class="p1">— Вера, врачи сказали, что мы с тобой родные сестры!..
— Что?
Фред приобнял ее сильнее. Она ошеломленная пустила слезу.
— Как… я… не понимаю.
— Я тоже. Мы обязательно это выясним.
— Сестра моя…
— Да, мое солнце.
— С ума сойти…
Они выяснили. Потом. Спустя три года. Перекопав архивы с юристами. Вера и Ника две родные сестры, их родители, мать и отец были с ними в машине, ехали по дороге из Томска в Красноярск. Тогда они были совсем маленькие, поэтому не знают, что их удочерили, да еще и разные семьи. Времена были такие. Органы опеки не разрешили им быть в одной семье — не хватало дохода у кормильцев. И их новые родители договорились держать это в тайне, разъехаться кто куда, чтобы не теребить душу юных сестер. В тот вечер стоял жуткий снегопад. Эта трасса и сейчас не самая устроенная, а тогда, больше двадцати лет назад — там не было ничего. Кроме заброшенных деревень. И редких автозаправок.
Машина у них была простая, как у всех в те времена, отец не справился с управлением, в этих сложных погодных условиях, влетел в столб. Смерть на месте. Мать скончалась от большой потери крови. Сестры сидели на заднем сиденье. Они получили эти шрамы от покореженного корпуса. на ногах, ниже колен. Просидели на морозе минут сорок. Боялись выйти, плакали, кричали. Кругом — холод. Медведи могут прийти, или волки, на запах свежей крови. С ума сойти. Они могли не выжить тогда. Но мимо проезжал рейсовый автобус, обычный междугородний. У водителя посадка высоко — он разглядел сквозь снег место ДТП и пришел на помощь. Обошлось даже без обморожений, что вдвойне удивительно. Помощь нашла их, но жизнь изменилась до неузнаваемости. И спустя столько лет, они вновь встретились… Чудо…
XXIX. На первых полосах
Вера сегодня на первых полосах газет. Ну ничего себе! Местный список богатых и успешных женщин впервые с участием нашей бывшей соотечественницы! Через год после операции, через год после того, как она узнала о существовании сестры! Родной сестры. Думается, именно это ее так замотивировало. Заставило посмотреть на жизнь совершенно под другим углом. Она несколько раз могла умереть. И вот она здесь — на вершине успеха.
Ветер дул сильный. Даже на улицах, сплошь заставленных постройками разной этажности. Аня шла неспешно. Во многом из-за ветра. Они с Ван Чан Ли живут размеренной жизнью рантье, ничего особенного, просто размеренная жизнь. Он остался жив после того отравления, но здоровье до конца так и не восстановил.
Аня повернула за угол. Сегодня хотела проверить новую кофейню. Все так хвалят ее — там продают какие-то японские десерты. Ну — надо пробовать.
Это совсем рядом, через два перекрестка.
На первом же перекрестке долгий светофор. Глаза сами ищут за что же зацепиться. Все кругом смурные — ну вон газетный ларек.
Подождите…
Стоп…
Кто это там на обложке всех газет?
Замигал зеленый свет, можно переходить. Но мысли о японских десертах — в прошлом.
С этого мгновения.
С этой секунды.
Аня нервно ускорилась и мгновенно оказалась у палатки. Сколько лет она ее не видела? Уж думала, что сдохла, сволочь. Она же хотела убить ее мужчину! Но ничего не вышло!
Сколько лет? Ну шесть вроде.
В перчатках вспотели ладони. На лице, на лбу, несмотря на влажность, выступил пот.
Аня не стала снимать перчатку, ее рука не будет касаться Веры, даже если та — на обложке глянцевого журнала.
Продавщица что-то спросила. Наверное хочет сразу продать газетенку. Но нет… Нет… Аня не будет это еще и за деньги читать.
Полистает и поставит обратно.
Открыла центральный разворот.
“История успеха. Невероятная женщина из России, училась в Англии. Построила счастливую семью, успешный бизнес.”
Что?..
Тут еще про какую-то сестру. Бред какой. У нее точно не было, наверное врет.
Аня не верит — глаза налились кровью. Она вспомнила все, что так давно забыла.
Вспомнила все, что давно, как ей казалось, утопила в слезах.
Ван Чан Ли говорил, что он ее простил и не держит зла. Но Аня то знает все, вообще все!
Какая она к черту успешная!
Да что вы тут несете.
Вот, какой-то банкир упомянут, неразборчиво — Вел Ким кажется. Глаза налились яростью, она не может толком читать.
И эта продавщица жужжит — мол купи.
Вот сука. Нет, не продавщица газет — а Вера.
Она могла просто исчезнуть — и не отсвечивать. А что она сотворила? Прямо перед ее носом. На ее территории.
Аня бросила журнал на мокрый асфальт и вытерла об него туфли.
Продавщица не успела возмутиться, как у нее в руке оказалась банкнота. Наверное, это ее дневной заработок.
Аня развернулась и пошла в сторону дока. В сторону морских погрузочных терминалов.
“Ван Чан Ли, дорогой, мне надо побыть одной. Меня не будет пару дней. Не волнуйся. Обнимаю”.
Сообщение отправлено.
Он пытался ей набрать, но она не стала брать трубку, только сбрасывала.
Она все шла и шла.
По дороге захватила небольшой, но плотной ткани дождевик.
Там влажность повыше.
Аня шла, словно усталости нет и не существует в природе.
Шла к своей новой цели.
Красочный центр города, небоскребы. Все это осталось позади. Она шла во мрак. Ее даже окликнули пару раз местные проходимцы. Но вряд ли они могут с ней сделать что-то больнее, чем сделала эта газетная заметка.
Она разозлилась?
Она очень разозлилась. Она ничего не забыла, ничего не простила. Она надеялась, больше ее не увидеть. А тут она, нагло — светит лицом со всех полос газет в городе, в котором она хотела отравить и убить Ван Чан Ли.
Что будет теперь делать Аня?
Что-то ужасное.
Ван Чан Ли продолжал попытки ей дозвониться. Но она сбрасывала. Наверное он понял, что послужило причиной ее резкого желания исчезнуть.
Но это сейчас не его дело. А лично ее.
Он не станет ее искать, это бесполезно.
Аня промочила носки, зашла в какую-то мерзкую лавку, что торговала одеждой.
Молча дала свои дорогие туфли продавщице, та обомлела — и показала на черные ботинки на полке. Ее размер, 37-й. Бартер, как в старые времена.
Теперь не простыне. Дождевик хорошо спасал он водяных взвесей и периодически возникающего дождя. Через еще 2 километра перед ней предстал Рынок, на котором торговали контрабандой.
Здесь не платят пошлины, не платят вообще налоги. Сюда не хотят заезжать местные шанхайские полицейские. Тут все по своему. Аня была здесь раньше,
