Но сейчас, без Рената, мне очень трудно… А ещё я ощущаю вину перед ним. За те слова противные, что говорила ему в лицо, за то, что не выслушала его, не дала такого шанса. По сути мы с Ренатом были просто друзьями, которые ничего не обещали друг другу. Но, чёрт, пойми я раньше, почему я не ощущаю себя такой счастливой от ревности Егор, его расставания с Кирой и предложение вновь стать его девушкой, то всё было бы иначе… Я уверена в этом
Дверь в комнату чуть приоткрылась, я даже по началу не поняла этого, среагировала лишь только когда услышала тихие шаги по полу. Повернув резко голову, увидела маму, одетую в светлые джинсовые шорты и обычную майку бежевого оттенка. Она всегда была довольно красивой женщиной с шикарной фигурой, папа даже после развода не раз говорил, что она настоящая красавица и он безумно рад, что я похожа на неё. И на мой вопрос, в чём же тогда проблема и почему они тогда так друг друга недолюбливают, ответил, что дело далеко не в красоте. Мама тоже считает отца красавцем, и это правда. Но… у каждого из них свои ценности в жизни, принципы, которыми каждый дорожит. И представления о счастье. И как и любого ребёнка, пережившего развод родителей, мне трудно понять их позиции. Как-то же до этого они жили. Что же случилось внезапно
— Что тебе нужно? — сразу перехожу к делу, грубо задавая ей вопрос. Она останавливается где-то на середине комнаты, неуклюже неловко топчется на месте, с деланным интересом оглядываясь вокруг
— Стелла, малышка моя, что случилось? — её голос звучал непривычно нежно, взволнованно. И это даже удивило меня, ибо давно она не говорила со мной таким тоном. Очень давно
Но сейчас её слова помимо удивления вызывают и раздражение. В принципе сейчас всё вызывает у меня раздражение, потому что чувствую себя беспомощно. Ничего не могу поделать с собой, сижу тут, размякнув и страдаю по парню, который, возможно, и не любит меня вовсе…
Закатываю глаза и отворачиваюсь к окну, игнорируя её слова.
— Девочка моя, ну поделись с ма… — не успевает она договорить, как я обрываю её на полуслове. Как она может только называть себя после все этого мамой? Столько времени ей было попросту на меня наплевать
— Не имею желания это делать, — жёстко обрываю я. — Если это всё, то оставь меня одну, пожалуйста.
Вновь отворачиваюсь к окну и наблюдаю за прохожими внизу, как за маленькими букашками. Слышу шарканье её тапочек позади меня, и в какой-то момент мне даже кажется, что я остаюсь опять одна. Уже готова вздохнуть от облегчения и заново погрузиться в свои страдания, как слышу, что на пол поставили что-то рядом со мной. Непонимающе оборачиваюсь и вижу маму, которая присаживается на стул возле окна. Чуть поколебавшись, она аккуратно берёт мою ладонь в свои тёплые, нежно сжимая её. Как делала это в детстве, когда мне нужна была её поддержка
Я всматриваюсь ей в глаза, натянув на лицо маску непроницаемости. Не отводя от меня взгляда, она подносит мою ладонь к своим алым губам и с искренней любовью целует каждый пальчик. И в этот момент вижу, как в уголках её глаз начинают скапливаться слёзы. И они вовсе не были вызваны какой-то обидой или разочарованием. Это были слёзы боли и печали
— Ты… Плачешь? — неверяще выдыхаю я, чувствуя, как и у самой глаза тоже наполняются слезами.
— Боже, Стелла, малышка моя, прости, — шепчет она дрожащими губами. — Я такая ужасная мать… Я так виновата перед тобой, доченька. Я так была зациклена на наших с отцом ссорах, что совсем перестала интересоваться тобой, твоей жизнью… Перестала уважать твои увлечения и тебя саму. Навязала этот грёбанный колледж, эту профессию, которую ты не любишь… Я была так не права. Даже не задумывалась о том, чего хочешь ты. Хотела досадить отцу, давя на тебя. А потом, после развода, я и вовсе забыла о тебе. О моей родной девочке, моей Стеллочке, моём маленьком счастье. Прости, прости… — по щекам матери текли нещадные слёзы, она смотрела на меня с нескрываемой грустью, сожалением. — Детка, я так всегда мечтала, что мы с тобой будем всегда самыми лучшими подружками, всегда так стремилась стать замечательной матерью, а в итоге… Из-за этого всего просто позабыла обо всём… И мне так стыдно за это. Ты имеешь полное право злиться на меня, ненавидеть
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вновь не даю её договорить. сцепляю руки на её шее, крепко обнимая маму. Свою маму, родную, единственную… Ту, которую так ужасно не хватало столько времени. О которой столько мечтала. Ты женщину, которая всегда находилась со мной, несмотря ни на что
И я устала вести эту холодную войну. Я вновь хочу видеть рядом с собой ту самую жизнерадостную женщину, которая наполняла моё сердце светом и любовью одной только своей тёплой улыбкой
— Ты не права… Я не ненавижу тебя, мам. — всхлипываю, делая паузу. — Я так по тебе скучала, ты даже не представляешь.
