К платформе подъезжает поезд. Молодой Человек заходит в вагон. Лицо его мгновенно освещает глупая блаженная улыбка. Он прикрывает глаза.
Голос дикторши: “Осторожно, двери закрываются, следующая станция….”
Звук микшируется. Ускоренная съемка. Люди заходят и выходят, а наш герой все стоит, прислонившись спиной к поручням, и глупо улыбается, прикрыв глаза. Вагон пустеет. Нормальная съемка.
Голос дикторши: “Конечная станция. Уважаемые пассажиры, будьте внимательны. При выходе из вагона не забывайте свои вещи”.
Наш Герой дослушивает до конца. Нежно шепчет в сторону репродуктора: “До встречи, любимая!”. Выходит из вагона, пересекает платформу и начинает ждать, когда электричка развернется.
Задание № 2. Короткометражный рассказ.
Скамейка.
После того, как я убил её, ночами мне стали сниться кошмары. Нет, не труп любимой являлся мне во снах….”
“Стоп!” — и без того хаотичные, мысли мои совсем перепутались, — “Но ведь это я уже читала! Ведь это же показывала нам Мария… ЛжеКузен учится на сценариста??? Что за бред! Кто-то, кто учится, намеренно подписывается в рассказе именем Леонида Пёсова, а потом торжественно вручает это сочинение настоящему Пёсову? Ничего не понимаю…”
Рядом с соседним листочком в тетради была вложена записка. Размашистым почерком, некто обращался к Лихогону.
“Это работы этого типа. Черновики сценариев. Больше мне ничего не удалось достать. Проводя съемки по первой, он заслал актера к настоящим людям. Ни о чем не подозревающим. У тех действительно была бабушка с таким именем. Когда актер, уверенный, что перед ним тоже подставные лица, то есть коллеги — актеры, поинтересовался, здесь ли живет такая-то и рассказал о своих страстных чувствах к ней, ему с непритворным удивлением сообщили, что, дескать, “давно уже не живет” и закатили ужасный скандал. Режиссер подстроил все для правдоподобности реакции. Делайте выводы сами.
Когда этот актер рассказал мне историю съемки, я сразу же понял, что со мной поступили так же. Отсюда неправдоподобная естественность в игре моего пленника и искренность его обморока. Думаю, наркоз был настоящим, а пленник заранее не предупрежденным. Вот почему понадобилась маскировка камеры и света. Вот почему нас приказано было импровизировать, а не следовать четкому сценарию…
Остальное голосом. Видит Бог, не зря я не хотел сначала сниматься в этюдах этого типа.
Очень надеюсь на вашу помощь, Эдик Томкин”.
В голове моей что-то запульсировало особенно тревожно. Словосочетание “Эдик Томкин” четко ассоциировалось у меня с Сестрицей.
Чтобы все это значило? — вслух поинтересовалась я сама у себя, — Как бы разобраться? Кто такой этот Томкин, в конце то концов… Ясно кто! Один из многочисленных странных друзей моей милой Настасьи. Но как этот Томкин связан с Пёсовым? И что стало дальше с этим непредупрежденным пленником? Отыграл естественность реакций и освободился, или до сих пор томится в плену? А может… Может, это не пленника не предупреждали для естественности реакций на съемках, а Томкина не предупреждали о том, что события настоящие.… Использовали актеров, которые думали, что играют, а на самом деле совершали настоящее похищение.… Тогда понятна паника Томкина.
Мне сделалось не по себе. Кошмар! Расследовала одно, а вышла совсем на другое… Похититель, стремящийся сделать всё чужими руками. Да еще и руками, знакомыми с моей Настасьей… Ну и зачем мне это? И отчего этот похититель подписался Лже-Кузеном в “Скамейке”?
Только воевать с новыми похитителями мне еще не хватало, — заворчала я, — Эх, лучше б и не знала я ничего об этом деле, ведь не успокоюсь теперь, пока не разберусь. Или, пока не разберутся со мной. Уж больно во многие дела сую нос.
И тут, в качестве любезного подтверждения моих слов, ко мне в окно постучали. Мгновенно смекнув, что этаж-то пятый, я списала все на слуховые галлюцинации. Стук в окно повторился. Первой моей реакцией было броситься к входной двери и убежать. Собственно, это я и сделала. Добежала до двери и остановилась.
“Черт возьми! Если всего бояться, то можно сойти с ума. В конце концов, я тут живу вполне законно, значит, имею право спустить с лестницы нежданного гостя. Даже если эта лестница окажется пожарной…”
С решительным видом и дрожащими коленками я подкралась к окну, одернула штору, всматриваясь в застекольную тьму. Застекленный вечер оказался совершенно непроглядным. Вдруг из темноты появилась чья-то рука и, размашисто приблизившись к моему стеклу, деликатно постучала. Отчего-то эта аккуратность в постукивании немного успокоила меня.
