Она умело отвечала на вопросы, обходя самую суть. Упомянула бандану, даже симпатию к лосям, ловко ввернула непонятную Костику теорию цикличности, центростремительной силы и Главного джибоба, коснулась сублимации свободы и постулата «делаю, что хочу». Костик пытался запомнить каждое слово, чтобы потом рассказать маме. Мама — тоже психолог, она поможет разобраться. Но, как он ни старался, большая часть услышанного метеором пронеслась из одного уха в другое, так и не осев в мозгах. Закончила Ольга Олеговна свою речь неожиданно, на полуслове и, снова театрально помолчав, добавила:
— Я-то как раз очень хорошо понимаю, почему половина вашего класса отказалась от Спартакиады в Финляндии. И параллельный класс тоже поддержал.
Вот это был удар! Костик не только ушам своим не поверил, он вообще начал сомневаться в том, что всё происходит с ним наяву.
— Ольга Олеговна, простите за тупость. А почему ребята отказались?
— Лукавите, молодой человек. Вы отлично знаете. Разве не вы первый и отказались? Я прекрасно осведомлена, что вы как раз и есть, с позволения сказать, своего рода староста джибобов. Староста — не совсем удачное определение, но это чтобы вам понятно было. Скрытый лидер. Бунтарь. Школьники хотят быть похожими именно на вас. Вы очень хорошо всё продумали.
Костик наблюдал, как пляшут отсветы лампы в её больших очках. Психологиня напоминала ему какого-то персонажа, он силился вспомнить, кого именно, но так и не смог. Сегодня был обычный день, ничего странного в поведении одноклассников он не заметил. Нэш с Савёхой подрались немного, Потехин не к месту умничал на литературе, Хомяк прогулял алгебру, чем сильно расстроил Юльхен, Бебела носилась со списками на Спартакиаду. Стоп! Списки! Костик краем глаза видел эти листки — все исчирканные с многочисленными пометками. Подумал ещё тогда: опять решают, кто достоин, кто нет.
— Есть ещё ко мне вопросы? — напряжённо спросил он.
Психологиня поправила своё «воронье гнездо».
— Никаких. Вы свободны.
«Я и так знаю, что свободен», — подумал Костик и вышел в коридор.
На уроке биологии, оглядывая своих «бандерлогов», он ещё раз отметил, что никакого особого пиетета к нему как к лидеру, о чём вещала учёная дама, не было. Всё вроде по-прежнему, и всё не так. Как будто в калейдоскопе сменилось одно маленькое стёклышко, и картинка «поплыла». Или он ещё спит тягучим ватным сном? Одноклассники-мутанты… Сидят, царапают ручками в тетрадях. Джибобы? Отказались от Спартакиады? Наврала, небось, психологиня. За реакцией хотела понаблюдать. Правильно Кэт говорит: опыты на детях.
Перед уроком физкультуры он не выдержал и спросил напрямую:
— Пацаны, вы что, правда от Финки отказались?
Ответом ему было многозначительное молчание.
Потом Потехин сказал:
— Ну, не все, конечно. Лохи поедут.
Что, что произошло, пока его не было? Мир перевернулся? Спартакиада, на которую ещё две недели назад хотели отправиться все без исключения! Костик оглядел раздевалку: мало сегодня народу — прогуливают или выцарапали освобождение у врача. Кабана снова нет.
Перед построением в зале Костик шепнул Потехину:
— Пашка, а чего не едут-то?
— Придуриваешься? — удивился Потехин.
— Нет, правда!
Гарри Поттер почесал взъерошенную макушку и, покосившись на отвернувшегося физрука, сказал:
— Ну, мы это… Тоже джибобы. Джибобы не соревнуются. Сам же говорил.
— Джибобы делают, что хотят, — возразил Костик.
— Не совсем. Джибобы ещё себя испытывают. Искушением.
Костик повернулся к Потехину всем корпусом.
— Да ты-то, ты-то откуда это взял?
Пашка почесался ухом о худое плечо и равнодушно ответил:
— А ты думаешь, ты один всё знаешь? Что ты круче всех? Фигли. Ты отличаешься от нас только тем, что видел Главного джибоба. Хотя, конечно, не ты один. Вы там, в твоей бывшей школе, много о себе возомнили. Но наши тоже не пальцем деланы.
Костик внимательно оглядел Потехина. Типичный середнячок, какие есть чуть ли не в каждом классе, шея цыплячья с круглым шариком кадыка, воробьиного цвета волосики, очки эти дурацкие… И вот, на тебе! Гарри Поттер — джибоб! Стоит, пялится на брусья, думает, что знает о джибобах больше Костика.
— Пашка, а Кабан тоже не едет?
— Не-а.
— Неужели и он джибоб?
— Кабана из списка за поведение вычеркнули. А Савёха и Нэш из солидарности отказались.
Костик облегчённо вздохнул.
