— Вот уж мы повеселимся, когда это произойдет! Она мало кому нравится.
— Она хотела навредить Кейлин, подговорив Берикоса положить ее в мою постель, когда я впервые прибыл сюда, — сказал Вульф Айронфист. — Она знала, что Кейлин воспитана не так, как принято у добунни, и надеялась опозорить и унизить ее, используя меня в качестве своего оружия.
— Я знаю, — тихо промолвил Корио. — Если бы все обернулось по-другому, не так, как случилось, я бы собственными руками задушил Бриджит.
Вульф Айронфист внимательно посмотрел на юношу. На мгновение он увидел в лице Корио что-то такое, чего раньше никогда не замечал, но это выражение быстро исчезло.
— Ты любишь Кейлин? — спросил он.
— Я предлагал ей стать моей женой вскоре после того, как она появилась здесь, но она не любит меня, по крайней мере как мужчину. Она сказала, что относится ко мне как к брату. — Он криво усмехнулся. — Какой мужчина, влюбленный в девушку, захочет услышать, что он для нее только родственник? Готов спорить, ты не напоминаешь ей ее братьев. Ты любишь ее? Я знаю, ты добр к ней. Но однажды Кейлин поймет, что этого мало. Она в большей степени кельтка, чем римлянка. Ей нужно, чтобы ее любили, а не просто занимались любовью.
Громадный саксонец глубоко задумался. Значит, они думают, что он не любит Кейлин. Та любовь между мужчиной и женщиной, о которой говорит Корио, большая роскошь. Мужчина ищет жену, чтобы она могла рожать, была хорошей помощницей и, может быть, если повезет, хорошим другом. Любовь. Он мысленно повторял это слово, как будто хотел получить ответ — что же это такое. Любил ли он ее? Ему так хорошо с ней рядом. Не только когда они в постели, а просто быть рядом, чтобы видеть, как она улыбается ему, чувствовать ее свежий аромат, разговаривать, прижавшись к ней холодной ночью. Вульф испытывал смешанные чувства, когда другие мужчины восхищенно посматривали на его беременную жену. Он был горд и одновременно немного ревновал ее.
Он подумал, как сложилась бы его жизнь без нее, и понял, что не может представить себе такое. Эта мысль ошеломила его, и он услышал, как отвечает Корио:
— Да, я люблю ее.
В этих словах, прозвучавших в весеннем воздухе, было что-то безумное, но он чувствовал в глубине души, что это правда!
— Хорошо, — сказал Корио с улыбкой. — Я рад, что ты любишь ее, потому что Кейлин любит тебя.
Сообщение Корио удивило Вульфа Айронфиста.
— Любит? — переспросил он. — Она никогда не говорила мне об этом, даже в минуты страсти. Откуда ты знаешь, что она любит меня? Она говорила тебе об этом?
Корио покачал головой:
— Нет, Вульф, но я вижу это по ее лицу каждый раз, когда она проходит мимо, по ее глазам, когда она смотрит на тебя в зале, по тому, как она гордо улыбается, когда тебя хвалят в ее присутствии. Все это — признаки ее чувств к тебе, но, поскольку семья слишком опекала ее, она еще не сознает, что значат эти чувства.
— Я говорил ей, что не собираюсь брать другую женщину, даже когда мы не сможем заниматься любовью из-за будущего ребенка. Мне показалось, она осталась довольна, — сообщил Вульф Айронфист собеседнику.
Корио засмеялся.
— Вот видишь! — воскликнул он торжествуя. — Она ревнует, а это, мой друг, верный признак того, что женщина влюблена.
Оба мужчины, беседуя, вошли в зал. Кейлин сидела за ткацким станком. Она подняла голову, и приветливая улыбка появилась на ее губах.
— Вульф! Корио! — Она поднялась. — Вы голодны, хотите пить? Дать вам что-нибудь?
— Завтра мы идем на твою виллу, — начал Вульф.
— Я пойду с вами, — заявила Кейлин.
— Ни в коем случае, — сказал он. — Это мужская работа.
— Земли моего отца и земли кузена не охраняются. В этом никогда не было необходимости. Вы не встретите никакого сопротивления, обещаю вам. Квинт Друзас будет протестовать, но даже его тесть, начальник магистрата в Кориниуме, не сможет отрицать, что эти земли по праву принадлежат мне.
— Ты подвергнешь себя и ребенка опасности, — покачал головой Вульф Айронфист. — Сначала я должен убить этого Квинта Друзаса. Вспомни, он не пожалел твою семью.
— Я никогда не забуду его предательства, пока жива! — ответила Кейлин. — Конечно, ты должен убить его, но не так, чтобы магистрат мог обвинить тебя в убийстве. У моего сына должен быть отец.
— А мать моего сына должна остаться здесь, в безопасности, — продолжил Вульф, полагая, что это логично.
