И…
А братья бы отказались!
Вот что-то подсказывало ей, что отказались бы и категорически!
Интуиция у неё всегда хорошо работала. И тут была очень категорична. И если настолько вопит интуиция, то…
То, что она попыталась сделать выглядело бы как предательство!
Уже в ту же ночь, она, прогнав подальше ошалевших от событий студентов, отправилась обратно. К своему самолёту.
Вот так — взяла и удалилась.
Не попрощавшись.
Закинула за плечи рюкзак, повесила на шею автомат и ушла. Во тьму ночи. Наказав, чтобы её не искали, так как она «возвращается в Питер своим путём».
Конечно, раненько по утру, студенты сбегают в главный лагерь и обнаружат, что её там не было. Будет переполох.
Ну и пусть!
Стыд её жёг так, что на такие «мелочи» она уже не обращала внимания. Да и сами аборигены этого мира вызвали у неё сильную антипатию. Неосознанно она перенесла на них обиду за то, что они все вляпались.
В «мёртвую зону».
И это было самое страшное. Потому, что порождало ещё и отчаяние.
Чисто разумом она понимала истоки этой неприязни к местным. Но пока ничего не могла с собой поделать. Единственным светлым пятном оставались её «котята». Ну и… ещё сами братья. Уж эти-то точно невиновны в том, что этот мир залез в такую яму. Они с упорством смертников, методично долбили наличную реальность, пытаясь её выправить.
И получается так, что…
Именно их она и предала.
Когда она загнала свой пепелац в ангар, собственно до рассвета оставалось ещё часа три. Но сна не было ни в одном глазу.
Закрыла на замок ангар. Взвалила на себя рюкзак и поплелась домой. К «котятам».
Стоило решить в каком варианте представить свой вояж братьям. Хотя бы так, на ходу.
Но как ни старалась она что-то придумать, тем хуже ей становилось так как что бы ни приходило на ум, её жгла одна и та же мысль: «Пытаешься обмануть! Пытаешься солгать!».
Встреча дома была бурной.
Ещё только-только над горизонтом появился краешек солнца, Натин тяжело ввалилась в дом, распугивая своим жутким видом прислугу.
Паола, только что проснувшаяся, и услышавшая шум внизу, выбежала навстречу и остолбенела, встретившись с мёртвым взглядом своей патронессы. Тут уже кто угодно поймёт, что случилось что-то совершенно ужасное, если даже «Великая Натин» выглядит так.
Принцесса тяжело, на ходу сбросила с себя рюкзак, стянула ремень автомата, придерживая его положила на пол. Подошла к своей «паладинше» и… неожиданно для неё обняла.
— Я вернулась. — тихо сказала Натин. — И… не спрашивай!
Какая-то железяка из тех, что торчала из «жилетика» патронессы больно впилась Паоле в ребро. Но со страху и изумления она даже не пикнула.
— Госпожа Натин вернулась! — услышали они радостный вопль Мити.
Натин оторвалась от всё ещё не пришедшей в себя Паолы и обратилась к детям. Подошла к ним и также обняла. Молча. Чем вызвала приступ ошаления теперь и у них.
Когда таки оторвалась лицо у неё было болезненное. Такое, как будто её мучает какая-то застарелая боль.
— Кофе и завтрак. — каким-то безжизненным голосом дала она распоряжение стоявшей позади прислуге. — В залу.
Потом обернулась, посмотрела на валяющийся на полу автомат.
Подняла его. Пронесла до стола следя за тем, чтобы ствол смотрел только в потолок. Выщелкнула магазин. Положила на стол. Зачем-то посмотрела в потолок и чуть поколебавшись, сняла предохранитель и передёрнула затвор. Патрон как и полагается, вылетел и… угодил Митяю в лоб. Тот ойкнул от неожиданности. Натин посмотрела на него как-то странно. Но потом тихо сказала.
— Подай его.
Митяй быстро подхватил боеприпас с пола и протянул Натин.
— Да… Надо было разрядить ещё на улице. — произнесла Натин непонятные для окружающих слова и всё также придерживая автомат с магазином в руках поплелась через главную залу в свою комнату.
