Ах, какой волшебный марш играл сейчас у Дарновского внутри: волновал душу, звал куда-то, навстречу не то сумасшедшей радости, не то невиданным приключениям. Похоже на увертюру из фильма «Дети капитана Гранта», только еще газированней, прямо в носу щекочет. Ну-ка, ну-ка, куда это зовет музыка?
Он напрягся, чувствуя, что еще чуть-чуть и догадается, мелодия подскажет, почему день сегодня особенный и что в такой день нужно делать.
Телефон помешал, сбил.
Главное, звонок оказался пустой, от мамхена. Как поживаешь, как здоровье и всё такое.
Он отвечал односложно, досадливо хмурился. Музыка почти утихла, так ничего и не подсказав.
– …Была на рынке. Говядина – двадцать рублей кило. Редиска – пятьдесят копеек! С ума все посходили. Пол-зарплаты потратила. А что делать? Ко мне в гости Рафаил Сигизмундович должен придти. У него событие, дали заслуженного работника культуры…
Роберт мысленно отключился – про мамхенова хахеля слушать было неприятно, так и не привык к тому, что у Лидочки Львовны могут быть свои предклимактерические радости.
Потом, как обычно, она заговорила про внука (а еще лучше внучку) – мол, не надумали ли.
– Нет, – сказал Роб в тысячный раз. – Инна считает, что рано. Знаешь, мам? – он посмотрел на часы, хотя она все равно его не видела. – Ты извини, но я сейчас звонок жду, с работы.
– Всё-всё. – Мамхен заторопилась. – Я ведь что позвонила. Сегодня десять лет. Ты помнишь? Господи, – всхлипнула она, – ведь чудом, чудом жив остался!
Тут-то Дарновский наконец сообразил, что сегодня за день. Десятое мая! Ровно десять лет!
И музыка как врезала, на полную мощность: да, да, горячо! Вперед!
Куда «вперед»?
Он прислушался к себе и вдруг понял, куда.
Давно собирался прокатиться на то место, но как-то духу не хватало. А сейчас почувствовал: сегодня можно. Даже необходимо.
Тем более юбилей. Круглая дата.
Глава седьмая
Сэнсэй
В тот же самый день, а именно в четверг 10 мая 1990 года, заслуженный мастер спорта, кавалер ордена Трудового красного знамени, член ЦК ВЛКСМ, многократный чемпион мира Сергей Дронов проснулся от телефонного звонка.
Открыл глаза, посмотрел на люстру. Хрустальные подвески радужно посверкивали, утро выдалось погожее. На правой руке лежала чья-то голова. Сергей лениво скосил глаза. Лица не увидел, его закрывали растрепавшиеся светлые волосы. Он взял прядку, посмотрел. Крашеные.
Не обращая внимания на трезвонящий телефон, Сергей высвободил руку, потянулся. В окна было видно сад, уже начинавший зеленеть. Сейчас бы в бассейн нырнуть, подумал Дронов. А что – построить не проблема. Участок, слава богу, позволяет – 80 соток. И разрешение получить пара пустяков. А по бабкам это встанет тысяч в полста, фигня.
На тумбочке стояла бутылка коньяку и бокал. Пил не Сергей, ему алкоголь был не нужен, а эта, как ее, Галя, что ли. Или Оля. Из ансамбля «Березка», вчера на открытии Гольф-клуба склеил.
Здорово же он ее уходил. Дрыхнет, как под наркозом. Лица не вспомнить, но красивая – это сто процентов. Они там, в ансамбле «Березка», все красивые. Крашеная вот только.
Он встал, пару раз присел, помахал руками. С тех пор, как завязал тренироваться по четыре часа в день, тело стало не такое легкое, как раньше. Надо все-таки хоть пару раз в неделю на стадион выбираться – по кругу погонять, попрыгать.
Телефон в гостиной всё надрывался. Отключить лень, отвечать неохота. Не было на свете людей, звонок которых имел бы для Сергея Дронова важность. Ничего, перезвонят. Умыться надо, душ принять.
Сердце ровно постукивало: то-так, то-так. И вдруг, ни с того ни с сего, скакнуло.
Токо-так, токо-так, токо-так!
В воздухе застыла муха. Стало видно медленные движения прозрачных крылышек.
Что за хренотень? С чего бы?
Через несколько секунд скоростной режим отключился, тоже сам по себе, но с чего он врубился-то? Такого никогда не случалось. Если только во сне, когда приснится что-нибудь страшное.
Ужасно Сергей изумился. И встревожился.
А тут еще телефон не унимался. Достал.
Дронов взял трубку и раздраженно сказал:
– Ну?
Ошибся он, оказывается. Имелся на свете человек, звонок которого был важен.
– Баранки гну, – раздался в трубке сердитый голос Сэнсэя. – Ты чего там, бабу с утра тянешь? Десять минут, как моська, гудки слушаю.
– Сэнсэй, да вы же… – Сергей хотел сказать, «по утрам не звоните никогда», но вовремя вспомнил про вчерашнюю договоренность. – Всё путем. Я предупредил. Ждут в двенадцать. Вы говорили, в пол двенадцатого заедете, а они нас ждут в двенадцать. Нормально. Покажут участки, а потом поедем…
– Не получится, – перебил Сэнсэй. – Заседание у меня, срочное. Поезжай один … …! – Он выругался, что позволял себе редко – только когда здорово злился. – Автоответчик бы завел, что ли, раз трубку не берешь. Столько времени на тебя, …, потратил.
И разъединился.
Нехорошо получилось. Не через секретаршу звонил, лично. А он такого человека ждать заставил. Можно сказать, самого главного человека во всей своей жизни.
Если бы не счастливая встреча с тем, кого Сергей привык называть «Сэнсэем», (это по-японски «Учитель»), ничего бы этого не было – ни медалей, ни положения, ни квартиры на Ленинском, ни дачи. Вообще ничего. Скорей всего, замочили бы чересчур шустрого пацана Серегу какие-нибудь серьезные бандиты – если не тогда, на железнодорожном переезде, то в следующий раз. Дурак он был, не врубался, какой ломовой прикуп ему судьба отвалила.
Случай помог. Поехал Иван Пантелеевич по шефским делам в область, на обратном пути машина встала у шлагбаума, и захотелось ему подышать вечерним воздухом. А не захотелось бы?
Тогда, по дороге в медцентр спортивного общества, состоялся у них ключевой разговор.
– Разбойничаешь помалу? – спросил Сэнсэй. Он сидел впереди, рядом с шофером, а Серега сзади. – Не ври, не на лоха напал. Я сам с этого начинал. Потому что глупый был, вокруг одни запертые двери, а силенка через край бьет. Я тебе покажу, куда эту силу направить. Если захочешь, конечно.
– Куда? – вытянул шею зеленый, шестнадцатилетний Дронов.
– В спорт.
– А-а, – разочаровался Серега. Ему, дурню, вообразилось, что гражданин с веселыми глазами сейчас в разведчики позовет, шпионов ловить.
– Чего «а-а». В твоем возрасте главное – характер выковать. А спорт для этого самое оно. Если, конечно, у человека физданные есть. У тебя они точно есть, я видел. Ну-ка, проверим реакцию. Лови.
И кинул в лицо леденец в бумажке (у него всегда в кармане барбариски, любит кислое). Движение молниеносное, едва уловимое – конфетка попала Сереге точнехонько по носу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
