– Куда ему столько? Обпиться можно…
– Ну, сколько мог, пил, из остального, наверное, сгущенку делал. Впрок запасался, – мрачно пошутил дядя Женя.
За столом притихли. Какой-то уж слишком невероятной показалась картинка, но от этого не менее жуткой.
В дальнем углу «Плова» ужинали два господина, прислушиваясь к разговору «новых комсомольцев».
– Солодовниковская богадельня к твоим услугам, – сказал один, в очках с сильными диоптриями.
– Нет нужды. Сам справлюсь с молокососами, – ответил второй – в очках светозащитных, поглядывая на «комсомольцев».
– Разжалованные имеются? – осведомился первый. – Спилить или, может, кому заточить, бриллиантик вставить, нарастить клычок-с?
– Что-то ты сегодня не в меру услужлив, – засмеялся Параклисиарх. – Иль нагрешил?
– Да какие наши грехи? Стоматология – на грани фантастики. Звезды косяком идут. Пора отдельный сепаратор ставить.
19
Не чуя ног под собой, Передельский мчался темными переулками Замоскворечья, тщательно выскобленными от наледи заезжими работягами, и животом ощущал тяжесть примотанной к нему рукописи. На ходу пытался сообразить, куда ему безопасней ткнуться: в людное место, вроде метро, или наоборот – постараться затеряться в безлюдных дворах. В ушах гулко стучала кровь, за спиной – тяжелые шаги преследователей. После вчерашних ночных ментов в окнах Передельский понял, что в милицию путь ему заказан. И вообще защиты искать не у кого. Он оказался один на один со своими проблемами и с неведомым врагом, насылающим на него своих псов. Заскочив в незнакомый двор, журналист в панике рванул дверь первого попавшегося подъезда, который, на его счастье, оказался незапертым. Взлетев на второй этаж, Петя стал барабанить во все двери на лестничной площадке, но пуганые москвичи отсиживались в своих норках и не реагировали на его призывы о помощи. Внезапно одна дверь приоткрылась, в проеме показалась девичья голова с тюрбаном из махрового полотенца. Объясняться на пороге времени не было. Передельский оттолкнул хозяйку, ввалился в квартиру, захлопнул за собой дверь и повернулся, приложив палец к губам.
К его удивлению, девушка совсем не выглядела напуганной.
– Ты кто? – спросила она, продолжая прерванное занятие: нанесение крема на бледное фарфоровое личико с разными по цвету глазами: левый казался темным, сумрачным из-за пятнышка на роговице, а правый – светло-серым.
– Журналист, – ответил Передельский, едва переводя дух. – За мной гонятся!
– Компроматом, что ли, шантажировал? – усмехнувшись, предположила хозяйка.
– Никого я не шантажировал! Опубликовать хотел…
– Это одно и то же. А кого? – Маша, а это конечно же была она, отправилась в кухню и щелкнула кнопкой электрического чайника.
– Даже не знаю, как сказать… Ты не поверишь. Мне самому не верилось, пока не вышел в эфир.
Журналист разулся и пошел следом за девушкой.
– Ладно, не трясись. Здесь ты в безопасности. – Девушка холодно, без тени сочувствия рассмеялась. – Чай будешь?
– А покрепче ничего нет? – обнаглел расслабившийся Петя.
– Перебьешься. Небось не один день уже пьешь?
– Три, – сознался Передельский.
Девушка была хороша, но веяло от нее холодком. Заварив чай, она разлила его по двум чашкам и поставила на стол фарфоровую корзинку с пирожками.
– Угощайся. С капустой и грибами. Сама пекла, – похвалилась она.
– Фигасе… – приятно изумился Передельский, – а я думал, что сейчас уже в домах не пекут.
– Да привычка осталась просто, – пояснила девушка. – Каждое воскресенье с бабушкой пекли вместе. Я их в академию брала: с подружкой в перерывах подкреплялись, пока наши папенькины сынки и дочки суши в соседнем кафе трескали.
Приятные воспоминания окрасили ее щеки легким румянцем. На душе у Передельского потеплело.
– Ну, выкладывай, что там у тебя за пазухой? – обратилась Маша к разомлевшему от чая с пирогами Пете.
От неожиданности тот прижал руки к животу, с подозрением глядя на хозяйку квартиры. Девушка рассмеялась.
– Ты ж куртку не снял. Сидишь, преешь. Значит, под курткой что-то, – пояснила она.
Палево, устало подумал Петя, уронил голову на руки и вдруг заплакал. За пределами этой квартиры был сплошной капкан. Как ему нужен был сейчас надежный человек! Как хотелось ему разделить эту неподъемную ношу хоть с кем-нибудь. Ему не приходило в голову, что любой, кто так или иначе прикоснется к этой информации, будет обречен. Передельского распирало от желания вывалить все на эту хорошенькую девичью голову с мокрыми волосами, но он не знал, с чего лучше начать.
– Скажи, ты что-нибудь знаешь о старой Москве? – наобум спросил Передельский. Но, как оказалось, попал в десятку.
– Я ее ненавижу, – твердо и без пафоса сообщила девушка. – Старая Москва отняла у меня родителей. Утащила за собой.
– Как это? – удивился Передельский. Хотя ему ли теперь удивляться?
– Они были подвижниками, защитниками исторической застройки, памятников архитектуры. – Девушка мыла чашки и как-то уж очень громко ставила их в сушилку. – Собирались в клубе ЖЭКа, устроили там однажды выставку живописи «Уходящая Москва». Как раз когда московскую недвижимость пилить начали. Пожарные потом в отчете написали, что от небрежно брошенной сигареты вспыхнул растворитель в банке, перекинулся на холсты – это же масло… Потом взорвалась кислородная подушка, оставшаяся после лекции по гражданской обороне. А дверь оказалась запертой снаружи. В общем, много разных странностей. Погибли все.
Передельский выглядел подавленным. Он не понимал: эта девушка – неожиданно случившийся друг или будущий системный враг. Впрочем, деваться ему было некуда, и он решился. Маленькими порциями выдавал он информацию, прощупывая почву.
– Как ты думаешь, кто истинные хозяева Москвы? – начал он издалека.
– Тот, кто был и будет, – странно и непонятно ответила девушка.
Но есть такое свойство у журналистов: задать вопрос им иногда бывает важнее, чем услышать ответ. Потому что им кажется, что все ответы они знают лучше всех. И он продолжил:
– Ты знаешь, кто такой Мосох?
На сей раз вздрогнула девушка. Но Передельского уже несло, и он не замечал ничего вокруг. В том числе и реакции хозяйки квартиры.
– Есть одна интересная легенда о начале Москвы, записанная в семнадцатом веке одновременно с рассказами о боярине Кучке. По этой легенде, город основал библейский герой Мосох, сын Иафета, внук Ноя. Легенда гласит, что когда-то, в незапамятные времена, он поселился на реке, которая носит сейчас название Москва – производное от его имени, и основал там город. Так вот, согласно компромату, собранному на московских вампиров по заданию лондонских Вуколом Ундольским – библиографом и архивариусом, Мосох и был первым вампиром в этих краях. С тех пор он и те, кого он приобщил, и являются истинными хозяевами Москвы. Я, может быть, тебя сейчас очень удивлю или даже напугаю, но… – Передельский выдержал драматическую паузу и торжественно произнес: – МОСОХ ДО СИХ ПОР ЖИВ! Живее всех живых. Они – бессмертные! – Петя вглядывался в лицо девушки в поисках следов произведенного впечатления. Но ее лицо осталось бесстрастным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
