой пехотой.
— Не стрелять! Держать строй! Взять их в кольцо и разоружить!
Издав боевой клич, солдаты устремились вперед.
Капитан Джон Паркер, опасаясь за свой небольшой отряд, приказал ополченцам пропустить англичан и рассредоточиться. Был еще раз повторен приказ — не стрелять. Кое-кто из ополченцев покинул площадь. Вместе с тем многие — к примеру, Джонас Паркер, ему перевалило за шестьдесят — остались стоять на месте.
Итак, пехотинцы с криками ринулись на площадь.
— Негодяи и бунтовщики, разойдись! Разойдись! Бросьте оружие! Разойдись!
Цепь распалась, и преисполненные рвения, распаленные гневом англичане хлынули на площадь перемешанной толпой. Дисциплина рухнула в мгновение ока. Слишком долго солдаты дожидались начала похода, слишком долго брели болотами, проваливаясь в воду по пояс; они были голодные, мокрые, грязные.
Неожиданно прогремел выстрел. И тогда беспорядочная толпа «красных мундиров» дала залп. Майор Питкерн пришпорил коня и, размахивая шпагой, отчаянно требовал прекратить огонь. Никто не обращал на него внимания. Солдаты больше не повиновались своему командиру.
Джонас Паркер, сраженный пулей, рухнул как подкошенный. К ужасу Джейкоба английский пехотинец добил старика ударом штыка.
Колонисты открыли ответный огонь. По площади, скрывая всё и вся, пополз дым. «Красные мундиры» по-прежнему стреляли; тем временем к площади подошел английский арьергард. Увидев бой, подполковник Смит приказал барабанщикам бить сбор. К ружейному грохоту присоединилось стаккато барабанов; англичане покинули место сражения.
Когда дым рассеялся, Джейкоб попытался подсчитать убитых и раненых. Восемь колонистов были мертвы, еще девять — ранены, большинство в спину. Сердце молодого человека бешено заколотилось, к вискам прилила кровь. Он страстно желал воздать неприятелям по заслугам и разрядить им в спины мушкет. Но вместо этого он схватил оружие в руки и поспешил к Адамсу.
