– А ведь под конец он извинялся передо мной, – сообщила она Кэму.
– Правда?
Она кивнула:
– Он рассказал мне всякое такое, чего я никогда раньше не знала и что многое объясняло. О своей неуверенности, о том, как он раскаивался, что так скверно обращался с мамой. Мне потребовалось время, чтобы обдумать его слова, оценить настоящее значение в моей жизни разных мелочей, разных деталей. Его признания уже сами по себе заполнили какие-то пробелы, позволили совершенно по-иному взглянуть на вещи.
– Однако тому, что он тебе сделал, нет оправдания, – мрачно сказал Кэм. Злость закипала в нем каждый раз, когда он вспоминал синяки на ее руках.
– Да, знаю. Я хотела бы простить его, но это трудно. Я только недавно стала хотя бы пытаться понять его. И мою маму. И то, как они поступали.
Кэм крепче обнял ее:
– Ты заслуживаешь лучших родителей.
Диана вздохнула:
– Я стараюсь не осуждать их. В каком-то смысле они совершили только то, на что были способны.
Он так не думал, но оставил свое мнение при себе. Если ей требуется простить их, чтобы жить стало проще, пусть прощает. Тут для него нет проблемы. Но сам не простил им горя, которое они ей причинили, и знал – он до конца дней своих будет стараться ее утешить.
Билли заскулил в доме, требуя внимания. Они рассмеялись.
– Знаешь, мне, наверное, пора, – сказал Кэм. Он посмотрел на Диану из-под полуопущенных ресниц. Посмотрел на ее губы, на ее грудь, на расстегнутый у горла ворот блузки. Кровь в нем стала закипать, дала себя знать чисто мужская реакция, и он понял – ему действительно лучше уйти.
Диана кивнула, но не повернулась к нему спиной.
Ему хотелось ее поцеловать. Ему хотелось сделать гораздо больше. Он знал, что оставаться дольше небезопасно. Взяв себя в руки, он отпустил ее и повернулся к машине, но, прежде чем сесть за руль, оглянулся. Это стало его роковой ошибкой.
Он увидел, что она стоит тут, рядом, с развевающимися на ветру волосами, ее губы полуоткрыты, а глаза затуманены, – и потерял голову. Двумя быстрыми шагами он преодолел разделявшее их расстояние, и она даже не успела произнести слово протеста, как он уже целовал ее, крепко и горячо.
Она не оттолкнула его, как он того опасался. Вместо этого она обвила руками его шею и прижалась к нему. Его губы шевелились на ее губах, язык проникал в нее, жадный и горячий, а она принимала его – сперва с радостью, потом с восторгом, потом просто с дикой страстью.
Именно этого он и ждал, жаждал, вожделел. Все сомнения, все вопросы о том, с кем на самом деле Диана хочет связать свою жизнь, рассеялись и испарились. Кэм держал ее в своих объятиях, и именно тут она и должна была находиться. Теперь он мог предъявить свои права на нее, и, если какой-то другой мужчина вознамерится их оспорить, пусть лучше захватит оружие.
Задыхаясь в его объятиях, Диана спрашивала себя, откуда взялась эта страсть. Желание завладело ею, зажгло внутри ее пламя, подобного которому она прежде не ведала. Она вдруг сделалась мягкой, как масло, она таяла от его прикосновений. Диана знала, что это безумие, игра с огнем, но ничего не могла поделать. Она жаждала большего, жаждала лихорадочно, всем своим существом.
Билли опять заскулил, и волшебство исчезло. Они оба стояли, тяжело дыша, потрясенные тем, что только что пережили.
– О боже, – сказала Диана, глядя на Кэма широко открытыми глазами.
– Ух, – согласился он и, взяв ее лицо в обе руки, посмотрел ей в глаза так, словно увидел в них нечто бесценное.
– Тебе… лучше уйти, – сказала она, отступая и мотая головой, словно для того, чтобы прогнать искушение.
Он кивнул.
– Правильно, – сказал он голосом хриплым от еще не улегшейся страсти. Он не рискнул снова прикоснуться к ней. Вместо этого он послал ей воздушный поцелуй, а потом вскочил в машину и уехал.
Диана следила за машиной, пока свет ее фар не исчез за поворотом. Тогда она закусила губу и спросила себя: «Почему мне так нравится страдать?»
– Чем более жадной ты становишься, – сказала она вслух, – тем сильнее будешь тосковать о нем, когда он уйдет.
Но, с другой стороны, она не могла не признать, что в данный момент это ее не слишком беспокоит. Теперь в ее жизни есть еще одно воспоминание.
Несомненно, очень дорогое воспоминание.
Подготовка к празднику шла полным ходом. До торжественной даты оставалось подождать всего пару дней. Дженни с головой погрузилась в выбор музыки и музыкантов, прослушивала не только лицеистов, но и разные другие группы. Все свободное время уходило на приготовление угощений. В основном это были холодные закуски: сандвичи, пирожки, пирожные, фрукты. Роса раскладывала ингредиенты, а Диана и Дженни принимались резать и смешивать. Роса командовала плитой. Дженни мыла подносы. Диана складывала приготовленные блюда в разные емкости, и они все вместе ставили их в огромные холодильники.
Миссис Ван Кирк тем временем занималась прочтением подтверждений участия в празднике и приготовлением карточек с указанием места за столами каждого гостя.
– Все пять семей прибудут в полном составе, – радостно сообщала она всем и каждому. – Я насчитала уже одиннадцать подходящих девиц. А будет еще больше. Когда они узнают, что Кэмерон ищет жену, тут же выстроятся в очередь. Он, знаете ли, пользуется популярностью.
Диане не надо было об этом рассказывать. Она все знала и так, и на сердце у нее лежала тяжесть. Она понимала – идут последние минуты ее общения с Кэмом. Его семья хочет, чтобы он женился на богатой. Именно так он и вынужден будет поступить. Он, возможно, еще не знает об этом, но она-то знает.
Кэм чувствовал себя виноватым в том, что оставил свою семью в беде десять лет назад, и теперь готов искупить этот грех и сделать так, чтобы его родные жили в достатке и благополучии. Следовательно, он должен жениться. Просто он еще не думал об этом спокойно, без лишних эмоций.
Для себя Диана все решила. Она выдержит этот бал, а потом поедет домой и всю оставшуюся жизнь не будет иметь никакого дела с Ван Кирками. Ни с одним из них. А еженедельную доставку цветочных украшений в их дом она возложит на Пенни. Это единственный способ сохранить покой и рассудок. Будет непросто, но она исполнит свой долг перед ребенком и одолеет боль. Иначе никак.
Кэм сидел в машине и смотрел на дом Ван Кирков. Он побывал в Сакраменто, провел кое-какие изыскания и привез новости для Дианы, которая там, в доме, работала над подготовкой бала. Он не знал, как она воспримет то, что он собирался ей сказать. Кэм даже не знал, как сам это воспринял.
Дедушка говорил, мама Ди оставила дочь, когда та была совсем маленькой, и что никто не знает, почему она так поступила. То ли она сбежала с другим мужчиной, то ли у нее просто больше не было сил терпеть мужа-пьяницу. Но если так, почему она бросила свою дочку? Теперь найти ответы на эти вопросы гораздо легче, чем тогда, когда не было ни компьютеров, ни свободного доступа к некоторой официальной информации.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
