– Ничего себе! Как вижу, за время моего шестичасового пребывания вне тела охотники здесь совсем не скучали! – с долей восхищения и иронии пробормотал юноша, попутно задав десяток вопросов по части рассказанного ею. Получив короткие, но в то же время содержательные ответы, он призадумался.
Катарина не хотела отрывать его от размышлений и просто ждала, когда прозвучит главный вопрос. И он не заставил себя долго ждать.
– Остальные сказали, что ты теперь новый командир отряда. Честно говоря, не думал даже, что они сделают столь необычный выбор. Это выглядит чересчур странно.
Сказав так, ренегат вопрошающе посмотрел на нее. Разумеется, он нисколько не поверил, что кандидатура Катарины была избрана естественным решением Гончих. Пусть до нынешнего момента подозревать ее в предательстве не было причин, это отнюдь не означало их лояльность по отношению к ней, бывшей подчиненной Армии Ночи. Поэтому он ждал от нее подробных разъяснений.
Мистик не стала возвращать ему прямой взгляд и уставилась на полуразрушенную колонну. Это было необходимо, чтобы собраться с мыслями.
– Никто не выбирал. Им ничего другого не оставалось, кроме как подчиниться моей воле, – сказала она.
Повисло молчание. Реннет ожидал продолжения. Сейчас они оба находились у исчерченной трещинами стены разрушенного города. Вокруг не было ни души. Катарина поняла, что лучшего места для беседы им не найти. Подавив тяжелый вздох, она наконец-таки обратила взор на юношу.
– Я собираюсь рассказать тебе кое-что о себе. То, что должна была сделать уже давно, но не делала по сугубо личным мотивам. Возможно, и сейчас не самый подходящий момент, однако врать больше не желаю. Не прошу сочувствия и прощения, просто послушай.
– Ладно, – подтвердил свое согласие Реннет.
И женщина-мистик начала с самого начала. Она хотела, чтобы ему стало известно все, до самого последнего события ее жизни.
Если у Катарины когда-то и были родители, она их не знала и ни разу в глаза не видела. Иначе говоря, она была сиротой и выросла в бедном общественном приюте для детей, что находилась в одном из небольших городков по другую сторону Свободных Земель. Лет двадцать назад подобное было не редкостью даже в крупных и богатых городах. Можно сказать, ей повезло не замерзнуть или умереть от голода на улицах. Прямо из приюта она попала в Армию Ночи, хотя тогда еще никто не знал этого названия, да и сама организация представляла собой весьма разрозненное сообщество людей с задатками магии.
Лишь пять лет спустя мистики объединились под командованием одного человека, которая и поныне была их лидером. Женщину звали Трисса. Суровая и волевая, обладающая уникальным мышлением, она собрала под свое крыло практически всех талантливых и не очень мистиков, впоследствии обучая их, заставляя совершенствоваться в навыках и способностях, постоянно конкурируя между собой. Тогда еще мало кто знал, что мистики были всего лишь одной веткой поистине громадной структуры, управляемой новорожденным кланом Темная Ночь. И уж тем более никто представить не мог, что скоро эта структура превратиться в сильнейшую армию магов, мистиков, колдунов и некромантов. Между ними и Свободными Городами был заключен тайный договор, обязующий обе стороны не нападать друг на друга. Конечно, прежде всего его скрывали от Светлого Ордена и Империи.
Сама Катарина достаточно быстро поднялась по ступеням иерархии мистиков и попала в число лучших. Ее успехи заметили приближенные самой Триссы и начали тщательно готовить к службе в так называемых рискованных отрядах. Их отправляли на самые опасные задания.
Как раз в одном из таких походов – четвертом по счету – она встретилась с Реннетом. Тот, какими бы не были причины, спас ее, убив трех магов из числа светлых и наложив на ее раны исцеляющее запретное заклинание. Произошло это событие всего около полутора лет назад и, скорее всего, стало отправной точкой в чреде совершенных ею ошибок.
Прошлое не так просто забыть и отпустить. Катарине удалось в одиночку вернуться обратно в Армию Ночи, но поражение и беспомощность, испытанные девушкой на поле боя, уже крепко въелись в ее память. Они стали причиной жутких кошмаров, повторяющихся ночь за ночью…
– Ты ведь и сам знаешь, что мистики особо чувствительны к психо-эмоциональным травмам? – внезапно прервалась она.
