– Мы нашли водопад, папа, – сказал Питер. Поглядывая в сторону усевшегося в сотне метров от остальных итальянца, он схватил отца за рукав. – Но как донести сюда воду?
Общими усилиями удалось отыскать пять пластиковых бутылок.
– Тогда четверо пусть идут за водой, – предложил Макаров. – Двое мужчин и двое женщин. Вы, кажется, в положении, девушка… вам лучше сесть в тень и дождаться, пока будет построен навес. Остальные как раз этим и займутся. – Поскольку Дженни с Бертой и двое мужчин, путешествующих вторым классом, уже двинулись к озеру, Макарову пришлось крикнуть, чтобы они услышали: – Не расходитесь в джунглях!
– А что намерены предпринять конкретно вы? – И Макаров снова увидел мужчину со шрамом. Голос последнего не вызывал сомнений – он, кажется, не переносил присутствия рядом с собой альфа-существ.
– Я собираюсь заняться самым приятным делом: похоронами. Но если вы считаете, что справитесь с этим лучше меня, я готов поменяться с вами местами. Я иду ломать листья пальмы для навеса, а вы поволочете труп к джунглям, – и Макаров с издевательской насмешкой уставился на мужчину со шрамом.
– Борис! – позвал друга второй мужчина – они были вместе с той минуты, как ступили на берег, вместе, следовательно, они путешествовали и на «Кассандре». – Вместе с пальмовыми ветками принесем и кокосов, – судя по отсутствию в его словах особого содержания, он просто решил прекратить этот спор.
И этим показался Макарову вменяемым и рассудительным. «Спокойный» – окрестил его про себя Макаров.
Адриано оказался тяжелым малым. Даже учитывая его тучность, вес покойника показался Макарову необоснованно большим. Донован, несший итальянца за ноги, объяснил это обычным в медицине явлением. После смерти происходит отягощение тела покойного. Вдаваться в подробности Макаров не собирался. Он слушал разъяснения доктора вполуха, пристально наблюдая за другом умершего. Не выпуская из рук кейс, Франческо шел следом за ними на некотором удалении, не сокращая расстояния, но и не отставая.
– Быть может, вы хотите помочь? – крикнул ему Александр.
– Оставьте его, – попросил доктор.
– Слишком многие просят меня оставить в покое этого типа! Скромного парня из Италии, путешествующего почти в экваториальных водах с пистолетом и в строгом костюме от Бриони!
Уронив ноги Адриано, доктор сел и шлепнул ладонью рядом. Макаров осмотрелся. Это место подходило для погребения. Лужайка, вдали от корней деревьев. Рыть здесь землю даже сучьями будет нетрудно.
– Послушайте, капитан… Вы же капитан? – Доктор истекал потом. Воду еще не принесли, из доктора выходили последние запасы, поэтому говорил он с трудом. Вытянув руку, он показал на людей, занимающихся сбором материала для навеса. – Сегодня случилось много странных событий, но будет лучше, если о самых странных деталях будет знать как можно меньше людей. Вот этот итальянец… Давайте перестанем обращать на него внимание? Хотя бы на некоторое время…
– Вас так напугал его пистолет?
– Пистолет прежде всего. Но есть еще кое-что, что заставляет меня просить вас охладить свой интерес к этому человеку.
– Если я не отношусь к той части людей, которым…
– Нет-нет, – улыбаясь, заверил доктор, – вы-то как раз и есть тот, кто должен знать все.
Он замолчал. Пот стекал на его сухие, потрескавшиеся губы, он облизывал их и провоцировал и без того сильную жажду. Он молчал, словно собираясь мыслями, с чего начать. И когда заговорил снова, то заставил Макарова потерять интерес к итальянцу.
– Вы представляете, мистер Макаров, – Донован улыбнулся, словно собирался сказать глупость, – я всю жизнь стремился уберечь себя от неприятностей. Всеми силами. И вот, дожив до пятидесяти пяти, я почти уверил себя в том, что со мной не может случиться ничего, что выходило бы за рамки моего расчета. Но вдруг я сажусь на этот корабль. Знаете, а ведь я собирался покинуть Гавану самолетом. Но в последний момент решил отправиться в круиз. И сейчас сижу на берегу, собираюсь закапывать мертвого человека. И не просто человека, а… – Бросив взгляд на Франческо, вид которого не оставлял сомнений в том, что он пользуется направлением ветра, чтобы слышать хоть что-то, Донован привалился плечом к Макарову. – Когда я пытался нащупать пульс Адриано, который сейчас лежит перед нами, я разорвал рукав его рубашки… И вы знаете, что я обнаружил на внутренней части его локтевого сгиба?
– Инструкции, как нам действовать дальше?
– Ваш флотский юмор бесподобен, – скупо похвалил доктор. – Когда-нибудь он сделает вас богатым человеком. Но не сегодня.
Помолчав, он тихо добавил:
– На руке Адриано была татуировка.
– И что с того? У меня тоже есть татуировка.
– У вас она тоже исполнена красной краской и представляет собой повернутую вверх ладонь, на которой стоит католический крест?
Макаров озадаченно посмотрел на Донована.
– Нет. У меня синий якорь на заднице.
Еще минуту они сидели молча.
– Ладонь, на которой стоит католический крест, – напомнил Макаров. – В этом кроется что-то необыкновенное?
– Полагаю, куда большую тайну содержит в себе якорь на заднице, – уязвленно, словно обидевшись на отказ стать соучастником открытия, процедил доктор.
– Я пошутил. Якорь у меня на плече. Итак, ладонь и крест на ней. Вы знаете что-то, чего не знаю я? Говорите быстрее, я вижу возвращающихся с водой женщин…
– У Адриано на руке татуировка католического толка. Думаю, такая же есть и у Франческо.
– Католического толка?..
– Да, здесь, – и Донован, навалившись на Макарова, ткнул ему в руку пальцем.
Макаров смотрел на возникшую перед его лицом покрытую бисеринками пота лысину. Доктор по-прежнему почти лежал на нем и вставать не собирался.
– Мистер Макаров, вы можете объяснить мне, что это такое?
– Это моя рука, док.
– Вот это – вот это – что такое?
– Это место, где у Адриано находится татуировка.
– А что находится тут у вас?
Макаров вздохнул и, посмотрев на Питера, который с азартом принимал участие в строительстве навеса, одним движением отодвинул Донована.
Взгляд доктора был стеклянным, и только поэтому Александр, лишь для того чтобы вернуть его к действительности, посмотрел на свой локтевой сгиб.
– Вы делали себе инъекцию в последние три часа?
Не отвечая, Макаров продолжал смотреть на свою руку.
– Александр, вы слышите меня? Вы ставили себе укол?
– Какой укол, вы спятили, док? Я боюсь уколов в ягодицу, а вы говорите об инъекции в вену… И чем бы я смог это сделать? Нет, разумеется.
Вставая, чтобы встретить несущих воду женщин, Донован сказал тихо и быстро:
– Это не просто укол, судя по припухлым краям раны от иглы. Вас не было больше часа. След на вашей руке убеждает меня в том, что сорок минут этого времени вы провели под капельницей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