— Занеси этот рюкзак в мою комнату. — остановившись бросила Натин Паоле. И та молча повиновалась.
Почему-то Паоле было очень страшно. Может потому, что она ещё свою патронессу никогда не видела в таком состоянии. В состоянии упадка духа. Даже там, в замке, почему-то было не так страшно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Да, лицо у Натин тогда не выражало ничего, кроме злобы. Но злоба была направлена на графа и его слуг. На спасение душ тех, кого он похитил для своих извращённых утех. А тут…
К завтраку Натин вышла уже совершенно другой.
Угрюмой. Но в глазах появился свет жизни.
Появилась некая решимость.
На ней было теперь повседневное платье. Диадема, очевидно, отправилась на своё обычное место хранения — вместе с платьем, медальоном и сандалиями.
В руках — папочка. И, как определила её Паола, та самая, что получила Натин прямо перед своим последним вояжем. Видно только сейчас решила ознакомиться.
Она подошла к столу, положила рядом с чашкой с кофе свою папочку и только после этого уселась на своё место.
Долго смаковала кофе.
И чем меньше напитка оставалось в чашке, тем более оживлённее Натин выглядела. Хоть и взгляд был несколько отсутствующий.
Паола помалкивала, настороженно наблюдая за эволюцией настроения своей патронессы и гадая, что же такое ужасное могло с ней приключиться за последнюю неделю, если она вернулась оттуда вот в таком жутком состоянии! Хорошо, ещё целая и невредимая…
Но вот дошло время до папки.
Натин отставила пустую чашку и принялась за чтение. И как поняла Паола, это был отчёт каких-то учёных, составленный по её заказу. Это всё, что она смогла прочитать на обложке, по причине ещё скверного знания языка.
Но чем дальше Натин читала, тем больше на лице её проявлялось сначала удивление, а потом и возмущение. Под конец она захлопнула папку и хлопнула ею по столу. Несколько секунд сидела неподвижно и на её лице быстро сменялись эмоции от страха до возмущения и от обиды до жалости.
Ранее Натин всегда контролировала свои эмоции. Для Паолы такое было не просто в новинку, а пугало.
— Военная химия! — С каким-то особым отвращением выговорила, наконец, Натин. — И как с таким жить?
Дальше были чисто домашние дела. Раздача заданий на день прислуге и детям. Но всегда, что бы она ни делала, как будто что-то стояло у Натин за плечами. Какой-то ужас. Паола как привязанная таскалась за патронессой и гадала: что же это такое было там, если Натин вернулась в ТАКОМ состоянии?
* * *
— Вот так и было… — мрачно закончила рассказ Натин.
Она всё-таки не решилась рассказать всё, как есть. Опустила бСльшую часть деталей. Подредактировала и мотив такого спешного вояжа.
Да, в этой версии она выглядела полной дурой. Но лучше уж выглядеть дурой, чем…
За те мысли что привели её к такому финалу, да и за то, что пришлось вот так поступать её и так люто жёг стыд.
К её удивлению Василий проявил лишь лёгкое удивление.
Он надолго задумался над чем-то. А потом неожиданно выдал.
— Больше всего меня удивило то, что тебе… точнее нашим студентам удалось найти Кольцо. Честно говоря не ожидал! А то, что мы в мёртвой зоне… Хм! Занятно!
От такого заявления у Натин вышибло все мысли из головы. Она ошарашено воззрилась на Василия. Уж чего-чего, но вот такого пофигизма она ну никак не ожидала.
Увидев такие эмоции на лице собеседницы, Василий снова пожал плечами.
— Теорию я, естественно, знаю. Также как и братец.
— И… вас это не шокирует?!! Ведь отсюда нет выхода!!!
— И что? — делано удивился Василий. — Мы живы. Мы при деле. Есть перспективы. Чему тут ужасаться и делать из всего трагедию?
— Но ведь мы не можем вернуться назад!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Тебя так сильно страшит то, что мы в данный момент не можем вернуться? — снова обескураживающе спокойно среагировал Василий. Василий особо подчеркнул интонацией слова «в данный момент».
— Но… — У Натин явно слова кончились. Остались лишь эмоции. И главная тут была… Да что там! Она была просто поражена этим фантастическим пофигизмом!
