— Ну, теперь у нас выйдут отличные декорации.
Мальчик и впрямь вложил в эту работу все вдохновение, чувство прекрасного и мастерство. Ибо впервые в жизни у него были подходящие инструменты и место для творчества, а о большем он и мечтать не мог.
Несколько раз Тони ходил на каретную фабрику возле реки. Он возвращался оттуда с обрезками дерева, которые складывал до поры до времени у сестер Питерс в комнате для работы. Удивительная была эта комната! В ней лежало и стояло уже столько разных вещей, и все-таки она всегда, когда надо, могла вместить еще что-нибудь.
Крещение близилось. Теперь Люсинде и Тони нельзя было терять ни минуты. Тони рисовал и вырезал. Мисс Нетти с Люсиндой шили. А мисс Питерс была главным консультантом постановки. Сначала она помогла Люсинде сократить пьесу до объема, который требовался кукольному спектаклю. Затем Люсинда стала читать. Мисс Питерс внимательно слушала, останавливая девочку каждый раз, как она неправильно выговаривала слова или произносила их не с той интонацией. Однажды она вдруг сказала:
— Не части, Люсинда. Читай помедленнее. Если уж ты сочла, что пьеса стоит внимания публики, не надо жалеть на нее времени.
Люсинда начала читать медленней и тут же заметила, как выразительно зазвучали фразы Шекспира. Теперь она еще больше увлеклась спектаклем. Задолго до представления она знала текст наизусть и говорила языком персонажей Шекспира столь же естественно, как на голуэйском диалекте с мистером Гиллиганом.
Накануне Крещения все было готово к премьере. Последним Тони сделал корабль, который должен был потерпеть крушение. Все было как на настоящем морском судне — и мачты, и поручни на палубе, и даже парус, который сшила мисс Нетти. Не хуже получился и Калибан. Тони вырезал его из мягкого дерева. Это было отталкивающее существо с шишковатой головой, зверской физиономией и, в довершение ко всему, скрюченное. Тони попросил у своего друга-чистильщика темно-коричневый крем для обуви и покрасил им Калибана. Образ получился настолько законченный, что, по мнению Люсинды и Тони, любая одежда его только испортила бы. Однако у мисс Нетти оказались на этот счет иные взгляды. Она сказала, что показывать публике «Калибана дезабилье» не очень прилично.
— Но если его одеть, вся дикая нагота пропадет! — решительно воспротивилась Люсинда, и Тони ее поддержал.
В конце концов стороны достигли компромисса. Мисс Нетти выкроила из старой замшевой перчатки накидку. Тони по всему фону бежевой замши нанес кисточкой темные пятна. Получилась почти настоящая шкура леопарда. Калибан в накидке устраивал всех троих. Он был во что-то одет, а «дикой наготы» оставалось достаточно много.
Для Ариэля сшили крошечные крылья зеленого цвета, и он походил в них на ночную бабочку из какой-нибудь сказки. Нимфы щеголяли в голубых нарядах, а Миранда — в платье из розового бархата, очень удачно отделанном елочной мишурой. Куклам-мужчинам Люсинда собственноручно наклеила бороды. Когда она ходила стричься, парикмахер дал ей сверток с обрезками волос. Вернувшись домой, Люсинда намазала подбородки у кукол клеем и налепила волосы подходящей длины. Когда клей высох, мисс Нетти подровняла бороды маникюрными ножницами и вышло просто отлично.
Новый занавес для театра придумала и сшила из куска золотистого плюша тоже мисс Нетти. Его можно было раздвигать, потянув за тесемку — совсем как занавесы в настоящих театрах. Пещеру Просперо Люсинда и Тони соорудили из плоских камешков и гипса. А из чашки кукурузной муки, которую Люсинда выпросила на кухне у Черной Сары, получился замечательный желтый песок.
Словом, все вышло прекрасно, что дало повод мистеру Ночной Сове, поздравляя Люсинду с премьерой, заметить:
— Чисто сработано.
В семь тридцать зрители собрались на первом этаже в большой гостиной мисс Люси-милочки. Коробку со сценой водрузили на самый большой стол. Потом стол задрапировали широкой портьерой, которую мисс Люси-милочка целых полдня разыскивала в сундуках на чердаке. Этого потребовала Люсинда. Задрапировать, по ее мнению, стол было просто необходимо, иначе, объясняла она, все увидят их с Тони ноги, и «Буря» произведет совсем не то впечатление.
Театр высился над столом на пьедестале из книг, а чуть впереди, как раз перед тем, что Люсинда упорно именовала «аркой авансцены», выстроились в ряд новые маленькие фонари. Несмотря на то что они немилосердно воняли керосином, рампа получилась великолепная и сцена была всем отлично видна.
