всех: такого танцовщика мир еще не видел, но тем не менее ему приходилось завоевывать Запад, искать свое место. И тут всё совпало: Рудик был нужен Марго как воздух – он дал ей возможность продолжить творческую жизнь, но и она была нужна Нуриеву в равной степени – она явилась его трамплином в балетный мир.
Существует несколько версий знакомства Фонтейн и Нуриева. Одна из них повествует, что Нуриев впервые услышал голос Марго по телефону, когда был в гостях в доме у Веры Волковой в Копенгагене. Волкова – авторитетный балетный педагог, у которой когда-то занималась Марго Фонтейн и с которой продолжала поддерживать связи. Якобы Марго позвонила из Лондона Волковой, та передала трубку Рудольфу и сказала: «Это из Лондона». Он удивился, поскольку в Англии никого не знал, а Марго пригласила его принять участие в ее Гала-концерте. Он принял приглашение, и это стало для обоих судьбоносным. Фонтейн говорила, что мысль пригласить Нуриева принадлежала ее подруге Колет Кларк, но это уже неважно: главное – они встретились.
Марго сразу поняла, что перед ней не просто прекрасный танцовщик – она увидела личность, ощутила внутреннюю мощь этого незаурядного человека, несмотря на «забавную острую мордочку» (ее слова). «Мордочка», может, и острая, но стальной блеск в его глазах она разглядела сразу. Это не было холодностью – темперамент Нуриева зашкаливал, но говорило о том, что он – человек-боец.
Нинетт де Валуа, директор Королевского балета, пригласила Нуриева войти в состав труппы. А еще она захотела, чтобы Нуриев станцевал с Марго Фонтейн «Жизель».
Фонтейн, которая готовилась оставить сцену, невероятно растерялась. Она напомнила Нинетт, что дебютировала в «Жизели» в 1937 году, за год до рождения Рудольфа Нуриева, а сейчас ей – сорок три. Но всё-таки, это был шанс попробовать станцевать по-новому, открыть в себе неведанное ранее, и она не отказалась. Так продлился балетный век Марго Фонтейн. С этого момента она перешла рубеж и буквально забыла о возрасте – она преобразилась.
Их первое совместное выступление в 1962-м превратило Нуриева в мировую балетную звезду. Успех был невиданным. Пара в буквальном смысле взорвала зал. Сложился легендарный «дуэт века» (как их называли), несмотря разницу в возрасте, несмотря на разные школы, на различный жизненный и сценический опыт и непохожие индивидуальности. Возможно, секрет этой пары как раз в том и состоит, что разные индивидуальности оттеняли друг друга. У него – необузданный темперамент, мужская сила, она – олицетворение нежности, женственности, грациозности. И кстати, на поклонах после «Жизели» Нуриев, приняв розу от Фонтейн, встал перед ней на колено и покрыл ее руку поцелуями. Невозможно передать, что творилось в зале!
И для него, и для нее совместные выступления, возможно, были лучшими в карьере. Скажем, «Ромео и Джульетта», снятый на пленку, и сегодня невозможно смотреть равнодушно. Это настоящий драматический спектакль, а исполнение Фонтейн и Нуриева вызывает душевный трепет и слезы на глазах. «Спящая красавица», «Лебединое озеро», «Раймонда», «Пеллеас и Мелизанда», «Потерянный рай» – это только самые громкие спектакли, их репертуар огромен.
Мало кто знал, чего им это стоило: на репетициях Рудольф был неутомим, Марго же они изматывали. Она падала на пол и шептала: «Я больше не могу сегодня». А он отвечал: «Можешь. Я знаю – ты можешь. Вставай!» Марго поднималась и начинала сначала, сверх своих возможностей. Но это была только верхушка айсберга – им необходимо было преодолевать стереотипы, объединять разные балетные школы, давать бесконечные интервью, участвовать в рекламе и присутствовать на приемах, как того требовала карьера. Всё это – сложная, но безумно интересная творческая жизнь.
Нуриев настойчиво и жадно осваивал новое, шлифовал технику. Фонтейн вспоминала: «Для меня было блаженством работать с ним. Я забыла о своих комплексах, мы были так счастливы, танцуя вместе! Когда выступаешь с ним – ничего не остается, как повиноваться, он заставлял меня отдавать танцу всю себя». А когда он сердился – а это бывало часто, – мог даже допустить грубость. Марго на это отвечала самым сладким тоном: «Расскажи, что не нравится, и я сумею справиться». Видимо, она была тем человеком, рядом с которым Рудольф мог быть самим собой, потому что знал – он всегда найдет в ней понимание, доброту, любовь и нежность. Не случайно, когда ее не станет, он скажет: «Я должен был жениться на ней. Почему я этого не сделал?»
Гармония складывается из противоречий. Лирический, нежный образ Марго оттенял темперамент Нуриева, и это делало зрителей соучастниками творческого эмоционального театра, события которого разворачивались прямо на глазах. Он говорил: «Мы вкладывали друг в друга души, а потом эмоции выплескивали в зал». Она подхватывала: «Мы играли и жили друг с другом».
Они выходили на поклоны двадцать, тридцать раз не только в Лондоне, но везде, где бы ни выступали. Побывав на их выступлении в Нью-Йорке, Жаклин Кеннеди записала в дневнике: «Их вызывали сорок раз. Руки у зрителей распухли, стали синими от оваций. Глядя на эту пару, можно было компенсировать упущенных Нижинского и Шаляпина. Это было одним из сильнейших впечатлений в моей жизни».
Главный британский хореограф Фредерик Аштон, поставивший для своей несравненной музы двадцать восемь балетов, эстет до мозга костей, подарил паре Фонтейн – Нуриев непревзойденный спектакль. Поначалу он оторопел от замашек Нуриева – от его поведения на репетициях, грубости и дерзости. Но увидев, как он работает и что он значит для Марго, Аштон изменил мнение. Один из лучших и самых известных балетов Аштона для этой пары, безусловно, «Маргарита и Арман».
Балет-дуэт, поставленный на музыку фортепианных произведений Ференца Листа, состоял из четырех сцен – «Знакомство», «Рассвет любви», «Разрыв на балу» и «Предсмертное послание» – и представлял собой любовную историю – историю «Дамы с камелиями». Отчасти Аштон вдохновлялся фильмом с Гретой Гарбо, снятым в 1936 году. Когда открылся занавес, зрители увидели двух влюбленных, которые были так увлечены друг другом, что, казалось, весь остальной мир для них не существует. В интервью Марго говорила о влечении и страсти, которую они почувствовали сразу, как только начали репетировать. Это была роскошная, сексуально окрашенная балетная мелодрама, «оргия культа звезд», по выражению одного критика. При этом хореография Аштона в спектакле абсолютно лишена смелых поддержек, есть лишь канонические балетные арабески, обводки, долгие взгляды.
После того как Нуриев и Фонтейн станцевали балет «Маргарита и Арман», Аштон наложил табу для других танцовщиков и балерин в этом спектакле. Только Марго и Руди имели право его исполнять, и танцевали четырнадцать долгих лет. А после того, как Фонтейн завершила карьеру, спектакль больше