– Разумеется, – кивнул Реннет, – потому не был до конца уверен в том, что произошедшее тогда не повлияет на твой рассудок. Быть может, по той же причине не дождался, когда придешь в сознание. Не хотел зарабатывать лишних проблем на свою голову.
– В частности, именно из-за такого мистикам не полагается участвовать в сражениях, а вовсе не из-за плохой боеспособности. Одолевавшие меня кошмары выглядели настолько яркими и жуткими, что в итоге я перестала спать, начала нервничать, стала раздражительной и беспокойной. Такая атмосфера не позволяет мистику нормально пользоваться способностями и сосредотачиваться на них. Проще говоря, как мистик я уже оказалась на краю пропасти. – Катарина взяла короткую паузу, чтобы сделать глубокий вдох и собрать разбегающиеся мысли вместе, затем продолжила: – Именно тогда Трисса лично дала распоряжение включить меня в экспериментальную группу, занимающуюся поиском новых возможностей в мистицизме. Она верила, чтение воспоминаний и душ – не единственное, что нам подвластно, что это далеко не предел нашей силы. Благодаря ее усилиям Армия Ночи запустила проект «Другая Сторона». Не знаю, когда начался и сколько мистиков в нем принимали участие, но я была у них далеко не первой.
– Другая сторона… – он задумчиво раскатывал название во рту, пытаясь понять, что оно означает. Такие названия всегда дают с определенным смыслом.
– Думаю, имелась в виду обратная сторона мистика, ценящего человеческую душу, – подсказала Катарина.
– То есть…
– Чтобы открыть в себе новые возможности, необходимо изменится самому, а чтобы изменить собственную душу, мистик должен совершить нечто аномальное, противоречащее его природе. Он должен убить душу другого человека, представляющую для него точно такую же ценность, как собственная.
Заметив, что Реннет предался напряженным размышлениям и осмыслению услышанного, женщина решила не останавливать повествование.
– Убить чью-то душу не так просто, как может показаться. Даже нанося смертельное ранение физическому телу, мы не сможем навредить его душе. Все же, душа включает в себя нематериальные аспекты, такие как эмоции, чувства, воспоминания. Но для мистиков, имеющих дело с человеческим сознанием, все иначе. Для нас не составило труда по множеству часов в день беспрерывно насылать видения в разум жертвы, путая его мысли, вмешиваясь в память, стимулируя чувства и эмоции. Бесчисленные образы того, как он раз за разом убивает своих друзей и родных, или как его самого убивают самыми изощренными методами. Понятия не имею, кто проводил исследования помимо нас, однако точные инструкции, на какие части сознания лучше всего воздействовать и что за видения посылать, мы получали с самого начала эксперимента. Обычно ни одна жертва не выдерживала больше недели. Они превращались в сумасшедших, переставших различать сны и реальность, а затем уже отказавшихся от воспоминаний с эмоциями. Под конец уже достаточно было влить в них ярость и ненависть, запускающую процесс саморазрушения сознания. Если разбитая вследствие моральной травмы душа способно излечиться за десятки лет, то раздробленная нашими усилиями просто гасла, после чего человек умирал. Естественно, уничтоженная душа уже не найдет посмертного пути за Пределы! – чуть громче добавила Катарина.
– Неделя… этого… достаточно? – пораженно прошептал Реннет, словно уже не слыша ее.
– Я убила первую душу спустя около трех месяцев после нашей встречи, – решила не задерживаться мистик. – Было ужасно наблюдать за чьими-то мучениями, однако этого требовал от нас проект. После первого же убийства мы менялись, уже безвозвратно. Мы получили большую власть над человеческим сознанием и лишались всех слабостей обычных мистиков. Лично я… – глаза Катарины сузились, – убила четыре души. Наверное, убила и еще, если бы приказали. Однако Трисса запретила, потому что многие мистики сходили с ума и теряли над собой контроль уже после двух убийств. Двоих особо буйных из нас пришлось даже уничтожить. К удивлению руководителей эксперимента я держалась весьма неплохо. Тактика, логика, концентрация, спокойствие, а также определение плохого и хорошего никуда не делись после всего. Это не только удивляло, но и пугало их. Нормальному человеку ни за что не полагалось быть таким, – она едко улыбнулась и на несколько мгновений прикрыла глаза.
