ни о том, что в старое время такая переписка с литератором была бы невозможна, а педагога, который допустил бы переписку учеников, например, с Щедриным, Михайловским или даже менее популярным писателем, — такого педагога, наверное, лишили бы права преподавания, это — в лучшем случае.
Укажу на то, что письма детей, не вызывая у меня впечатления преждевременности развития, — не рисуя ребятишек «вундеркиндами», — вызывают ощущение внутренней свободы ребят и очень хорошего понимания ими смысла русской действительности, причем, — если я не ошибаюсь, — понимание действительности реалистично, а отношение к ней «романтическое».
Кажется — не ошибаюсь. Тут нужно объяснить мое отношение к «романтизму»; я вижу его в двух типах: индивидуальный, тот, который пишет и произносит местоимение «я» обязательно с большой, заглавной буквы и который, неизбежно отрывая человека от жизни, ставит его одиноким и бессильным лицом к лицу с неразрешимой в данных условиях проблемой личного бытия. Рядом с этим самоотравлением индивидуума живет, как я думаю, биологически свойственный человеку социальный романтизм — та психическая сила, которая позволяла раньше только единицам чувствовать себя творцами культуры, творцами новых форм жизни, — каковыми они и были на самом деле, — а ныне становится силою, возбуждающей к творчеству культуры целый класс.
Бывший ребенок, в котором 60 лет жизни не поколебали «романтизма» в отношении к человеку, я оцениваю русскую современность, не закрывая глаз на ее отрицательные стороны и несмотря на «грубый» — как говорят идеалисты — материализм ее, как эпоху самую «романтическую» из всех эпох, когда-либо пережитых человечеством Европы.
Мне кажется, что опыт, произведенный т. Сысоевой, глубоко интересен и поучителен.
Поставив перед учениками вопрос: «Как встретились бы Челкаш и Гаврила через десять лет» после разыгранной ими драмы, т. Сысоева этим приемом удачно заставила детей пройти сквозь отражение жизни в литературе и встать непосредственно перед лицом самой жизни, но уже не в качестве «читателей» о ней, а как бы в качестве активных творцов новой действительности.
Из четырнадцати авторов, написавших сочинения на тему «Встреча Челкаша с Гаврилой через десять лет», двенадцать человек сделали вора и хозяйственного мужичка добрыми друзьями: для людей, настроенных иронически, это очень удобный случай посмеяться.
Четырнадцатилетний Гусев даже увеличил срок встречи до 20 лет, для того чтоб заставить Челкаша воевать против Махно. Только у Панковой Гаврила стал тоже вором, подчиняясь влиянию Челкаша, а Векшина обоих героев убила.
Таким образом, из 14 детей-авторов 12 оказались «социальными романтиками». Разумеется, это наивно и т. д.
Но — не скрывается ли за этой наивностью инстинктивное нежелание социальных драм? Не прячется ли за нею унаследованное или внушаемое всеми наиболее мощными и здоровыми голосами эпохи отвращение к социальным драмам? Может быть, их неизбежность в государстве классовом уже становится инстинктивно понятна детям нашего времени? Если б это было так, советских педагогов можно бы искренно поздравить с огромнейшей заслугой пред Россией. Ибо для меня в данном случае совершенно ясно влияние новой педагогики на детей.
Сердечно благодарю Вас за то, что ознакомили меня с интереснейшими сочинениями ребят, и желаю Вам всего доброго.
А также прошу передать мой привет т. Сысоевой.
А. Пешков
925
РАБОТНИКАМ СОВЕТСКОЙ ПРЕССЫ
28 мая 1928, Москва.
Я прошу у работников прессы извинения за то, что я не мог сказать им «несколько слов», как они желали. Изумленный красотою, взволнованный энтузиазмом встречи, я и сейчас не могу уложить в слова мои чувства.
Не знаю, был ли когда-либо и где-либо писатель встречен читателями так дружески и так радостно. Эта радость ошеломила меня. Я — не самонадеян и не думаю, что моя работа заслужила столь высокую оценку. Это я говорю совершенно искренно и готов повторить сотни раз. Самое важное и радостное в этой изумительной встрече т о, что я увидел, почувствовал: молодые силы Союза Советов умеют ценить работу, умеют восхищаться ею. А это значит, что они уже поняли, чувствуют глубочайшее, интернациональное, мировое значение той работы, к которой они готовятся и которую делают. Невыразима словами радость знать это, дорогие товарищи.
М. Горький
28 мая 1928 года.
926
ВОСПИТАННИКАМ ТРУДОВОЙ КОММУНЫ им. ДЗЕРЖИНСКОГО
10 июля 1928, Харьков.
Товарищам-дзержинцам.
До свидания. Надеюсь, верю, что увижу вас еще более лучшими ребятами. Любите труд. Никакая иная сила не делает человека великим и мудрым, как это делает сила труда — коллективного, дружного, свободного труда.
Горький
927
КОМАНДЕ ТЕПЛОХОДА «УРИЦКИЙ»
3 августа 1928, Казань.
Отличное, незабываемое впечатление вызвало у меня пребывание на «Урицком» от Сталинграда до Казани. Прошу капитана и команду теплоходу принять мою искреннюю товарищескую благодарность за их любезность, трогательное и заботливое отношение ко мне.
М. Горький
928
КАВИ НАДЖМИ
26 августа 1928, Москва.
т. Кави Наджми.
Получил Ваш подарок — рукопись рассказа «Жребий».
Если разрешите, я бы посоветовал Вам писать проще, истинная красота и мудрость всегда в простоте.
Не следует расставлять строчки, как это делают А. Белый, Ремизов и, подражая им, Пильняк и др.
И слова тоже должны быть простые, ясные.
К сведению Вашему: Госиздат предполагает выпускать в свет «Альманахи художественной литературы народов и племен Союза Советов», — само собою разумеется, что необходимо и участие татарских литераторов в этих альманахах.
Мой привет.
М. Горький
26. VIII. 28.
929
ЗАПИСЬ В КНИГЕ ПОСЕТИТЕЛЕЙ ШКОЛЫ им. 10-ЛЕТИЯ ОКТЯБРЯ МОСКОВСКО-НАРВСКОГО РАЙОНА
30 августа 1928, Ленинград.
Прекрасное впечатление оставляет эта школа. И хорошо убедиться в том, что рабочий класс не щадит сил и средств для того, чтобы дети выросли действительно «новыми» людьми.
930
РАБКОРАМ КОРЕЙСКОЙ ГАЗЕТЫ «АВАНГАРД»
8 сентября 1928, Москва.
Уважаемые товарищи!
Очень обрадован вашим дружеским письмом и сердечно благодарю вас за добрые пожелания.
Статья, интересующая вас, исправляется мною и скоро будет издана отдельной брошюрой. Я ее пришлю вам.
В свою очередь обращаюсь к вам с просьбой и предложением помочь мне.
В Москве мною организуется журнал «Наши достижения». Цель этого журнала: дать массовому читателю полную картину всей культурной работы, которая идет в Союзе Советов, показать всем людям труда их успехи в деле строительства
