– Тише-тише, сестренка. – Димка все смотрел через открытый люк в сторону, куда убежал Витька, будто надеясь, что брат сейчас одумается и вернется. – Наверное, мы упустили момент, когда он изменился. А еще Витек банально сглупил. Задурили ему голову Библиотекари, точно тебе говорю. И подвох чую…
– Но что же нам теперь делать? – Настя перестала всхлипывать, отодвинувшись и заглядывая Дмитрию в лицо. – Как мы сможем его переубедить?
– Пока не знаю, – мотнул светлыми вихрами тот, поднимаясь на ноги и вылезая из люка обратно на техническую поляну. – Но кое-что знаю точно – одного мы его тут не бросим! И сдаваться тоже не будем!
Он помог сестре заново перебраться через высокий порог, придержав за руку. Повертел головой, пытаясь угадать направление, в котором увели Витьку. А затем пошел вперед, стараясь ступать как можно тише.
– Ты со мной, Настена?
– Конечно!
И они направились обратно, старательно высматривая отпечатки Витькиных ботинок в тонком-тонком слое пыли, покрывавшем пол поляны. Как бы ни было тут стерильно по сравнению, например, с Реакторной Станцией или Амбаром, пыль все равно копилась у основания забитых модулями стеллажей, а потому следы были видны. Может быть, не очень хорошо, но все же видны, и сейчас дети шли по ним, как по указателям.
Через какое-то время обнаружилось место, где Витька останавливался.
Может быть, чтобы успокоиться, протереть очки и высушить слезы. А может быть, чтобы встретиться со своими новыми «друзьями», которые тут же окружили мальчика и повели в нужную сторону.
Сворачивая с одной улицы на другую, Настя и Дима старательно прислушивались. Но, как ни пытались, не могли уловить ни разговора, ни скрипа подошв. Их окружало лишь мерное гудение встроенных в стеллажи вентиляторов, охлаждавших информационные модули, и от этого становилось не по себе.
А еще через какое-то время Димка вычислил, что следы брата ведут в том же направлении, в котором путники двигались до того, как встретили призрачных Библиотекарей. Свет, летящий к потолку из-за шкафов, теперь был различим и снизу. Остановившись передохнуть, брат и сестра молча переглянулись, понимая, что, скорее всего, приближаются к самому сердцу поляны.
Украдкой, стараясь даже дышать как можно тише, они подкрались к углу широкой «улицы», выводящей к центру Библиотеки. Выглянули, готовые в случае опасности броситься наутек.
Картина, открывшаяся их взглядам, казалась захватывающей и яркой. Но в тоже время было в ней что-то тревожное и мрачное…
В центре поляны (как и предполагал Дима, это был почти ее центр) разместился огромный круглый постамент, всю площадь которого занимали стационарные амбивизионные проекторы и здоровенный специальный шар-экран. Метров пятнадцать в диаметре, не меньше, а может быть – и того больше.
Сейчас экран был включен и со своего наблюдательного пункта дети могли видеть, что тот поделен на сотни крохотных объемных сегментов. В каждом из них показывали что-то свое – спорт, передачи об агрономии или химии, документальное и художественное кино и так далее. На главный экран сейчас транслировалась старинная передача, состоящая из новостных нарезок.
Разноцветный шарик (в котором мы с вами, без сомнения, узнали бы родную планету) перечеркивали сероватые следы от атакующих континенты ракет. Их было много, этих следов, очень много – они исполосовали Землю, словно опутали ее паутиной. Там, где ракеты касались поверхности, нарывами вспыхивали багровые пятна взрывов. Моделирование первых ударов сменилось съемками разрушенных городов и тысяч беженцев; им на смену пришли помпезные выступления генералов прошлого, яростно стучащих кулаками по трибунам. Следом показали ученых, колдующих в своих подземных лабораториях над новыми штаммами биологического оружия. Мужчины и женщины в белых халатах оправдывались, доказывая зрителям, что создают лишь средство защиты – волшебный рычаг, способный остановить мировую войну. Передача снова сконцентрировалась на толпах беженцев, по большей части изнуренных тяжелой болезнью. Затем – на руинах, кладбищах и танках. Показала дисковидный бетонный фундамент титанического здания, строители которого при взгляде сверху казались жалкими букашками. Кадры далекого прошлого, доподлинно известного Библиотекарям, были такими реалистичными и пугающими, что досматривать выпуск до конца не оставалось ни сил, ни желания…
Именно мерцание, исходящее от гигантского шарообразного экрана, образовывало столб таинственного света, поднимавшийся к потолку из колодца стеллажей и шкафов.