Кто там? — как ни в чем ни бывало, спросила я, слегка приоткрыв форточку. Впервые в жизни, я жалела, что форточки в нашем мире не догадываются закрывать на цепочки.
Кажется, я даже ожидала, что услышу в ответ нечто вроде: “Из ЖЭКа. Должен проверить ваш счетчик”.
Это я! — с придыханием проговорил знакомый голос, — Да открой же ты, наконец
Вот уж кого не ожидала…
Не смог дождаться утра? — искренне удивляясь, я распахивала оконные рамы, — Заразился от меня любопытством? Хочешь лично услышать все новости?
Жорик спрыгнул с подоконника, деловито оглянулся, прищурился, и спросил самое нелепое, что только можно было спросить в данной ситуации.
— Ты одна?
Щурился так он только в редкие моменты приступов ревнивой подозрительности. Нашел время!
Нет, — я не смогла сдержать улыбки, — Уже не одна. С тобой. А ты со мной?
Я всегда с тобой, ты же знаешь, — он провел пальцем по моей щеке и тепло улыбнулся, — Просто не привык не видеться так долго. А у подъезда могли следить.… Вот и пришлось… Короче!
Георгий уселся за стол, нахально отпил мой кофе, потом перетянул меня к себе на колени и, к великому моему изумлению, не задал не единого вопроса о работе. Только сейчас я почувствовала, как сильно скучала без него эти дни. Хорошо все-таки, когда рядом родной человек. И Мария, и Лихогон, и даже несчастный Эдик Томкин надолго остались за пределами моего мировосприятия.
8. Глава восьмая, количество необходимых преступлений увеличивающая
Георгий разбудил меня на рассвете. Я даже не имела возможности вдоволь навозмущаться необходимостью вставать в такую рань. Сегодня мои капризы никого не волновали. Нужно было переходить к производственному совещанию. Я передала Георгию слепок ключа и рассказала, что собираюсь попросить у бывшего мужа прибор для отключения сигнализации.
— Что ж, — Георгий одобрительно закивал, — Звони. Если будет нужно, я подключусь к просьбам. Мне он, в конце концов, многим обязан.… Хотя бы тем, что избавился от твоих нежных чувств, — Георгий не удержался от язвительной улыбки, — В общем, звони.
— Ты на часы смотрел?! Какой нормальный человек бодрствует в такое время? — возмутилась я и тут же осеклась, вспомнив, что речь идет вовсе не о нормальном человеке.
— Могу поспорить, что он еще не ложился. Сидит на работе, ваяет своё программистское искусство и мечтает, чтобы утро никогда не наступило. Ты же помнишь, жена его сейчас как раз уехала в отпуск… Значит он на работе. Ночью хорошо — никто не достает…
Вообще-то Жорик всегда поддерживал с моим бывшим мужем достаточно теплые дружеские отношения, а значит, знал, о чем говорил.
— Ладно, попробую позвонить. Испорчу человеку иллюзии о ночном спокойствие.
Я набрала нужный номер, и приготовилась бросить трубку на рычаг, если услышу голос кого-то постороннего. Объяснятся с малознакомыми людьми в такое неприличное время было выше моих сил.
— Алло? — бывший муж снял трубку после первого же гудка.
— Доброе утро, у меня к тебе просьба.
На том конце провода надолго воцарилось молчание.
— Ты слышишь? — не выдержала я.
— Погоди, — решительно перебил меня собеседник, — Что-то я сомневаюсь… Это действительно ты?
— Думаю, что да, — я настолько привыкла верить авторитету всезнающего бывшего мужа, что тоже начала сомневаться, — Если не я, то ничего об этом не знаю. И Жорик тоже думает, что я.
— Это он тебя разбудил?
Наконец, я поняла, в чем дело. Бывший муж знал меня достаточно хорошо, чтобы считать нереальным моё бодрствование в такое раннее время.
— Да. Он разбудил. И может идентифицировать меня, если нужно. Послушай, мне нужна от тебя та штука, что отключает электричество. На одну ночь. Верну в целости и сохранности…
— Какая штука? — бывший муж спросил это таким тоном, что сразу стало ясно — он понимает, о чем идет речь, — Не знаю никакой штуки.
Я мысленно выругала бывшего мужа и зашептала нынешнему, закрыв трубку рукой.
— Упирается! Говорит, не знает никакой штуки.
Георгий молча забрал у меня трубку.
— Шурик, здорово, — сообщил он в неё, — Извиняй за беспокойство, но приборчик твой действительно нужен. За сохранность ручаюсь лично. Использовать будем исключительно в благих целях. В каких? Да так, пустяки. Просто нужно украсть кое-какие ценные документы у одного типа. А там офис под сигнализацией… Если б там кто-то живой охранял, я б его и сам вырубил. А по отключке техники у нас только ты выступаешь… Эй! Алло!
