сказал Герман.
Некоторое время они ехали молча, а потом Герман сказал: «Знаешь, здесь действительно воняет».
Келп сказал: «Со мной случается все. Я посмотрел на этот грузовик, на боку было написано «бумага», я подумал, что он будет красивым, чистым и опрятным».
«Это действительно дурно пахнет», - сказал Герман.
«Я бы хотел, чтобы Марч не так сильно прыгал», - сказал Виктор. Его голос звучал тихо и отстраненно.
Дортмундер спросил: «Как же так?»
«Кажется, меня сейчас стошнит».
«Подожди», - поторопил его Дортмундер. «Осталось совсем немного».
«Все дело в запахе», - несчастно сказал Виктор. «И в тряске».
«Я тоже начинаю это чувствовать», - сказал Келп. Его голос звучал нездорово.
Теперь, когда идея была предложена, Дортмундера тоже начало подташнивать. «Герман, — сказал он, — может быть, тебе стоит постучать в переднюю стену, дать Марчу знак остановиться на минутку».
«Я не думаю, что смогу встать», - сказал Герман. У него тоже был очень несчастный голос.
Дортмундер сглотнул. Затем он сглотнул снова. «Еще немного», - сказал он сдавленным голосом и продолжил глотать.
Марч ехал впереди в блаженном неведении. Он был тем, кто нашел это место, и он разработал самый быстрый и плавный маршрут, чтобы добраться до него. Теперь он увидел это впереди, высокий зеленый забор вокруг двора, увенчанный табличкой с надписью «Передвижные дома Лафферти — новые, бывшие в употреблении, перестроенные, отремонтированные». Он притормозил в темноте сразу за главным входом, вышел из грузовика, обошел его сзади, открыл двери, и они вылетели оттуда, как будто были заперты со львом.
Марч сказал: «Что…» — но спросить было не у кого; они все перебежали дорогу к полям на другой стороне, и хотя он не мог их видеть, звуки, которые они издавали, напомнили ему о моллюсках. Концы моллюсков.
Озадаченный, он заглянул внутрь грузовика, но там было слишком темно, чтобы что-либо разглядеть. «Какого черта», - сказал он, сделав это заявлением, потому что вокруг не было никого, к кому можно было бы обратиться с вопросом, и вернулся к такси. Во время своей обычной проверки бардачка он увидел фонарик, который теперь достал и отнес обратно в заднюю часть грузовика. Когда Дортмундер, спотыкаясь, снова перешел дорогу, Марч обводил фонариком пустое нутро грузовика и говорил: «Я этого не понимаю». Он посмотрел на Дортмундера. «Я сдаюсь», - сказал он.
«Я тоже», - сказал Дортмундер. Он выглядел недовольным. «Если я когда-нибудь снова свяжусь с Келпом, пусть меня посадят. Клянусь Богом».
Теперь остальные возвращались. Герман говорил: «Парень, когда ты идешь угонять грузовик, ты выбираешь настоящего победителя».
«Это моя вина? Что я могу с этим поделать? Прочитайте статью сами».
«Я не хочу читать the truck», - сказал Герман. «Я никогда больше не хочу видеть этот грузовик».
«Прочтите это», - настаивал Келп. Он подошел и постучал по бортику. «Здесь написано «Бумага»! Вот что здесь написано!»
«Ты перебудишь всех по соседству», - сказал Герман.
«Здесь написано «бумага», — прошептал Келп.
Марч тихо сказал Дортмундеру: «Я не думаю, что ты собираешься рассказать мне об этом».
«Спроси меня завтра», - сказал Дортмундер.
Виктор вернулся последним, вытирая лицо и рот носовым платком. «Вау», - сказал он. «Вау. Это было хуже, чем слезоточивый газ». Он совсем не улыбался.
Марч в последний раз посветил фонариком внутрь грузовика, а затем покачал головой и сказал: «Мне все равно. Я даже не хочу этого знать». Тем не менее, на обратном пути к такси он остановился, чтобы прочитать надпись на борту грузовика, и Келп был абсолютно прав: там было написано «бумага». Марч, выглядевший обиженным, снова сел в такси и закрыл за собой дверь. «Не рассказывай мне», - пробормотал он.
Тем временем остальные четверо, тоже выглядевшие обиженными, доставали свое снаряжение из грузовика; в первый раз они выбрались из него налегке. У Германа была черная сумка, похожая на те, что носили врачи, когда выезжали на дом. Дортмундеру досталась его кожаная куртка, а Келпу — сумка для покупок.
Все они отошли от грузовика к забору, где Келп с обиженным видом полез в хозяйственную сумку, вытащил полдюжины дешевых стейков, по одному, и перебросил их через забор. Все остальные отвернулись в другую сторону, и нос Келпа сморщился от запаха еды, но он не жаловался. Очень быстро после того, как он начал переворачивать стейки, они услышали, как доберман-пинчеры подошли с другой стороны и начали рычать между собой, поглощая мясо. Марч насчитал четыре таких стейка во время своего дневного визита сюда; два других были на случай, если он пропустил пару.
Теперь Герман отнес свою черную сумку к широким деревянным воротам в заборе, склонился над несколькими разными замками, открыл сумку и приступил к работе. Довольно долго единственным звуком в темноте было тихое позвякивание инструментов Германа.
Идея заключалась в том, что этой операции не должно было существовать. Люди, работавшие в передвижных домах Лафферти, не должны были понять завтра утром, что их ограбили сегодня вечером. Это означало, что Дортмундер и остальные не могли просто взломать замки, но должны были открыть их таким образом, чтобы впоследствии ими все еще можно было пользоваться.
Пока Герман работал, Дортмундер, Келп и Виктор сидели на земле неподалеку, прислонившись спинами к зеленому деревянному забору. Постепенно их дыхание стало более ровным, а к лицам вернулся какой-то телесный оттенок. Никто из них не произнес ни слова, хотя раз или два Келп выглядел на грани декламации. Однако он этого не сделал.
Эта часть Лонг-Айленда, довольно удаленная от города, представляла собой полусельскую местность с участками жилой застройки. Частные владения находились на северной стороне; здесь, внизу, свалки, автодилеры, небольшие сборочные заводы и бриллианты Малой бейсбольной лиги перемежались с заросшими сорняками полями и небрендовыми заправочными станциями. В радиусе мили отсюда в трех разных направлениях были жилые комплексы, но в этом конкретном районе вообще не было жилых домов.
«Хорошо», - тихо сказал Герман.
Дортмундер посмотрел вдоль забора. Калитка была слегка приоткрыта, и Герман складывал инструменты в свою черную сумку. «Хорошо», - сказал Дортмундер, и он и остальные поднялись на ноги. Все они вошли внутрь и закрыли за собой ворота.
Марч правильно рассчитал собак; все четверо крепко спали, а двое из них храпели. Примерно через час они проснутся с раскалывающейся головной болью, но люди Лафферти вряд ли что-нибудь заметят завтра утром, поскольку такие собаки, как эта, никогда особо не отличаются милым нравом.
Интерьер «Лафферти» был похож на заброшенный город на Луне. Если бы не большие коробки от передвижных домов,
