на плечи и начал их настойчиво массировать. Грубо, неумело и так противно, что к моему горлу подступила тошнота. Грудь словно сжало железным обручем, а легкие начали резко втягивать воздух. Липкий страх вкупе с гневом и омерзением вырвались наружу.
- Да как вы смеете! – подскочив со стула, уже без грамма притворства, воскликнула я. – За кого вы меня принимаете?
- Это же все ради благой цели, Машенька Андревна. Можно и потерпеть, - он снова приложил платок к губам и вытер слюну.
- А можно не терпеть, а написать на вас жалобу за домогательства. На имя… самого императора или императрицы! - Шлиссер запрокинул голову и громко рассмеялся.
- Глупая девка, - весь политес, с этого типа, как корова языком слизала. – Полагаешь, я тут с тобой время терять буду? Коли не желаешь – проваливай. А твой братец и до завтра не доживет. Сгниет в подвале, уж я-то позабочусь!
Все еще шокированная из-за происходящего, я все же нашла силы отбежать к двери и схватиться за ручку.
- Только попробуйте причинить ему вред. Я вас… я вас по судам затаскаю! - и не дожидаясь его ответа, захлопнула за собой дверь, подобрала юбки и бросилась бежать вдоль по коридору прямо к лестнице.
Негодование, досада и злость кипели во мне, разрывая на части. Мало того, что весь план пошел коту под хвост, так еще и чувствовала себя такой грязной после всех этих прикосновений и намеков, что отмываться придется не один час.
С одной стороны, я сама виновата. Неверно составленный психологический портрет и, как следствие, неверная тактика. А с другой… Как земля носит таких мерзких подонков? Что в нашем времени, что в далеком прошлом.
Выхватив из рук молодого служивого пелерину и шапку, я выскочила на улицу и подняла руку. Напротив остановился наемный экипаж.
- Куда едем, барышня?
- На офицерскую, в полицейский участок, - боже, только бы он был на месте.
***
Ворвавшись в сыскную часть и пробежав мимо глазеющих полицейских, которые от удивления даже не подумали меня остановить, я влетела по лестнице на второй этаж и уперлась носом в стену. Твердую. Высокую. Обтянутую черным офицерским кителем, от которого исходил знакомый мускусный аромат.
Медленно подняв голову, тут же провалилась в черную бездну, и кто знает, как долго продлился бы странный ступор, если бы не раздавшийся в тишине холла тоненький детский голосок.
- Папенька, это зе Маса… Малия Андлевна. А ты говолил, сто она не велнется, - маленькая Полина, чьи большие зеленые глаза выражали неподдельный восторг, едва не приплясывала на месте. А я снова подивилась, как этот прелестный ребенок мог появиться у такого малоэмоционального родителя.
- Я удивлен не меньше вашего, Полина Мироновна, - произнес Меньшиков своим пробирающим до мурашек рокочущим голосом. – Полагаю, госпожа Вольнова что-то забыла в моем кабинете?
Ага, свою гордость и достоинство.
Озвучивать цель визита при его дочери и маячившем за его спиной молодом помощнике я не решилась, а потому обеими руками ухватилась за любезно предоставленный мне предлог.
- Все верно. Я так поспешно удалилась, что забыла свои бумаги, - кивнула я и, опустив голову, тепло улыбнулась малышке Поле. – Не будете ли вы так любезны, Мирон Александрович, составить мне компанию?
- Вам повезло, что вы так вовремя, мы как раз собирались уходить. Надеюсь, ваши поиски не займут много времени, - Мирон повернулся к долговязому блондину. – Елисей, проводи Полину в гардеробную. Я скоро буду.
Меньшиков потрепал дочь по голове и, не говоря мне ни слова, зашагал к своему кабинету. Остановился у входа. Пропустил даму - то есть меня - вперед. Затем закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Не забыв скрестить руки на могучей груди, чтобы совсем уж подавить меня своим безразличным видом.
Ничего искать он, естественно, не собирался. Его поза, как и выражение лица, говорили о нетерпении. Но не таком сильном, чтобы первым начинать разговор.
Что за невозможный мужчина?
Впрочем, я тоже не торопилась бежать впереди паровоза. Пытаясь согреться в холодном, неотапливаемом помещении, обняла себя руками и, собираясь с духом, принялась внимательно изучать своего противника.
Природа слишком щедро одарила его как исполинским ростом, так и шириной плеч. Благородные черты лица. Ладно сидящая на атлетической фигуре военная форма. Какая девушка смогла бы устоять, реши он познакомиться поближе? Даже живи этот солдафон в двадцать первом веке, ходил бы в первых холостяках и вызывал сплошные восхищения, сродни поклонению. Правда, надо признать, тут было чему поклоняться…
Я тихонько перевела дыхание.
- Мирон Александрович, мне нужна ваша помощь, - он даже бровью не повел, ожидая продолжения. Стало так неловко, что я уставилась в пол. – Мой младший брат Алексей в беде. Связался с какими-то бандитами. Они явно подговорили его на кражу. Ему всего четырнадцать. Совсем глупый мальчишка… Он сейчас в Невском участке. Его держат в холодной камере с настоящими уголовниками. Маленького ребенка. Я могу выплатить за него штраф, взять на поруки. Все что угодно, только помогите вытащить его оттуда.
- Почему вы пришли ко мне? – не меняя позы и выражения лица, уточнил Меньшиков.
- Я… я не знаю никого, кто мог бы мне помочь в этом деликатном деле. Мне не к кому пойти. Вы - моя последняя надежда. У вас есть дочь, вы должны понять… - я подняла голову и заметила разрезавшую гладкий лоб морщинку. Взгляд исподлобья, губы сжались в тонкую линию. Решив, что Меньшиков ничего не испытывает, я погорячилась. Мужчина был зол. И очень сильно.
Неужели на меня? Наверное заслуженно… будь я той, чье тело заняла в процессе перемещения.
- Что ж вы за ним не уследили, гуру Мария Андревна? – в грубом голосе сквозила издевка. – Сейчас бы не пришлось искать защиты.
- Вы правы. Я виновата в том, что оставила Алексея на попечении мачехи и занималась только своей
