38.[311] И так он спасся, совершенно невероятным образом. Ганнибал же, обманувшись в успехе дела, из-за которого он был вызван в область луканов, обратился к Капуе, считая очень важным, чтобы такой большой и удачно расположенный город не оказался под властью римлян. Напав на круговое укрепление, но ничего не достигнув и не представляя, каким образом можно послать в город или хлеб, или войско, так как никто из тех, кто находился в городе, не мог к нему выйти из-за укрепления, охватывавшего город со всех сторон, он спешно двинулся со всем войском на Рим, узнав, что и римляне уже страдают от голода, а также надеясь, что этим он отвлечет римлян от Капуи или сам сделает нечто большее, чем освобождение Капуи. Стремительным походом пройдя земли многих враждебных народов, из которых одни не могли его удержать, а другие не делали даже попытки сопротивляться ему, он стал лагерем в тридцати двух стадиях[312] от Рима на реке Аниене.[313]
39. Город пришел в такое смятение, как никогда раньше; своего войска у них не было никакого (все, какое было, находилось тогда в Кампании), тогда как внезапно на них напали столь большое вражеское войско и полководец доблестный и счастливый, не терпевший поражений. Однако те из способных носить оружие, которые были в городе, стали охранять ворота, старики поднялись на стену, женщины и дети подносили камни и стрелы. Бывшие в полях бегом собирались в город. Крик, плач, моления и взаимные подбадривания смешались в общий гул. Были из них и такие, которые, выйдя из города, стали разрушать мост на Анио. Некогда римляне, укрепив один маленький городок в области айканов,[314] назвали его от своей метрополии Альбой;[315] со временем вследствие небрежности произношения или порчи языка или для отличия от албанов они стали называть их альбесеями ('Albhs]aw).[316] Из этих вот альбесеев тогда бегом примчались в Рим две тысячи человек, чтобы вместе пережить опасность, и, как только они прибыли, они вооружились и стали охранять ворота. Такое рвение из всех колоний проявил один только этот маленький городок, подобно тому, как и к афинянам в битве при Марафоне маленький город платейцев пришел на помощь, чтобы принять участие в защите от грозившей тогда опасности.[317]
40. Из римских полководцев Аппий остался у Капуи, так как казалось, что он и один сумеет взять Капую, а Фульвий Флакк,[318] двинувшись другими, чем Ганнибал, путями с невероятной быстротой, стал лагерем против Ганнибала, имея между собой и им реку Аниен. Ганнибал, найдя мост разрушенным, а Фульвия засевшим против него на другом берегу, решил обойти реку у ее истоков. Фульвий шел параллельно с ним по другому берегу, но Ганнибал и здесь его обманул, оставив всадников-номадов, которые по уходе войск перешли Аниен и стали опустошать поля римлян. Оказавшись у самого Рима и устрашив его, они, как им было приказано, вернулись к Ганнибалу. Сам же он, когда обошел истоки реки и до Рима осталось недалеко, как говорят, ночью с тремя телохранителями тайно осмотрел город, и, несмотря на то, что он заметил недостаток войска и охватившее всех смятение, он повернул обратно к Капуе:[319] или бог, как и в других случаях, и тогда отнял у него разум, или испугавшись доблести и счастья этого города, или, как он сам говорил советовавшим ему напасть на город, не желал кончать войны из страха перед карфагенянами, ибо тогда ему пришлось бы сложить командование. Ведь войско Фульвия ни в какой степени не могло равняться с войском Ганнибала. Фульвий следовал за уходившим Ганнибалом, мешая ему запасать фураж и остерегаясь подвергнуться нападению из засады.
VII.
41. Выждав безлунную ночь и заметив, что Фульвий вечером не успел построить стены, но, выкопав ров, оставив промежутки вместо ворот и сделав вместо стены насыпь, успокоился, Ганнибал тайно послал на естественно укрепленный холм, поднимавшийся над римским лагерем, всадников, которым сказал, чтобы они временно держались спокойно, пока римляне не начнут занимать холм, как свободный от людей, и, посадив на слонов индийцев, приказал им прорваться в лагерь Фульвия через промежутки, оставленные для ворот, а, как только смогут, и через насыпи. И, приказав некоторым трубачам и горнистам следовать за ними на небольшом расстоянии, он прибавил к этому, что, когда они окажутся внутри лагеря, одни должны, разбежавшись, произвести возможно больше смятения, чтобы показалось, что их очень много, другие же кричать по-латыни, что Фульвий, полководец римлян, приказывает, оставив лагерь, взойти на близлежащий холм.[320] Такова была военная хитрость Ганнибала, и в начале этого предприятия все шло так, как он задумал; и слоны вошли, затоптав сторожей, и трубачи делали свое дело, и смятение, неожиданно охватившее римлян, поднимавшихся со сна в темноте ночи, было ужасающим, слыша же от говоривших по-латыни, что приказано бежать на холм, они готовы были это выполнить.
42. Фульвий же, всегда ожидая какой-нибудь засады и подозревая что-либо подобное во всех действиях Ганнибала, или по врожденной ему рассудительности, или осененный божественным наитием, или получив точные сведения от пленника, Фульвий поспешно поставил трибунов на дорогах, ведших к холму, чтобы задерживать тех, которые по ним уже неслись туда, и разъяснять им, что этот приказ дал не римский полководец, а Ганнибал, устроивший там засаду. Сам же он, поставив на насыпях через короткие промежутки стражей, чтобы никто не вторгнулся извне, ходил по лагерю вместе с другими и громко сообщал, что все обстоит спокойно и что тех, которые вошли вместе со слонами, немного. Он велел повсюду зажечь факелы и развести костры, и тогда стала ясной малочисленность вошедших, так что римляне, совершенно проникнувшись к ним презрением и перейдя от прежнего страха к гневу, легко перебили их, так как они были безоружны и немногочисленны. Слоны, не имея свободного пространства, чтобы повернуться, запутывались между палаток и бараков; в узком пространстве огромные их тела представляли прекрасную цель для ударов; в конце концов, страдая от ран, придя в ярость ([ganakto~ntew),[321] не имея возможности броситься на врагов, они скинули с себя своих вожаков, затоптали их в бешенстве и с ревом и, совершенно обезумев, вырвались из лагеря. Так Фульвий Флакк благодаря разумной твердости и искусству, встретившись с внезапной засадой, обошел Ганнибала и сохранил свое войско, всегда боявшееся козней Ганнибала.[322]
43. Потерпев неудачу в своей попытке, Ганнибал, перейдя в область луканов, зазимовал; и этот свирепый воин предался непривычной для него роскоши и любовным наслаждениям. И тотчас у него за малое время все переменилось. Фульвий возвратился в Капую к своему сотоварищу-полководцу, и оба стали усиленно теснить капуанцев, торопясь взять город зимой, пока Ганнибал отсутствовал. Капуанцы же, поскольку запасы продовольствия были у них исчерпаны и неоткуда было подвезти другие, отдали себя в руки консулов; сдались им и те из ливийцев, которые стояли как гарнизон, с самими полководцами, Ганноном (не тем, который был в Лукании)[323] и Бостаром.[324] Римляне поставили в городе свой гарнизон и сколько ни нашли перебежчиков, у всех у них отрубили руки; из ливийцев знатных послали в Рим, остальных продали. Из самих капуанцев, наиболее виновных в отпадении они казнили, у остальных отняли только землю: вся она вокруг Капуи очень плодородна, так как это равнина. Так Капуя вновь перешла в руки римлян, и этим у ливийцев для ведения войны в Италии было отнято большое преимущество.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
