Обретённая обязательность отразится в выполнении обещаний, которые даёт твоё тело – девушки будут ответственны за желания, которые они возбуждают и потому всякое кокетство будет означать неминуемое совокупление, а мужская похоть будет ответственна за доведение партнёрши до оргазмов.
Радость чужому успеху и отсутствие зависти, будучи перенесёнными в секс, аннулируют ревность и вызовут желание делиться любовницей или любовником.
А почитание старших выразится в благодарственных совокуплениях молодёжи со стариками и старухами.
Что же до личностей, неподдающихся воспитанию, то их творческие способности сделают сексуальную жизнь весьма необычной – они будут предельно ревнивы, обременены идеями вредности секса и станут пытаться его ограничивать со всех сторон.
Тридцать два
Сегодня 22 февраля 2009 – 32 года как я приземлился в Нью-Йорке на рейсе из Рима, куда я попал через Вену из Ленинграда. Как много произошло. И как мало. Какими счастливыми были эти годы. В основном и как правило. Советская жизнь тоже была счастливой, но прежде всего потому, что она закончилась отъездом.
Мне говорят, уговаривают, приехать обратно, посмотреть на «совершенно новую страну». Мол, за 32 года я её не узнаю. Именно поэтому мне ехать и не интересно. Если бы приехать в прошлое, которое не изменилось – вот это бы было действительно интересно. А если ехать в новую страну, то я лучше поеду в Испанию, в которой ещё не был или во Францию, в которой уже был, но которая всегда нова для меня.
Россия для меня может представлять интерес только женщинами. Но платить подлому правительству деньги за визу, туда, где я родился, да ещё упрашивать их, да отмечаться в милиции, и это не говоря о прочих и бесчисленных «свинцовых мерзостях русской жизни» – тут надо иметь тщеславие значительно побольше, чем даже моё.
Если уж ехать, то на Украину – красавицы-украинки будут наперебой разводить ноги, чтобы туда вложить хуедоллары. Но зато въезжать туда можно без всякой визы – там американцев встречают с распростёртыми объятиями (ног). Так мне во всяком случае рассказывали те, кто на Украине побывали.
Киев я люблю – там и мой папа родился, там у меня весёлые приключения были.
А Россия, Иран и Северная Корея скорее сольются в мощном экстазе прежде, чем у меня на родину встанет.
Луковица, буратинная
Когда я, мальчиком, читал Золотой ключик, или приключения Буратино, больше всего меня поразил не Карабас-Барабас со своим животом и Мальвиной, над которой он вершил жестокости, явно сексуального порядка. Не Кот Базилио и Лиса Алиса, которые явно еблись, нарушая законы межвидового размножения. Не мазохист Пьеро. Не сам Буратино с деревянным хуем. Меня больше всего тогда поразил завтрак, который выложил для Буратино бедный папа Карло – луковицу. Моё знакомство с луком ассоциировалось с невыносимой горечью и слезами.
Кто его раздевает, тот слёзы проливает.
(А другая загадка такая:
Кто её раздевает, тот семя проливает.
Слабо отгадать?)
Я узнал, как сводит скулы от луковой горечи, когда откусил луковицу впервые, не зная, что это такое. Однажды, взявшись помогать бабушке готовить обед, я стал нарезать луковицу и к своему удивленью заплакал горючими слезами. Поэтому мне было так жалко Буратино, которого подвергали буквальной пытке: удовлетворять свой голод он должен был тем, что ужасно горько и заставляет плакать.
С тех пор моё отношение к репчатому луку не менялось, пока я не оказался в Америке перед тарелкой салата, где белели большие ломти свежего репчатого лука. Глядя, как мои соседи бесстрашно, без гримас и без текущих слёз поедают этот лук, я осторожно решил последовать их примеру и поразился сладости этого американского лука. Так Америка ещё раз поразила меня своим умением горькое превращать в сладкое. А точнее было бы сказать, что это Россия ещё раз поразила меня своей способностью сладкое обращать в горькое. Как бы там ни было, я понял, что Буратино жалеть мне не следует, так как он ел лук не русский, а итальянский.
Да и чего жалеть Буратино, если у него хуй деревянный был. Недаром же за ним Мальвина бегала.
Сексуальная польза в «чистом искусстве»
Если существует «чистое искусство», то возникает возможность говорить и об искусстве «грязном». Так как грязь в обществе всегда ассоциируется с телесными выделениями и особенно с выделениями при сексуальном возбуждении, то легко было бы заключить, что «грязное» искусство – это прежде всего порнография. Однако это не так. Под «грязным» искусством в противоположность «чистому», следует понимать «полезное» искусство, проповедующее ложь, лицемерие и бесполый романтизм, то есть именно то, что свойственно морали, идеологии и политике.
«Чистое» же искусство, якобы чуждое пользе, в итоге так или иначе сводится к сексу, ибо оно вещает о женской и прочей красоте, а красота исходит из половых органов и наслаждений, которые они доставляют. Таким образом, и выделения при сексуальном возбуждении становятся предметом «чистого искусства», которое асоциально, ибо истинно асоциальным является только секс. Как я писал, порнография – это квинтэссенция «чистого искусства».
Следовательно и разумеется, что «грязное» (идеологическое) искусство, прежде всего, антисексуально.
Однако пренебрежение пользой, чем «чистое искусство» характеризуется, тем не менее оказывается исключительно полезным в сексе, ибо учит красоте и тем самым стимулирует секс. Стимуляция же секса есть самая конкретная и концентрированная полезность, которая становится сутью чистого искусства.
Так что полезности в искусстве не избежать, просто первые проповедники «чистого искусства» стыдливо или невежественно не замечали его сексуальную пользу.
Счастливый голод
Но жажды бывают разных сортов,и водой не зальёшь огонь их.И только срывая губы со ртов,можно их довести до агоний.[21]
Голод, как и жажду, нельзя утолить воспоминаниями о своих пиршествах в прошлом.
Сексуальный голод подобен гастрономическому: он лишь усиливается от воспоминаний. Сколько бы женщин у тебя ни было в прошлом, как бы ты ни пировал за столами, ломящимися от яств, твой нынешний голод жаждет сиюминутного утоления.
Однако имеется существенное отличие сексуального голода от гастрономического: сексуальный голод можно удовлетворить «собственноручно». И если с сексуальным голодом ты можешь справиться самостоятельно, то при гастрономическом голоде скормить себя себе же самому не удастся. Это различие между сексуальным и гастрономическим голодом можно объяснить так: важнее выжить в настоящем, чем размножаться в будущее. А ещё проще – если ты удовлетворишь свой гастрономический голод, то сексуальный ты уж всяко удовлетворишь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
