— Ох, что делается-то, — она каким-то совершенно детским жестом прижала руки к лицу. — Деточка же совсем, тебя-то под бомбы зачем потащили?
— Без понятия, — абсолютно честный, если задуматься, ответ. — Как-то само получилось. Но я сейчас не об этом.
Медсестра продолжала неотрывно следить за мной так, будто хотела проглядеть дырку.
— Его. Надо. Эвакуировать, — слова Вашей Покорной сопровождались размеренными постукиваниями здоровой рукой по спинке кровати Романенко. На каждой паузе между словами-ударами медсестра согласно кивала. — Фёдор Дмитриевич вывел два состава из-под вражеских танков. В нашем экипаже он единственный настоящий военный. Армия. Не должна. Его. Потерять.
— Да, — кивнула медсестра. — Да-да-да, ой, господи, что делается-то…
— Чего да? — капелька металла в голосе творила буквально чудеса. — Подготовить раненого к эвакуации! Немедленно! Взяли-погрузили, ну?
— Что за шум? — в дверях палаты возник знакомый уже врач. — Девушка, что вы тут устроили?
— Вывезите Романенко! — сил на вежливое общение больше не осталось. — Я требую!
Вместо ответа врач подошёл вплотную, достаточно бесцеремонно ухватил Вашу Покорную за подбородок и внимательно посмотрел в глаза.
— Шок, — деловито кивнул он. — Истерика. Переутомление.
— Эй! — попытки возмутиться изрядно смазало то, что руку он так и не убрал. — Какого…
— Вам строго показан отдых, — профессионально-доброжелательным голосом произнёс врач. — Я понимаю, что не с вашим… родом занятий, но постарайтесь отдохнуть хотя бы полдня. Вы не имеете права рисковать собой и экипажем.
— Он и есть мой экипаж! — возмущение наконец-то прорвалось и лопнуло. — Грузите его немедленно! Он мне живой нужен!
— Хорошо-хорошо, — всё тем же доброжелательным тоном согласился врач. — Леночка, проследите.
— Да, Георгий Борисович! — торопливо согласилась та. — Мальчики, помогите…
Рослые крепко сбитые мальчики беспрекословно помогли.
— А теперь, — устало повторил врач, — отдыхать. Прямо сейчас. Я вас прошу. Не приказываю даже, сами понимаете.
— Понимаю, — зрелище Романенко на больничной каталке словно вынуло из меня какой-то стержень. — Чего уж там… извините.
Врач молча кивнул.
Интересно, как он себе представлял тот отдых? Здесь даже мальчика толком не подцепишь!
* * *
С возвращением на территорию части возникли проблемы. Если задуматься — вполне логичные. Попробуй, зайди через проходную, когда там дежурит лопоухий салабон, полный решимости поймать Настоящего Шпиона. Тем более, когда у тебя при себе документов нет в принципе, ни своих, ни, уж тем более, местных.
От позорного скандала здешних военных спас Арон Моисеевич. Он вынырнул откуда-то из-за хозяйственных построек и почти бегом поспешил к проходной. За одно короткое утро из мирного нудиста он успешно превратился в на всю голову военного человека — с мешковатой формой, кожаным планшетом на пузе и даже вполне убедительной кобурой на боку.
Не пустой.
Разумеется, найти ему за это время смогли только античное барахло, вроде нагана, да и одёжку долговязому советскому Гитлеру подобрали так себе, не совсем по размеру. Зато грозный вид, и, что важнее, очередная бумага с чуть смазанными чернилами, это всё успешно нивелировали. Часовой вытянулся в струнку, отдал честь, и безропотно пропустил нас обратно, на территорию части.
— Женя, где вы пропадаете, идёмте быстрее! — торопливой скороговоркой отбарабанил Арон Моисеевич. — Они уже начали!
— Кто начал? — вопрос прозвучал в пустоту. Впрочем, долго ждать ответа не пришлось. Ленинская комната в знакомой уже комсоставовской общаге кипела жизнью. Сразу несколько военных увлечённо перекладывали склейки карт на бескрайнем столе.
Даже с моими практически отсутствующими познаниями в армейской науке, определённое беспокойство взгляд на ту карту вызвал моментально. Вовсе не потому, что каких-то пометок на карте стояло больше, чем других. Нет. Сомнения вызывали щедрые россыпи вопросительных знаков.
Взгляд на самих военных опасения лишь усилил — слишком растерянные. На знакомых по сборищам нашего шумного клана уверенных в себе подтянутых терминаторов с тяжеловесными погонами эта компания тянула крайне условно.
А затем Вашей Покорной на глаза попались отметки на карте — и вопрос профессионального соответствия всех этих людей занимаемой должности решился окончательно.
— Вот этого уберите, — дотянуться через половину стола получилось не сразу, — ему вчера лейтенант сапёров ногу оторвал.
— Как оторвал? — переспросил одутловатый дядька с неизвестными мне знаками различия.
— Тонну взрывчатки накатил грузовиком и разбил ступню, — картонка с типографского исполнения силуэтом недавнего знакомого "Седана" помимо картинки и названия содержала ещё и справку мелким шрифтом. Совсем как очередная настольная карточная игра дома. Только играть в эти самые игры почему-то больше не хотелось.
— А ещё у вас нет этого моста, — карандаш обалдевшие военные отдали столь же безропотно, — этого вот железнодорожного орудия и, скорей всего, этого вот города.
— Девушка, вы отдаёте себе вообще отчёт… — начал было один из военных.
— А вы? — бешеный взгляд заставил его поперхнуться. — Мы сюда вчера пришли, ночью. По этой самой дороге. Вряд ли только мы одни. Почему сегодня утром для вас это всё такой сюрприз? У вас разведка и связь вообще работают, или писю лимонят?
— Женя… — попробовал было заикнуться Арон Моисеевич, но тоже умолк на полуслове.
— Про своих тут хотя бы правда написана? — отметки на карте всё же свидетельствовали, что какие-то части вокруг Минска стоят. Попадались даже знакомые уже типографские картонки с боевыми колоссами. Одна из них — прямо в районе городской черты, и рисунок вполне предсказуемо обладал на удивление знакомыми очертаниями.
— По состоянию на вчера, на девять вечера, да, — подтвердил кто-то из военных.
— Ладно, работайте, — уж не знаю, чего они ждали дальше, но этот ответ попросту выбил их всех из колеи.
Единственный ответ, который сейчас имел значение, оказался в моём распоряжении. Город ещё не окружён. Значит, кому-то настало самое время урегулировать действительно значимые вопросы.
— Арон Моисеевич, — вопрос заставил учителя нервно вздрогнуть. — Что с нашими документами на эвакуацию?
— Простите? — тот растерянно моргнул.
— Мы привели машину в город, — ради спокойных объяснений пришлось мобилизовать последние остатки терпения. — Почти целую и даже в какой-то мере боеспособную. Сдали её военным. Когда и чем вы эвакуируете отсюда меня и Ксению?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