* * *
В кабинете завуча собрались приглашённые психологи: две дамы серьёзного вида и молодой сутулый мужчина в желтоватом гобеленовом пиджаке, сливавшемся с обивкой Алевтининого дивана. Сама Алевтина Юрьевна на «симпозиуме» не присутствовала, любезно уступив «специалистам по тинейджерам» свой кабинет.
— Коллеги, это у нас девятнадцатая по счёту школа. Вы слышали что-нибудь об этих… не к ночи будь помянутых… джибобах? — спросил мужчина, перебирая карточки с записями.
— В общем-то, скорее да, чем нет, — ответила Ольга Олеговна, поглядывая на соратников.
— А вы, Тамара Вадимовна? — мужчина повернулся к пожилой даме с коротким ёжиком седых волос.
— Нас на вшивость проверяли, — отозвалась та. — Нет никакой субкультуры. Я, конечно, привыкла, что разговаривают со мной, как с доисторическим динозавром, но чтобы так сплочённо, заговорщицки…
— Молодёжь как молодёжь. Если позволите, я возьму тему этой новой субкультуры в свой реферат.
Ольга Олеговна ревниво хмыкнула:
— Аркадий Аркадьевич! Но я уже начала работать по ней.
— Когда же, позвольте полюбопытствовать, Ольга Олеговна?
— Да утром ещё черновые тезисы набросала. И ведь именно ко мне в группу попал их лидер, всю душу вынул, но ценнейшую информацию дал. Согласитесь, справедливо, если я возьмусь эту тему освещать.
Они ещё поспорили с минуту. Наконец, седая дама, громко кашлянув, заявила:
— Не спорьте, не спорьте, коллеги! Я уже позвонила на кафедру. Мне поручили доклад.
— Тамара Вадимовна, вы же сказали, что нет никакой субкультуры, — удивлённо произнёс мужчина.
— Сегодня нет. Завтра, поверьте моему опыту, будет. Цепная реакция. Что-то мне подсказывает, что джибобы пришли надолго. Как рыжие тараканы. Вот увидите… — дама поправила съехавшие на нос очки.
Троица помолчала немного, читая карточки с записями.
— Что школе в отчёте напишем? — наконец подал голос Аркадий Аркадьевич.
— Как обычно, — спокойно ответила старшая дама-психолог. — Беспокоиться пока не о чем. Болевые точки определены. Детям нужны забота и понимание. Главное — суицидных мотивов не выявлено.
— А про новое движение?
— Поосторожничаем пока с информацией. Проверю по своим каналам, тогда и с учителями поговорим.
— Всё-таки вы что-то не договариваете, Тамара Вадимовна. Признайтесь, пришли сегодня уже подготовленная, с полным багажом информации о джибобах!
— Возможно-возможно, — загадочно ответила седая дама и одарила коллег интригующей улыбкой.
* * *
— Рымник, что значит «вычёркивайте»? Ты издеваешься над нами?
Белла Борисовна негодующе смотрела на Костика поверх очков. Юлия Генриховна перелистывала распечатки, водила тонким пальчиком по строчкам. «Бебела и Юльхен. Что они понимают?» — думал Костик. Разве объяснишь им, что не может он взять и спустить в унитаз идею, которая, похоже, уже оперилась, точно птенец, и зажила своей жизнью, готовая выпорхнуть из гнезда в любой момент.
Хорош же он будет! «Продвинутые» останутся в городе, потому что поверили, приняли за чистую монету созданную им философию джибобства, а он отправится на спартакиаду тешить свои амбиции и пускать слюни возле недоступной красотки. Как не вспомнить Антохины слова: «Целостней надо быть, братец, целостней!»
— Если нам не считаешь нужным объяснять, расскажи Максиму Петровичу.
Костик перевёл взгляд на грузного персонажа, сидевшего на хлипком для его комплекции стуле и украдкой пялящегося на ноги Юльхен. Тот сильно смахивал на Доктора Хауса, только откормленного, обрюзгшего, в нелепом коричневом костюме-тройке.
Представитель РОНО Максим Петрович приходил в школу часто. За один только март Костик видел его два раза. При упоминании своего имени он выпрямился, прокашлялся, будто именно ему предстояло держать долгую объяснительную речь, и напряжённо взглянул на Костика, склонив голову набок, как смышлёная овчарка. Костик сделал шаг к нему и, тоже повернув голову вбок — зеркально с ним, — вежливо спросил:
— Вам действительно нужны мои объяснения?
Доктор Хаус кивнул.
— Я не считаю возможным, чтобы… — начал было Костик, но остановился на полуслове, будто подавившись острой рыбной косточкой.
— Костя, ты же разумный мальчик! — выдохнула Бебела.
Разумный мальчик. Из её уст это прозвучало как-то снисходительно. Разумный — так говорят о выдрессированных комнатных собачках, приносящих хозяину тапочки, о цирковых пудельках, перепрыгивающих в чехарде через спины друг друга, о хомячке, затаскивающем вату в самодельную тряпичную норку; наконец, о грудном ребёнке, цепкой крохотной лапкой хватающем протянутую ему ложку. «Ах, какой разумный карапуз!» И все ритуально умиляются.