— Если я не пойду с вами, как они узнают, что я жива? Я хочу, чтобы Квинт увидел меня и понял, что я пришла не только требовать то, что по праву принадлежит мне, но и разоблачить его преступление перед людьми.
— Ты не можешь скакать на лошади, Кейлин, — вмешался Корио.
— У тебя есть небольшое седло сзади, — ответила Кейлин. — Мой живот еще не так велик. Ребенок появится только к сбору урожая. Я должна быть там. Я имею право видеть, как свершится правосудие!
— Хорошо, — наконец согласился ее муж, — выступаем до рассвета, Кейлин. Если встретим сопротивление, ты должна спешиться и спрятаться. Обещаешь мне это, ягненочек?
— Да, — сказала она и затем улыбнулась с немного жестоким выражением лица. — Это будет весьма устрашающее зрелище, когда огромный отряд вооруженных воинов появится из леса и поскачет через поля. Уже сто лет такого не бывало, и, конечно, сейчас никто в округе не помнит ничего подобного. Вы будете вселять ужас во всех, кто увидит вас. — Она посмотрела на обоих мужчин:
— Берикос знает о ваших планах?
Они отрицательно покачали головами.
— Мы только сообщили ему, что совершим учебный поход, — ответил Вульф. — Он больше ничего не должен знать.
— Ты прав, не должен, — согласилась Кейлин. — Он с каждым днем становится все более странным, все время проводит с Бриджит. Мы видим его только за трапезой утром и вечером. Откровенно говоря, меня это устраивает.
Оба ее собеседника безмолвствовали. Смещение Берикоса не касалось Кейлин. Скоро это произойдет.
Было сыро и холодно, когда они встали в ночной темноте, чтобы приготовиться к выступлению. Вульф протянул жене мужские штаны.
— Корио передал их для тебя, — сказал он. — Внутри у них подкладка из кроличьего меха, и они достаточно большие для твоего живота.
Кейлин пришла в восторг от этой одежды. Она сделала пояс из длинной полоски ткани, чтобы поддерживать штаны, надела рубашку, а сверху тунику. Сапожки на меху сразу согрели ей ноги. Она заколола волосы гребнем из грушевого дерева и, накинув плащ, молча вышла вслед за мужем во двор, где Корио и остальные воины уже ждали их на лошадях.
Вульф Айронфист сел в седло, затем нагнулся и, подтянув Кейлин, усадил позади себя. Она обняла его за талию, и они тронулись. Узкий месяц тускло освещал землю. Особенно темно было в лесу. Но с каждой минутой небо меняло цвет от черного как деготь до темно-серого и наконец стало серым, когда они пересекли огромный луг, который Кейлин запомнила еще по прошлому путешествию в форт добунни почти год назад. Птицы весело щебетали, когда они ехали через второй лес. Затем отряд перебрался через холмы, за которыми дорога вела к дому, такому знакомому Кейлин.
На гребне последнего холма они остановились. Посмотрев вниз, Кейлин различила руины своего родного дома. Никто не расчистил пожарище, хотя окружающие поля вспаханы и деревья в садах аккуратно подрезаны.
— Отвези меня к вилле, — попросила она мужа. — Еще очень рано, и мы никого не потревожим вокруг.
Вульф Айронфист повел своих воинов вниз по склону холма. Они остановились перед развалинами, и Кейлин сползла с лошади. Долгое время она стояла, разглядывая дом, а затем вошла. Осторожно направилась в атрий, перешагивая через рухнувшие балки, валявшиеся повсюду и закрывавшие то, что когда-то было великолепным каменным полом, выложенным мозаикой. Вульф, Корио и еще несколько человек последовали за ней.
Добравшись до спальни родителей Кейлин, вся группа вошла внутрь. Они увидели белеющие кости и четыре черепа, которые лежали на полу в разных местах.
— Это моя семья, — сказала Кейлин, и на глаза ее навернулись слезы. — Он даже ради приличия не похоронил их с почестями. — Слезы текли по ее лицу. — Смотри, это моя мать Каина на кровати. Все сгорело, кроме нескольких костей и черепа, который лежит на том месте, где когда-то было ее любовное гнездышко. А там в ряд лежат мои братья и отец. Череп отца самый большой, я уверена. — Она опустилась на колени и коснулась рукой черепа поменьше. — Это Тит. Я знаю, потому что один из передних зубов отколот. Я попала в него шаром и повредила, когда была маленькой. Я сделала это случайно. А это Флавий. Они были так красивы и так полны жизни, когда я видела их в последний раз!..
Она вдруг почувствовала себя совсем разбитой, но, собрав силы, поднялась на ноги.
— Теперь идем. Когда возвратим земли, мы вернемся, чтобы достойно похоронить мою семью, они того заслуживают. — Кейлин повернулась и пошла назад через руины на свежий утренний воздух.
