На протяжении последующих двух часов, примерно до пяти дня, я занимался тем, что из опавших веток и слежавшегося снега возводил вокруг нас защитную стену и в конечном итоге достиг своей цели: в наше убежище не проникали даже слабые порывы ветра. В центре защищенного участка, поближе к вездеходу, я развел костер. Что бы ни произошло, мне не хотелось, чтобы наше транспортное средство пострадало от низких температур.
Все это время миссис Бриджмен просто сидела рядом со мной в задумчивости, явно не замечая холода. Ее очень расстроило, что мы не можем продолжать поиски. Я же, хоть и был занят делом, продолжал размышлять о происходящем — и сделал для себя кое-какие, пусть даже предварительные выводы.
Истина заключалась в том, что во всей этой истории действительно было слишком много тревожных совпадений. Кроме того, я и сам столкнулся с ощущениями, ранее мне неизвестными или вовсе чуждыми моей натуре. Я никак не мог выбросить из головы мысли о том диковинном сне, как и о тех странных ощущениях, которые накатывали на меня всякий раз, стоило мне дотронуться до желтого медальона, изготовленного не то из золота, не то из какого-то другого сплава.
А еще был очевидный, неопровержимый факт — его подтвердили и судья, и миссис Бриджмен, и даже полицейский Макколей: в этих краях действительно существовал загадочный пятилетний цикл, который вызывал к жизни таинственные культы и отвратительные ритуалы. И в который раз я задался вопросом: что же произошло здесь двадцать лет назад — и почему отголоски тех далеких событий коснулись и меня?
Разумеется, все было немного не так, как «запомнилось» миссис Бриджмен. И все же, если не считать ее первоначальной нервозности и пары вполне простительных срывов, она казалась совершенно нормальной женщиной.
Или это было лишь первое, поверхностное впечатление?
Я не знал, что и думать. Как объяснить эту ее загадочную нечувствительность к низким температурам? Как может она сидеть здесь и вглядываться в снежную пелену, бледная и отрешенная, не ощущая пронизывающего холода, уже украсившего морозным кружевом ее лоб и одежду, — и это при том, что она в очередной раз сбросила с себя тяжелую парку. Впрочем, нет. Я ошибся. Просто удивительно, как мне удалось обманывать себя так долго. В этой женщине нет ровным счетом ничего от нормального человека. Ей было что-то известно — вот только что? Какое-то событие обособило ее и душевно, и физически от нас, простых смертных.
Может, все дело в пережитом ею «ужасе», как она выражалась? Но даже в это мне верилось с трудом.
И все же… что это был за след на снегу? Неужели отпечаток огромной перепончатой стопы? Я тотчас перенесся мыслями в ту первую ночь, когда мы с ней только вышли из Нависсы и мне приснился огромный силуэт в небе; силуэт, у которого вместо глаз горели огненно-красные звезды!
Нет, так дело не пойдет! Вы только посмотрите на меня — нервничаю, как котенок, вздрагиваю, чуть взметнется снег за стенами нашей «крепости». Я посмеялся над собственными страхами, хотя и не слишком убедительно, потому что на какой-то миг, стоило отвернуться от яркого пламени костра, мне показалось, будто в снежной пелене мелькнула тень, которая тотчас скользнула куда-то в сторону, за периферию моего зрения.
— Почему вы вздрогнули, мистер Лотон? — неожиданно подала голос моя спутница. — Вы что-то увидели?
— Да так, — поспешил я откликнуться, нарочито громким голосом, — в снегу мелькнула какая-то тень.
— Он там уже минут пять. За нами наблюдают!
— Что? Вы хотите сказать, там кто-то есть?
— Думаю, один из поклонников Его культа. Этого человека прислали на разведку товарищи — проверить, что мы с вами тут затеваем. Как понимаете, мы с вами здесь незваные гости. Однако я не думаю, что следует их опасаться, вряд ли они причинят нам какой-то вред. Кирби этого никогда не позволит.
Она была права. Порывом ветра снежные хлопья отнесло в сторону, и я разглядел человека — темную фигуру на фоне белого снега. Эскимос или индеец, издали было толком не разглядеть, но лицо его, полагаю, не выражало никаких эмоций. Он лишь… молча наблюдал.
* * *
А затем вьюга усилилась — ее мощные порывы гнали снег между деревьев сплошной стеной, сквозь которую ничего не было видно. За сооруженным мною барьером мы почти не ощущали на себе пронизывающего ветра, а все потому, что я продолжал возводить стену из снега и веток до тех пор, пока не образовалось кольцо с единственным отверстием на южной стороне. Ветер же дул с севера. Снег с внешней стороны барьера давно образовал мерзлую корку, поэтому никакой ветер к нам не проникал, а заледенелые ветви соседних деревьев надежно защищали нас сверху. Мой костер пылал и трещал, подражая стихии: я рискнул сделать несколько вылазок за стену и каждый раз приносил с собой по охапке сухих сучьев. Затем я на индейский манер разложил их вокруг костра, словно спицы в колесе, и теперь они горели, согревая и освещая наше небольшое убежище. Так они горели всю оставшуюся часть дня и весь вечер.
Примерно в десять часов, когда по ту сторону нашего укрытия уже стояла кромешная тьма, но по-прежнему валил снег, мы заметили второго незваного гостя. Первый тихо покинул свой пост незадолго до этого. Миссис Бриджмен увидела его первой и крепко схватила меня за локоть. Я тотчас вскочил на ноги и обернулся ко входу в убежище. Там, освещенный пламенем костра, белый от снега с головы до ног, стоял ночной гость.
Человек сделал шаг вперед, отряхивая с одежды снег. Он молча встал рядом с пламенем, отбросив назад меховой капюшон, затем снял рукавицы и протянул к огню руки. Брови его были черны и срослись над переносицей. Незнакомец был высок. Спустя пару минут, игнорируя мое присутствие, он заговорил, обращаясь к миссис Бриджмен. У него был сильный акцент уроженца Новой Англии.
— Кирби требует, чтобы вы возвращались в Нависсу. Он не хочет, чтобы вы пострадали. Говорит, вы срочно должны вернуться в Нависсу — оба, а оттуда должны уехать домой. Теперь ему все известно. Он знает, почему он здесь и желает здесь остаться. Его судьба — овладеть пространствами между мирами, познать тайны Древних, что были здесь еще до человека. Он желает властвовать над холодными ветрами Земли вместе со своим господином и повелителем. Он был вашим на протяжении двадцати лет. Теперь он желает свободы.
Я уже собрался спросить полуночного гостя, кто дал ему право разговаривать с нами таким тоном, однако миссис Бриджмен первая перебила его:
— Свободы? Какой свободы? Остаться здесь, в царстве холода? Бродить по снежной пустыне, пока любая попытка вернуться в мир обычных людей не станет означать для него верную смерть? Слушать легенды о чудовищах, рожденных в черной бездне вне пространства и времени? — В ее голосе вновь послышались истерические нотки. — Не знать женской любви, но удовлетворять похоть с незнакомками, а затем бросать их мертвыми и растерзанными, как мог научить его только его отвратительный отец?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
