Рванувшись, что выдало ее с таким трудом сдерживаемый темперамент, она освободилась из его рук и выбежала из библиотеки. Через дверь, оставшуюся незакрытой, граф слышал приглушенный стук каблуков удалявшейся по лестнице Леоноры.
Его поднятые руки поникли, и он провел безнадежным жестом по густым темным волосам. Он сам не знал, чего ожидал от этого разговора. Уж никак не пламенного гнева и презрения своей обычно такой скромной супруги.
Герве подошел к пюпитру для чтения, где еще лежала книга в кожаном переплете, которую перелистывала Леонора. С любопытством прочитал он слова на открытых страницах. Она интересовалась медицинскими вопросами? Как загадочно. Так же, как и ее все больше и больше раскрывающаяся, многоплановая и необычная личность.
Глава 10
Фруктовый сад господского дома, имевший форму окруженного каменной оградой четырехугольника, простирался с юго-западной стороны здания, непосредственно примыкая к флигелю, где располагалась кухня. Чувствуя облегчение, Леонора вступила в тень деревьев. Созревающие яблоки, хотя в этом году и оставались мелкими, обещали богатый урожай. Но вид плодов свидетельствовал о приближении осени, так же как и прозрачный воздух, в котором уже ощущалось наступление смены времен года.
В первые горькие дни своего пребывания в Уинтэше молодая хозяйка сильно страдала от гнетущего одиночества, теперь же она искала малейшей возможности уединения, чтобы предаться своим мыслям. Между тем экономка, прислуга, персонал кухни и, не в последнюю очередь, молодой виконт Февершем – все обращались к ней за советом, что постепенно стало занятием, отнимавшим большую часть ее времени.
Часто только ночью она находила время навести порядок в путанице своих страшных фантазий, которые упорно вращались вокруг одного: муж хотел ее убить! Кто бы ни подмешивал яд в ее еду, за ним стоял человек, которого звали Герве Кройд! Когда ей понадобилось еще доказательство, она достаточно легко в течение прошедшей недели получила его.
С тех пор, как Леонора под предлогом невыносимых болей в желудке стала есть только самое необходимое и при этом ограничиваться кушаньями, которые практически нельзя было отравить, ее состояние значительно улучшилось. Мигрень стала меньше мучить ее, неприятная тошнота прекратилась. Вместо нее пришло постоянное чувство голода, так как ела Леонора только по нескольку ложек каждого блюда и лишь когда была уверена, что Герве накладывал себе еду с того же подноса, что и она. Она не притрагивалась ни к порционным сладким блюдам, маленьким пирожным, ни к сильно подслащенному кофе, если он был сервирован только для нее.
Возмущение, гнев, страх и давящее сознание того, что она не может никого попросить о помощи, оказались дополнительной нагрузкой для ее нервов. Неосознанным, ищущим защиты жестом она обхватила руками свои плечи.
Что же ей делать? Жить с постылым, унизительным чувством, что она, против всякого разумения, все еще любила мужчину, который хотел ее убить? Сошла ли она с ума? Ее околдовал взгляд небесно-голубых глаз и поцелуи, которым она была обязана только воздействию выпитого бренди?
Леонора встала на цыпочки, чтобы достать яблоко, едва начинавшее краснеть. Она потерла плод о рукав своего темно-серого платья из тафты и откусила. От резкого кислого вкуса недозрелого яблока у нее выступили слезы на глазах, но она мужественно начала жевать. Чувство голода стало ее постоянным спутником, поскольку она не рисковала есть тайком.
Мсье Филипп каждый раз просто бросался к госпоже, когда она входила в помещения кухни. Если бы он узнал, что она в действительности не больна, то расценил бы притворное отсутствие у нее аппетита как личное оскорбление, нанесенное его поварскому искусству.
Под его острым взглядом Леоноре было просто невозможно взять украдкой хотя бы крошечный кусочек хлеба. То, что она критиковала мсье Филиппа в начале своего пребывания в Уинтэше, задело его самолюбие, поэтому теперь он вновь стал тем мастером своего дела, которого когда-то нанял на службу десятый граф Уинтэш.
И миссис Бернс, которая вначале встретила новую хозяйку в штыки, была сейчас сама воплощенная забота, не говоря уже о Герве, Фенниморе и даже леди Аманде, которые постоянно уговаривали ее есть побольше. И только доктор Филдинг при каждом осмотре выражал свое одобрение в связи с тем, что она соблюдала эту вынужденную диету.
Курс лечения голодом был вызван длительным страхом за свою жизнь. С саркастической гримасой на лице смотрела Леонора на свою фигуру сверху вниз. В ее шкафу уже не оставалось ни одного платья, которое не висело бы на ней как на вешалке и в котором она не чувствовала бы себя как маленькая девочка, тайком примерявшая мамины платья.
С отвращением она забросила далеко в траву надкушенное яблоко и прислонилась спиной к нагретому солнцем стволу старого, узловатого плодового дерева.
Сколько времени ей осталось, пока Герве заметит, что его яд потерял свое воздействие? Пока он придумает другой, более действенный, еще более смертоносный план, чтобы добраться до ее состояния?
Даже сейчас, при белом свете дня, Леонора была близка к отчаянию. Она связывала со своим замужеством такие скромные мечты! Собственный дом, детский смех, муж, который, конечно, не будет любить ее, но, возможно, будет хотя бы уважать.
Почему отец вынудил графа Уинтэша к этому браку? Какой прок ему от того, что его дочь стала леди? Что останется от нее, кроме мраморной таблички с именем где-то в углу фамильного склепа?
– Леонора! Как хорошо, что я тебя нашел. Герве ищет тебя повсюду!
Леонора вздрогнула, когда Феннимор появился в воротах парка.
Герве? Ему она сейчас никак не хотела показываться на глаза.
– Не говори ему, что я здесь! Пожалуйста, не выдавай меня!
– Что, семейные проблемы? – осведомился виконт Февершем, подходя к ней и делая гримасу. – В чем он провинился, бедный?
– Глупый! – Леонора заставила себя устало улыбнуться. Фенн любил своего старшего брата, и она не хотела разрушать его иллюзий о графе. Но у нее все же не было настроения шутить. – Я просто хотела бы немного побыть одна. Что в этом особенного?
Фенн пропустил мимо ушей явный намек и ловко вспрыгнул на низко расположенный сук дерева вблизи Леоноры.
– Тебя разозлила моя глубокоуважаемая мама? – продолжал он свой допрос.
– Почему это должна быть она?
– Потому что она отослала обратно портниху в поселок Святой Агнессы, не поставив тебя в известность.
– Какую портниху? – Леонора наморщила лоб. Она не слышала ни о какой портнихе.
– Ее модистку, – пояснил Фенн. – Ту особу, которая заботится о том, чтобы в глуши Уинтэша мама одевалась по последней моде. Скажи-ка, ты ведь не знаешь, что Герве попросил ее прислать эту женщину к тебе, когда она придет в следующий раз…