Прижимаюсь к ней ещё сильнее, уже перестав сдерживать рвущиеся наружу рыдания. Мы плачем с ней, а вместе со слезами уходят и накопленные за столь долгий промежуток времени обиды
Не знаю, сколько нам потребовалось времени, чтобы успокоиться, прийти в себя, но за окном уже давно стемнело, а мышцы затекли от неудобной позы
Мы решаем переместиться на мою кровать. Мама садится по-турецки у изголовья, а я ложусь рядом, уместив свою голову у неё на коленях.
— Знаешь… Я заметила, что в последнее время ты перестала ходить на вечеринки. Да и сигарет я при тебе не видела. Даже не пахнет ими от тебя. Очень рада, что ты всё же решила с этим завязать. Гнилое это дело. И я горжусь тобой, Стелла. Но только вот не пойму никак, почему же ты весь последний месяц грустная такая ходишь-то? Почти ничего не ешь, вон как похудела, на улицу не выходишь. И по ночам я слышала, как ты плачешь, — напрягаюсь, брови свожу на переносице. Я не думала, что она на всё это обратит внимание. — То ворочаешься, во сне что-то мямлишь, круги под глазами какие залегли. Родная, поделись со мной. Я очень хочу узнать, что происходит в твоей жизни. Расскажи мне, что таку сильно тебя тревожит, огорчает
Молчу, не зная что ответить. Готова ли я сейчас ей открыться? Всё же доверие между нами пока ещё шаткое, так что… Молчу где-то с минуту, слышу тяжёлый вздох матери, и всё решаю рассказать.
Уверена, что со временем доверие появится между нами, но сейчас его нет. И я не знаю, как она отреагирует на все это. Осудит? Посмеётся
Однако, когда я рассказываю маме о Ренате, о том, как началось наше общение, как я узнала о его “предательстве”, которого и не было по сути, потому что всё это было подстроено намеренно Егором, про которого я так же рассказала ей. О наших отношениях с ним, как я убивалась по нему. Обо всём, что накопилось у меня в душе за всё это время. Про чувства свои рассказала ей, о том, как поняла, что влюбилась в него и о том, что было уже поздно, ведь он уехал.
Мама, не перебивая, выслушала всё, её ладонь сжимала мою в знак поддержки, но в её взгляде не было жалости, которую я меньше всего хотела видеть, лишь понимание
— Это что же… Ренат так хорошо на тебя влияет? — чуть улыбнувшись, подметила она.
— Никак он на меня не влияет, — тут же ощетинилась я. — Он просто дал совет, а я уже сама решала, воспользоваться им или нет
— Всё-всё, не кипятись так. Конечно же ты сама всё решила. Но я рада, что он дал тебе такой совет.
— Мам, что мне делать? — с надеждой посмотрела на её лицо, которое вмиг стало серьёзным.
— А знаешь, что? — внезапно произносит она, после минутного молчания. Заинтересованно смотрю на неё. — А давай-ка сами наведаемся к нему в гости? Ну, если ты знаешь, конечно, где она
Её предложение вводит меня в ступор. Хмурясь, пытаюсь вспомнить все наши разговоры, любые детали
— Да, да… Помню, он… — подскакиваю с кровати и беру в руки телефон, заходя в нашу с ним переписку. — Вот! — спустя напряжённые минуты две-три я показываю ей нашу переписку, где мы затрагивали тему его бабушки и деревню, куда он ещё совсем карапузом приезжал. Тут он говорит что за деревушка и даже присылает фотку себя маленького в возрасте 6 лет возле бабушкиного дома, где виден и адрес. Сам же он говорил, что она так и осталась там жить, хотя родители предлагали ей переехать к ним, на что она ответила отказом из-за любви к свежему воздуху и огороду, в котором она души не чает.
