class="p1">…
Вы никогда не замечали, что люди, находясь в толпе, перестают быть похожими на людей? Скорее на маленьких мышек, хомячков, ну или белочек. Это особенно заметно, когда едешь в метро. Сначала все мышки покорно стоят и ждут поезда. Кто-то с портфелем в руках, кто-то с мышонком в охапку, а кто-то в недорогом костюме. Костюмчик, стоит отметить, очень красивый и безусловно идет нашей мышке. А мышка приходит на работу и красуется. Все коллеги завидуют, сидя в своих клетках, думают, что если красиво, то значит дорого. А наша мышка и рада поддержать заблуждения своих визави. Ведь это сразу поднимает её в глазах остальных. Хитрость сработала, все довольны. Мышка рада завистливым взглядам и вниманию в свой адрес, а коллеги… Ну, теперь у них есть ещё одна тема для разговоров в курилках. Каждый рад убить время за пустой болтовней. Но за всей этой болтовней, забывается главная вещь, до которой совершенно случайно додумалась наша мышка. Красота не всегда стоит дорого. А сколько таких грызунов вы наблюдаете утром в поезде? И ведь всё понимают… Но всё равно бегают, носятся, в этой бессмысленной погоне. Вещизм уже давно стал новой религией. Хотя, стоит отметить, что у него есть куда более странные и нелепые проявления, чем поезд мышек в костюмчиках. Некоторым же мало этой иллюзорности, они хотят
по-настоящему. Даже несмотря на то, что не могут себе этого позволить. Влезают в долги ради дорогих швейцарских часов, или очередного телефона. Отдадут последнее ради своего «аватара» , совершенно не думая о пустом холодильнике и трех кредитах. А те, кто может себе позволить часы, костюмы, яхты… Лишь иногда поглядывают сверху, следя чтобы каждое утро мыши заходили в поезд.
…
Можно рассказать всё, как было, но это звучит весьма странно. Ведь реальность относительна, не так ли? И всё в этом мире, включая самого человека, зависит от его восприятия. Вы смотрите на куст крыжовника. Что вы видите? А вы уверены в том, что именно вы видите? А в том, что это видите именно вы? Вообразите, сколько километров прошел луч света прежде, чем своим спектром отразится на листе этого замечательного куста и вот вы понимаете, что наблюдаете вовсе не за кустом, а лишь за его отражением, за лучами света, что отражают его красивые стебли. Так и со всем вокруг. И то, что одни называют истиной в последней инстанции, другие назовут чушью собачьей.
…
Это была очень странная книга. Депрессивная, запутанная, туманная. Казалось, что там не хватает то ли строчек, то ли страниц, будто автор специально вырвал их в надежде, что каждый дополнит их своими мыслями. Её переплет так и веял стариной, словно её несколько десятков лет держали в кладовке полузаброшенной, полузабытой библиотеки на окраине города, серость которого отталкивающе завораживала каждого путника, голодного до поисков потерянного, среди бесконечных полей тмина, нетленного, но в тоже время абсолютно бесполезного практически, а потому бесценного духовно смысла. Переворачивая её страницы, пропахшие странным запахом, напоминающим смесь старого чая и воска, можно было заметить следы от кружки, так идеально оставленные именно там, где описывались планеты далекой Империи среди звезд, взгляд на которые падал с тусклой еле заметной, но всё еще не угасшей надеждой. Никогда не стоит делать две вещи: сомневаться в себе и опускать руки. Даже если тебе кажется, что весь мир против тебя, у стен есть уши и они смотрят в твою душу своими бесконечными разрывающими словно пополам, но не до конца взглядами. Среди тьмы ты всегда услышишь голос. Голос маленького мальчика, что остался где-то позади, во времени, когда ты доедал макароны с сахаром в деревне у бабушки после дневной прогулки, запивал их квасом и шел дальше качаться на качелях среди травы и кустов малины, настолько огромных, что ты мог в них спрятаться, наблюдая за миром как-бы издалека, и только пробегающие мимо соседские коты могли тебя заметить, да и для тех ты был не более чем забавным мальчишкой, спрятавшимся непонятно зачем и непонятно от чего, забавы ради. Уже будучи взрослым, когда ты приедешь навестить бабушку, ты заметишь, что всё тоже самое, но будто другое. Словно кто-то выключил краски, или наоборот взял и плеснул их самыми своими яркими оттенками прямиком на осколки твоих воспоминаний, в которых и куст малины был больше и соседские коты казались могучими зверями, да и бабушка доброй мудрой старушкой, у которой всегда можно было спросить почему небо голубое. Действительно, почему? Почему раньше вопрос про цвет неба интересовал его в разы больше, чем котировки акций или новости фондового рынка? Почему раньше их голоса в его голове звучали не так шумно, словно незаметно, может подкрадывались или хотели о чем-то предупредить? И уже не важно, что было до, и что будет после. Ведь в конце концов сейчас все мечты были окутаны неутолимой жаждой узнать о том, что будет дальше в, казалось бы, на первый взгляд, старой и совсем невзрачной книге, чей переплет пах чем-то знакомым, напоминая своим ароматом о давно забытых беззаботных днях.
…
– Шериф, к вам можно?
– А к чему формальности?
– Знак почтения к вашей должности.
– Это лишнее. Я хорошо сегодня поработал. А сейчас уже вечер. А вечером я ничем не отличаюсь от тебя. Как прошел твой день? Я, кстати, читаю сейчас одну очень странную книгу. Ничего не понятно, но очень интересно. Погода сегодня хорошая.
– У меня к вам вопрос.
– Не томи.
– Что будет мне, если я, ну скажем, совершенно случайно, без всякой корыстной мысли и руководствуясь только лишь своей ленью и нежеланием выполнять порученную работу, ну скажем, заполню анкеты в порученной мне переписи, ну допустим, старыми данными?
– Тебе честно ответить или по форме?
– Ну ведь сейчас уже вечер.
– Ничего тебе не будет. Да и делать тут нечего. Империя подходит к закату. Делай что хочешь, живи как хочешь. Дыши, радуйся и ни о чем не думай. Ведь завтра может не наступить. Вижу ты слегка разочарован? Думал, что я буду читать тебе морали и вдаваться в тонкости наших законов?
– Ну вообще-то да… Вы же Шериф.
– Был когда-то.
– А сейчас?
– А сейчас я просто старик, преисполненный сожалений, с парой пушек за пазухой. Закон ведь нужен чтобы оберегать порядок. А когда вокруг хаос, то и оберегать больше нечего. Я тебе расскажу одну причту. Ты пока чайку