Все постояльцы мисс Люси-милочки пришли на спектакль. Кроме них, Люсинда в благодарность за прекрасные конфеты на Рождество пригласила мистера Гидеона из церкви. Мистера Коллиера-священника она позвала тоже. Как-никак он ее крестил, должен же он был увидеть теперь, как она поставила «Бурю»! Правда, в глубине души Люсинда испытывала по поводу мистера Коллиера кое-какие сомнения. Она не знала, должны ли ходить священники на спектакли и не помешает ли им это думать о Боге?
Тетя Элен Дуглас и дядя Том Маккорд тоже были среди приглашенных. Они принесли с собой корзину цветов, чтобы вручить Люсинде, когда спектакль окончится. А дядю Эрла Люсинда уговорила тайно похитить у тети Эмили из гостиной швейцарскую музыкальную шкатулку.
— Надеюсь, тетя Эмили ее сегодня не хватится, — бережно принимая шкатулку из рук дяди, сказала Люсинда, — мне она необходима для музыкальных пауз, когда надо менять декорации!
Люсинда очень волновалась и от этого была необычайно серьезна. Есть за ужином она совсем не могла. Наконец, можно было начинать спектакль. Тони исполнял роли Просперо, Фердинанда, короля, Гонзало, Боцмана, Калибана, нимф и моряков. А Люсинде достались капитан, Миранда, Ариэль. Церера и незаконный герцог Милана. Тони еще заводил, когда надо, музыкальную шкатулку, а Люсинда играла на гитаре, пела песни Ариэля и читала за сценой весь текст. Славу оба исполнителя поделили поровну. Вернувшись домой, Люсинда записала в дневник, что, когда Тони раздвинул занавес, она испытала в душе что-то невероятное. Кроме того, она поняла, что сравнивать «Бурю» с ее прежними постановками просто нельзя. Этот спектакль отличался от старых, как королевская корона от медного кольца из хлопушки.
Конечно, спектакль изобиловал весьма значительными паузами. Когда наступало время для песен, Люсинде надо было доставать гитару и пересаживаться на пуфик. Лишь после этого она могла петь. Но, если не слишком придираться к таким мелочам, нужно признать, что в целом представление удалось.
Был, правда, один ужасный момент, когда из-за несдержанности публики едва не сорвалось представление. Люсинда не могла и вообразить, что эти странные взрослые начнут так потешаться над песней пьяного дворецкого. Сама она не видела в ней ничего особенного. Просто ритм ее легко лег на музыку, вот она и спела, аккомпанируя себе на гитаре:
Матрос с капитаном и боцман со мной,Комендор и помощник БиллиЛюбили Молл, Марджори, Мэрион, Мэг,Но к Кэтти не подходили.Как сунешься к девке с таким языком?Смеется над каждым она моряком!Не нравится Кэтти запах морской,Зато ей по нраву портной городской.Пусть ночи проводит с портным до утра,А нам отваливать в море пора.
Тишину гостиной прорезал громкий смех мистера Ночной Совы. Правда, длилось это совсем недолго. Молодой человек опустил голову и умолк. Дядя Эрл тоже вдруг низко склонился в кресле и плечи его затряслись, словно он плачет. Дамы, присутствовавшие в гостиной, тихо охнули и отвернулись.
С полминуты спустя все сумели взять себя в руки, и представление благополучно дошло до конца.
Люсинда решила обойтись без эпилога, и ее «Буря» заканчивалась монологом Просперо. Когда же дух Ариэль и Просперо прощались, Люсинда не столько декламировала строки Шекспира, сколько напутствовала друзей, которые сейчас собрались в гостиной мисс Люси-милочки:
Я вас доставлю всехИ обещаю, что море будет тихо, в парусах жеТакой стремительный заплещет ветер,Что вы нагоните свой королевский флот.Когда, мой Ариэль, покончишь с этим,Вернись к своим стихиям. Ты свободен,И пусть с тобой все будет хорошо!
Аплодисменты показались Люсинде оглушительными. Потом все подошли, чтобы получше разглядеть театр. Куклы и реквизит привели зрителей в полный восторг. Люсинда по малости лет не могла догадаться, что спектаклем своим воплотила давнюю мечту каждого из присутствующих. Все они в ее годы мечтали о таком театре и о таких представлениях, и сейчас умиление в их душах смешивалось с тоской о навсегда ушедшем собственном детстве.
Тут Люсинда торжественно объявила, что завтра они с Тони вновь дают «Бурю» в гостинице «Геднихаус». Услыхав это, дядя Эрл властно отвел ее в сторону.