Вокруг впечатляющего амбивизора, который при желании смогли бы смотреть сто детей разом, располагались пульты управления. Похожие на дирижерские пюпитры (такие высокие подставки для нот), они производили впечатления планшетов, которыми уже давно никто не пользовался. От них, переплетаясь и струясь по полу, бежали многочисленные провода. Бежали как к великанскому экрану, так и к странным приборам, вторым кольцом окружавшим амбивизор и постамент.
В первое мгновение эти приборы напомнили детям гробы (Настя даже вздрогнула, вцепившись в плечо брата), хоть впечатление и оказалось мимолетным – больше они были похожи на кабины для ультрафиолетового облучения, стоявшие в косметическом салоне заботинского Дома Быта. Двухметровой длины, приподнятые на невысоких телескопических опорах, они чуть наклонялись вперед, будто салонные лежаки для загара, в которых приятно отдыхать полулежа. Всего Димка насчитал аж двадцать четыре странных аппарата, покрытых густейшим слоем пыли. С пюпитрами для управления экраном их соединяли толстые кабели.
Встав на четвереньки и поманив за собой сестру, мальчик осторожно пополз вперед, прячась за этими диковинными пеналами. А когда оба добрались до ближайшего, то наконец смогли увидеть непутевого брата и призраков, паривших вокруг него.
Отсюда был слышен и разговор, что Виктор вел с мерцающими жителями Библиотеки.
– И тогда мы отказались от услуг своих ненадежных и слабых тел… – услышали Дима и Настя окончание речи, произнесенной женским силуэтом в глухом капюшоне. – Поместив их на хранение в криогенные камеры, мы стали частью Библиотеки. Частью великого знания, отличающего человека от зверя. Отныне мы – импульсы чистой энергии, сплетенные между собой и с этим великим местом.
– Мне тоже предстоит лечь в такую камеру? – с опаской глядя на установленные на опорах капсулы, поинтересовался Витя, и жажда знаний уже не звучала в его голосе столь отчетливо.
– Да, предстоит, мой мальчик, – к нему плавно подплыла мужская фигура. – Поверь, это самый эффективный и безопасный способ стать частью единого информационного поля. У нас еще есть свободные камеры, тебе будет уютно в любой из них.
– Это правда, – разом подтвердили остальные, склонив головы. – Когда твое сознание освободится, ты обретешь настоящую свободу и могущество. Забудешь о физическом несовершенстве. Забудешь о плохом зрении, болезнях, усталости и боли.
Отодвинувшись поглубже за капсулу-лежак, Димка и Настя в ужасе переглянулись. Чудом избежав вечного плена в лапах грибов или червей, победив Мглистого и его жену, избежав опасностей Казармы и перехитрив коварного Апокалифтиса, их брат стоял на пороге того, чтобы добровольно обречь себя на электронный плен Библиотеки.
Настя сложила ладони, умоляя придумать хоть что-то.
И тут взгляд Димы упал на обтекаемый край капсулы, нависавшей над ними.
Приподнявшись, мальчик разглядел, что нижняя половина этого странного кресла была сделана из металла и пластика. Верхняя, словно колпаком прикрывавшая все остальное – из толстого стекла. Обманчивое впечатление дряхлости создавал многосантиметровый слой пыли, превращавший сложный и в чем-то изящный аппарат в жутковатый мохнатый кокон.
Морщась от отвращения, Димка рукавом смахнул пыль с краешка купола, заглядывая внутрь. Отшатнулся, зажимая себе рот, чтобы не закричать, и больно упал на заднюю точку. От испуга чуть не выскочив из укрытия, Настя тут же стукнулась головой о край криогенного пенала. Зашипела от боли и обиды, непонимающе уставилась на брата, призывая немедля объясниться.
А тот, еще не придя в себя, молча тыкал пальцем в край стеклянной крышки, освобожденный от пылевого покрова.
Боязливо, будто что-то могло броситься ей в лицо из-под толстого прозрачного колпака, девочка привстала, заглядывая. Распахнула рот, со смесью любопытства и отвращения разглядывая увиденное. И тут же присела обратно, огорченно прикусив губу…
Тем временем в десятке шагов от них у постамента с огромным шарообразным амбивизором продолжался разговор человека и шести светящихся фигур.
– Мы никого ни к чему не принуждаем, дитя, – кротко произнес женский силуэт в центре. – Это решение можешь принять только ты. Но поверь, как только приляжешь в одну из этих свободных камер, сразу поймешь, как глупы и необоснованны были все твои страхи.
