Кави почувствовал, что впадает в неуместную сейчас умственную экзальтацию, и принудил себя вернуться к более насущным вопросам.
— Пневмо… — задумчиво протянул принц, — не думаю, чтобы Дурта страдал расстройством душевного рода. Безусловно, сей достойный мудрец всегда был склонен к некоторой горячности мышления, более того…
— Воспаление лёгких, — коротко сказал капитан, — не души.
— Лихорадка? — догадался Кави. — Но ведь ещё сегодняшним утром он производил впечатление человека вполне здорового, если, разумеется, не считать лёгкого кашля.
— И.
- «И»?..
— И лёгкого чиха. И лёгкого пота. Лёгонького.
— Пожалуй, — признал Кави. — Но вполне очевидно, что сии признаки лёгкого нездоровья не могли столь быстро переродиться в жар и глубокую обморочность, кои мы имеем несчастье наблюдать теперь.
— Нервный, — задумчиво проговорил Немец, — думает много, питается паршиво, телосложение астени… короче — дрищ.
Очередное незнакомое слово прозвучало мрачно, как если бы сама судьба устами капитана выносила Дурте смертный приговор. Принц, разумеется, и не подумал испытать какой-либо из оттенков отчаяния — ибо искренно полагал отчаяние эмоцией постыдной и недопустимой. Но сударь капитан на этом не остановился.
— Иммунитета никакого, — мрачно промолвил он, протирая ладони влажной тряпицею, — а чёрт его знает, что я там с собою приволок…
— Оружие, одежду… — добросовестно принялся вспоминать Кави.
— Помнишь тот холм, где мы после взрыва-то очутились? — не слушая, спросил Немец, — ну, с нефтью, помнишь?
— Суров Холм, сударь капитан, разумеется.
— Как думаешь — молодой дотуда доберётся? На своих двоих, и чтоб никому не попасться.
— Вполне, отчего же, — с некоторым недоумением пожал плечами принц. Как будто лесной эльф, задавшийся целью остаться неприметным в лесу, может сей цели не достигнуть. Цель же… — О! Вы говорите об оставленном нами секрете? Том малом ларце из гладкого оранжевого дерева?
— Соображаешь, — одобрительно сказал сударь капитан, — горжусь тобой. Кави! молодой! Ставлю боевую задачу…
— Ваше беспокойство лишено всяких оснований, сударь капитан, — сказал принц, наблюдая, как младший последний раз машет им рукой и скрывается за ближайшим взгорком. На душе сделалось определённо тоскливо. — К утру обернётся.
— А что, эльфы все в темноте-то видят?
— Увы; только лесные. В городских семьях ночное зрение постепенно утрачивается за ненадобностью.
— Правильно, — хмыкнул Немец, — «за ненадобностью». Пойдём-ка в дом.
За время их отсутствия несчастный Дурта снова пришёл в себя и теперь тяжело ворочался, пытаясь хоть чуть удобнее устроиться на низком ложе. Достойный мудрец поднял на входящих воспалённые глаза, попытался было произнести какую-то очередную мудрость — но тут же и зашёлся в приступе мучительного мокрого кашля.
Немец терпеливо дождался, когда сипящие и булькающие звуки немного стихнут, и, протянув руку, ощупал высокий лоб с крупными каплями испарины. Дурта поморщился, но каким-либо иным образом возмущения не выказал. Казалось, он, — вопреки очевидному, — никак не может поверить в собственное внезапное нездоровье. Кави припоминал, что мудрец действительно хворал весьма редко… о да; пожалуй что и ни разу за всё время их знакомства — там, в будущем.
— Рановато лысеешь, Дурта, — осуждающим тоном произнёс сударь капитан. — Лысый мудрец никому не нужен, запомни.
— Эээ… — только и нашёлся ответить недужный.
Кави, много более привычный к своеобычным манерам капитана, тихонько рассмеялся.
— Жар, вижу. Мокрота отходит… Здесь болит?
— Здесь… и здесь, — подтвердил Дурта, вяло указывая на разные участки собственной груди.
— Угу, — пробормотал Немец, перехватывая его запястье, — тихо…
Несколько долгих мгновений все молчали; сударь капитан держал тонкую руку своего случайного пациента. Кави поймал взглядом страдальчески прищуренные глаза Дурты и улыбнулся так тепло и ободряюще, как только умел.
— Я не доктор, — сказал сударь капитан, закончив слушать кровяную жилку, — но пневмония, уверен.
— Эээ… давайте проясним: «пневмо» — это, как понимаю…
— Лёгкие, Дурта, лёгкие. Не душа.
— Не душа? — протянул достойный мудрец таким разочарованным тоном, что будь у принца хотя бы малейшие сомнения в серьёзности лихорадки — они немедля рассеялись бы.
Увы; сомнений и так не оставалось.
Немец поднял и встряхнул тыкву с подслащённым чиндом.
— Как можно больше пей. Что? Разговорчики. Пойдём, принц.
На крыльце сударь капитан остановился, похлопал себя по карманам и дёрнул щекой. Вполне бездумно, по известной уже Кави привычке пробежался пальцами по своему «калашу» — последнее время с оружием Немец не расставался, словно человека угнетало сознание неопределённой, но близкой опасности.
Эльфу тоже было не по себе — и тако же он не смог бы указать на источник угрозы.
— Значит, у тебя никаких симптомов? — в который уж раз спросил Немец, присаживаясь на пороге и подтягивая шнуровку высоких башмаков.
— Ни малейших, сударь капитан, — в тон ему ответил Кави, устраиваясь рядом: им предстояло долгое ожидание. — Ни малейших.
— Всё лучше, — пробормотал капитан. — Вот что: расскажи-ка мне о той, как её — Великой чуме.
Только бы не вирусная, подумал капитан. Только бы не вирусная.
Тетрациклин из индивидуальной аптечки — это антибиотик, годится только против бактерий. Второй препарат — сульфадиметоксин… какие-то вирусы он, кажется, подавляет — вот только какие?..
Содара-то явно был болен, те конвоиры тоже. Все, кто с ним общался. Ушастые в полном порядке… правильно, Кави говорит, что и в ту знаменитую эпидемию заражению оказались подвержены только люди.
Вот так, капитан. Что-то ты с собой такое приволок, что-то очень и очень нехорошее.
Может, «по дороге» чего подхватил?.. После взрыва той злополучной гранаты мир вокруг моргнул, а в следующее мгновение сменился другим, совсем другим миром — вот этой самой чёртовой Вишвой. Так-то в обнимку с принцем и чебурахнулись в болото. И ни единой царапины, что самое удивительное, хотя от «эргедешки» в паре-то шагов должно было поцарапать, ещё как. Ни контузии, ни даже баротравмы.
Не худо, а, капитан? Вот так: щёлк — и ты в другом мире, причём живой-здоровый.
Только вот приволок с собой какую-то дрянь.
Хотя как знать — возможно, это твои собственные микробчики подсуетились. У тебя-то микробчиков много, просто ты их не замечаешь — иммунитет, всё по-взрослому. А, выходит, для местной-то детворы твои микробы в диковинку, не обучены аборигены им противостоять.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
