Оглушенный таким напором я оглянулся на друзей, ища у них поддержки и совета.
- Да, ладно, Серега! – первым отреагировал Гарик, - охота им шашкой помахать, милости просим! Если будет достаточное количество желающих, сформируем из них отдельную сотню. Пущ-щай люди поколбасяться!
- Огромное вам спасибо, господа! – С достоинством поблагодарил Олег. – Сразу после окончания Африканской операции я оповещу своих единомышленников о наборе в армию Лжедмитрия!
- Только не надо называть тамошнего государя Лжедмитрием! – Поправил я есаула. – Он действительно является законным сыном Ивана Грозного, к тому же весьма достойным человеком и правителем!
Извинившись, Эйвазов удалился, чуть не подпрыгивая от радости и предвкушения необычного приключения. Между тем на развалинах дворца началась сортировка пленных. Следуя подсказкам Йенге, казаки отобрали по два десятка даль-провидцев Зури и разведчиков Мартина. Им предстояло стать подопытными мышками в военных лабораториях Русской армии. Оставшихся, в количестве около восьмидесяти человек просто расстреляли. Оставлять на месте такую угрозу было нельзя, а тащить с собой в Россию ораву ненужных людей бессмысленно.
К счастью, за десять минут до начала расправы, щадя наши чувства, генерал Абрамов предложил нам начать обратную амбаркацию. Первой возвращалась домой Особая сотня, командир полка посчитал, что в окончательной зачистке местности бойцы есаула Эйвазова не нужны. Через несколько часов мы были в Грозном. Группу встречающих возглавляла Мария. Пожалуй, эта небольшая авантюра с Африканским походом принесла нам одно только разочарование. Слов нет, техника и оружие Русской армии были бы мечтой военных нашего мира. Но как это действительно скучно – стрелять по цветным силуэтам!
Атаманский полк возвращался на базу в течение двух дней местного времени. Потерь в людской силе и технике казаки не понесли. Вторая подряд удачная операция наполняла атаманцев законной гордостью. На всех участников боевых действий должен был пролиться дождь наград и поощрений. И он не замедлил себя ждать, немало удивив меня оперативностью. Если в нашем мире от представления к награде до её вручения проходили месяцы, то здесь все решалось в считанные дни. Генерал Абрамов порадовал нашу четверку известием о том, что и наши фамилии попали в наградные листы. Командование сочло наши заслуги достойными Орденов Святого Владимира третьей степени. А Машенька за помощь в подготовке операции удостоилась ордена Святого Станислава. Валентин Сергеевич сообщил также, что наиболее отличившихся офицеров будет награждать сам Верховный главнокомандующий Великий Князь Георгий Николаевич. Мы тоже попали в эту группу, кроме того, Великий князь просил нас о небольшом частном разговоре. Награждение должно состояться через пять дней в Санкт-Петербурге. Отказывать брату императора мы не стали.
По дороге в Питер было решено заглянуть в местную Москву. Сопровождать нас в небольшой экскурсии вызвался Олег Эйвазов, уже выправивший себе отпуск и сдавший дела заместителю. Из Севастополя до Белокаменной добрались за час, сверхзвуковым пассажирским лайнером.
Москва поразила нас своим явным несоответствием нашему городу. Со слов Косарева мы знали, что это небольшой по здешним меркам город, с населением в три с половиной миллиона человек, но, тем не менее, удивились, узнав, что по размерам Первопрестольная едва перешагнула границу Окружной железной дороги. В нашем мире это приблизительно соответствовало Третьему транспортному кольцу. Даже в центре города мы не находили знакомых мест. На своем месте стоял только Кремль.
Красная площадь стала здесь совсем крохотной, сжатая между грандиозным зданием государственного банка «Русь» (на месте ГУМа) с одной стороны и Кремлевской стеной с другой. Здание Исторического музея отсутствовало, здесь была проезжая часть Тверской улицы, проходившая через площадь в Замоскворечье. Тверская и являлась основной магистралью города, частично застроенная пяти-шести этажными домами, архитектурой напоминающими «сталинский ампир». А на самом деле эти дома были построены в середине и конце девятнадцатого века в стиле самого настоящего ампира. Дальний конец Тверской, примерно от нашего Белорусского вокзала и до Сокола, заполняли девяти-двенадцати этажные коробки, напоминающие наши «хрущовки». Эти здания были построены в начале и середине двадцатого века в модном здесь тогда стиле «конструктивизм». Такая же застройка, компот из «ампира» и «конструктивизма» доминировала во всем историческом центре, лежавшем здесь в пределах Бульварного Кольца.
Новые районы города заполняли уже знакомые нам по Севастополю снежно-белые «неоконструктивисткие» пирамиды. Машенька вслух заметила, что, похоже, стиль «модерн» благополучно миновал эту реальность. Это было неудивительно, ведь развилка между мирами пришлась на первую четверть девятнадцатого века.
Ещё одним удивительным известием для нас стало сообщение, что в Москве никогда не было метрополитена. Этот вид городского транспорта вообще не получил в России распространения. Здесь люди стали пользоваться индивидуальными механическими средствами транспорта очень давно. Ведь первый автомобиль был изобретен в Санкт-Петербурге уже в 1837 году. Конструкция этого самобеглого экипажа оказалась настолько удачной и технологичной, что практически без доводок была растиражирована четвертьмиллионной серией. Промышленность тогдашней России могла позволить себе и не такой индустриальный подвиг.
Двухдневное пребывание в Белокаменной оказало на нас неизгладимое впечатление. Многочасовые прогулки по городу только доказали абсолютную чуждость для нас этой Москвы. Мы так и не смогли привязаться к местности. Не было ни одного здания, ни одного уголка, напоминающего нашу столицу. Даже мосты через Москву-реку и те располагались в других местах.
Но всё воздействие, оказанное на нас посещением Первопрестольной буквально померкло, когда мы прилетели в Санкт-Петербург. Это был гигантский мегаполис, столица Великой империи, культурный и научный центр мира. Город протянулся вдоль Финского залива до Соснового Бора на одном берегу и до Зеленогорска на другом. На востоке Питер дотягивался до Шлиссельбурга, на севере до Васкелово, а на юге до Гатчины. Только постоянное, без учета приезжиж, население столицы составляло сорок миллионов человек. Строения буквально утопали в зелени садов, парков и скверов. Причем основным типом здания в городе были трех-четырех этажные дома на одну-две семьи. Высотные здания, в которых размещались государственные и коммерческие учреждения украшали собой набережные Невы, да тянулись вдоль Петергофского, Финского, Ладожского, Московского и Гатчинского проспектов. Автомобильное движение на широченных радиальных проспектах и кольцевых бульварах было весьма слабым. Как нам объяснил Олег, в пределах мегаполиса жители предпочитали передвигаться муниципальным транспортом. Чтобы добраться из одного конца города в другой люди пользовались аэротакси и аэробусами. Посадочные площадки воздушных судов размещались через каждые двести-триста метров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
