Христа. Именно это событие осветило всю историю человечества и качественно преобразило реальность для верующих I века по Р. Х., так же как и для верующих XXI века.
Примеры из текста Апокалипсиса, свидетельствующие о том, что автор изначально предполагал интерпретацию образов в духовно-символическом смысле
Мы пришли к выводу, что «близость» сроков есть более многоплановое понятие, и для Иоанна буквальный временнóй аспект не имеет первоочередной или определяющей значимости. Приведем и проанализируем два важных места Апокалипсиса, свидетельствующих о том, что сам автор заложил в повествовании необходимость духовно-символического толкования.
Анализ Откр 11:8
Как мы уже указывали, образность Откр 11–13 охватывают период от Воскресения Христа до Его Пришествия во славе (подробнее в уроках 7 и 8), и тем самым повествование этих глав можно считать богословским осмыслением исторического пути христианской Церкви.
Рассмотрим пример из 11-й главы, наглядно показывающий, как Иоанн формирует свою образность. В 11-й главе говорится, что «зверь» победит двух христианских свидетелей-пророков и оставит их тела «на улице великого города, который духовно называется Содом и Египет, где и Господь наш распят» (Откр 11:8). Обратим внимание, что здесь говорится о «духовном» именовании, и это неслучайно. В одном образе «великого города» Иоанн на самом деле соединяет воедино пять городов: 1) Содом, место крайнего развращения людей (Быт 14–15); 2) Египет, поработивший народ Израиля (Исх 1–15); 3) Господь Иисус был распят в историческом Иерусалиме; 4) а «великим городом» в Апокалипсисе чаще всего именуется «Вавилон» (вспомним вавилонскую башню, символ человеческой гордости, и Вавилонский плен в VI веке до Р. Х.). Слово «Вавилон» в Апокалипсисе часто указывает на 5) Рим I века по Р. Х., разрушивший Иерусалим и инициировавший гонения на христиан. Итак, получается, что Иоанн «накладывает» друг на друга образы пяти исторических городов разных эпох, в которых он видит одну общую духовную реальность – противостояние свидетельству истинного Бога. Здесь мы видим значимость общей идеи, а не буквальной исторической точности.
Сходный пример сплетения ветхозаветных мотивов мы находим в изображении падения Вавилона в Откр 17–18; Иоанн громоздит друг на друга картины разрушения, которые являются почти взаимоисключающими, по крайней мере, очень трудно представить всех их происходящими одновременно. Так, великий Вавилон разрушается землетрясением и градом (Откр 16:18–19; ср. Исх 9:24), а далее изображается как осаждаемый город, сожженный до основания (Откр 18:8–9; ср. Быт 17:24–28). Участь Вавилона также раскрывается через образ блудницы, преследуемой соблазненными ею царями – десятью рогами зверя (Откр 17:16; ср. Иез 16:36–41), и еще через образ пустыни, ставшей пристанищем диких зверей (Откр 18:2; ср. Иер 25:11). Очевидно, что для Иоанна не столь важны точные подробности событий эсхатологического будущего, – скорее, он собирает в едином мощном аккорде ветхозаветные образы масштабного падения царства зла, чтобы максимально полно выразить идею наказания зла свыше.
Анализ Откр 1:1
Откр 1:1 звучит в русском переводе «и он показал», а в греческом оригинале стоит слово ἐσήμανεν, то есть «явил с помощью знака, знамения» («эсеманен» от слова «сема» – «знак», ср. «семантика»). А слово «знамение» в новозаветном контексте означает некое конкретное событие, которое становится указанием на обобщенную духовную реальность, превосходящую все конкретные проявления и существующую словно вне времени. Именно в таком значении слово «знамение» употребляется в Евангелии от Иоанна: Иисус накормил в пустынном месте 5 тысяч человек, и это стало знамением, что Иисус есть истинный Хлеб жизни для всех верующих в Него (Ин 6);
Иисус воскресил Лазаря (Ин 11), и это стало знамением, что Иисус всегда есть Воскресение и Жизнь. Его живоносная сила проявилась в тот конкретный момент, но она не ограничена никаким пространством и временем.
Таким образом, уже в самом заглавии автор ориентирует нас на «многослойность» и непреходящие духовные смыслы текста. Другими словами, мы имеем право утверждать, что духовно-символический подход восходит к самому Иоанну. Известный исследователь Апокалипсиса Грегори Бил выразил эту мысль так: «Я понимаю Апокалипсис символически, а не буквально, потому что я понимаю его заглавный стих буквально!»
«Нелинейность» композиции Апокалипсиса – построение по концентрической спирали
Расскажем еще об одной яркой особенности текста, которая весьма осложняет попытки буквально-хронологического толкования Апокалипсиса. Многие исследователи-библеисты утверждают, что с помощью разных образов Иоанн может показывать одни и те же духовные явления и события, всякий раз выявляя их разные грани. Об этом говорил уже в III веке по Р. Х. святой Викторин Петавийский – автор самого первого сохранившегося комментария на Апокалипсис. Обсуждая толкование циклов семи печатей, семи труб и семи чаш, святой Викторин подчеркивал, что не следует понимать образы Апокалипсиса в строгой хронологической последовательности: «…нужно со всей тщательностью и вниманием следовать за пророческими словами и понимать, что Святой Дух предсказывает по-разному; Он изменяет порядок событий; устремляя речь к последнему времени, Он затем снова повторяет события прошедшие; что должно свершиться в будущем однократно, показывает словно имевшее место множество раз – так что ты впадешь в великую тьму, если не будешь осознавать, что эти вещи только описаны многократно, но совершатся единожды»[80].
Большинство современных исследователей разделяют эту точку зрения, называемую теорией «рекапитуляции» («повторения вновь»), в ее поддержку они приводят ряд особенностей самого текста Апокалипсиса. При том что повествование Апокалипсиса движется вперед – к Пришествию Иисуса и установлению Небесного Иерусалима, – это движение не однородно и не прямолинейно. Читателям дается возможность разглядеть очертания того, что ожидает их впереди, а затем повествование вновь возвращает их назад, к уже обозначенным темам; но и эти темы не повторяются дословно, а раскрываются уже под немного другим углом[81]. Приведем один пример: в видениях цикла семи печатей и семи труб, сосредоточенных преимущественно на темах испытаний и бедствий, перед последним седьмым элементом неожиданно возникает вдохновляющее видение спасения верных и покровительства Бога, а затем цикл завершается. Кажется, что темп развития событий то замедляется, то ускоряется.
Представляется, что такая многоплановая нелинейная композиция с повторениями и движением вперед позволяет передать важные богословские идеи. Она словно отражает свойственное христианству ощущение двуплановости духовной жизни: ощущение присутствия благодати Божией через Иисуса Христа «здесь и сейчас» и одновременно переживание своей ограниченности вместе с надеждой на полноту спасения в будущем. Библеисты часто выражают это термином нахождения между «уже» и «еще не» – «реализованная» эсхатология («уже») и эсхатология, направленная в будущее («еще не»)[82].
В настоящей книге мы покажем, что повествование Апокалипсиса движется к финалу как бы по конусообразной «концентрической спирали»: автор несколько раз вновь возвращается к тем же реалиям, но уже на новом уровне, пока не приходит к высшей точке – всецелому воцарению Бога в Небесном Иерусалиме, соединяющем
