Пушкина?! Мусоргского?! Толстого?! Достоевского?! Маршала Жукова?! Это они должны повиноваться вам? Вот вам?!
Я в связи с этим вспоминаю один очень показательный анекдот. В детском саду вдруг страшно стали ругаться матом дети, и родители пришли к директору. «Слушайте, что такое? Дети кроют матом просто как сапожники!» Директор говорит: «Вот у нас тут был дядя Коля, который вчера проводку чинил с Витей. Может быть, он что-то сказал?» Пришел дядя Коля, говорит: «Я не знаю. Я держал лестницу, Витек наверху паял проводку. Раскаленное олово начало капать мне за шиворот. Я сказал: „Виктор, неужели вы не понимаете, что раскаленное олово, которое капает мне за шиворот, доставляет мне некоторое неудовольствие?“»
Неужели вы не понимаете, что желание нас нагнуть, унизить, ждать от нас повиновения, объявлять нам санкции — бессмысленное дело! Знаете почему? Потому что вы нас делаете только крепче.
Вот и мне хочется сказать, дорогие западные коллеги, воспользовавшись терминологией дяди Коли: неужели вы не понимаете, что желание нас нагнуть, унизить, ждать от нас повиновения, объявлять нам санкции — бессмысленное дело!
Знаете почему? Потому что вы нас делаете только крепче.
Дай вам бог здоровья. Я очень надеюсь, что нашу крепость вы еще ощутите, и не обязательно при столкновениях с нами. Я надеюсь, что вы просто поймете, что те средства, которые вы применяете, чтоб от нас чего-то добиться, и неприемлемы, и безрезультатны.
«Пастернака прочел, мнение имею»[11]
После моего высказывания в «Бесогоне» о Борисе Ельцине вдова первого президента России Наина Иосифовна написала вот что: «Я помню, как Никита Михалков был доверенным лицом Бориса Николаевича на выборах 1996 года и тогда совсем иначе оценивал реформы 90-х и вклад „команды Ельцина“ в строительство новой России. Если честно, то мне очень горько писать эти слова. Я и представить не могла, что через 20 лет он с легкостью отречется от того, что говорил и делал».
Я ответил Наине Иосифовне длинным письмом, оно начинается с того, что я (цитирую) «глубоко сожалею, что доставил Вам огорчение, но уверен, что Вас ввели в заблуждение, интерпретируя мои слова под определенным углом». И дальше я пишу: «Вы упрекаете меня в том, что я был доверенным лицом Бориса Николаевича и помогал ему во время выборов, а теперь якобы думаю иначе. Уважаемая Наина Иосифовна, я никогда не отказывался и не отказываюсь ни от одного мгновения моего прошлого. Я принимал участие в выборах совершенно осознанно и говорил все, что говорил, совершенно искренне, потому что для меня и для очень многих других людей в тот момент альтернативы Борису Николаевичу не было никакой».
Хочу, чтобы все-таки тут были поставлены точки над i. Это неправда, что я безоговорочно принимал реформы команды Ельцина. Свидетельство тому — снятая еще в 1993 году, когда эйфория в обществе была огромна, документальная картина. Она называлась «Анна: от 6 до 18». Приведу запись нескольких фрагментов, касающихся сути обсуждаемого сегодня вопроса.
Я говорю в фильме: «Те, кто меня знает, знают, что я никогда не был крайним, ни левым, ни правым. Я никогда не выступал на митингах, и считаю, что каждый человек должен делать свое дело на своем месте. Но дело не в этом. Я здесь сейчас потому, что я считаю: да, нужно наводить порядок. Но кому и как? Вот это вопрос серьезный. Существует правительство, которое избрано народом, оно существует, оно всенародное, это правительство, это президент. У меня сложное отношение к Ельцину. Сложное. По разным причинам, в разных ипостасях, это мое личное отношение, но: мы должны сейчас для себя решить, дадим мы возможность обращаться с нами с позиции силы, как это было многие годы…»
О путче 1991 года: «В августе эти российские люди действительно спасли Союз. Но для чего? Для того, чтобы через три месяца окончательно разрушить его своими же руками?»
А вот про отставку Михаила Горбачева: «В первый раз уже экс-президенту великой державы не налили в чашку чаю, потому что по доброй большевистской традиции он был уже никто. Как часто мы забываем простую древнюю мудрость — обращайся с людьми так, как ты хочешь, чтобы они обращались с тобой».
И о ситуации в стране: «Время, когда в людях засыпает человеческое достоинство и стираются представления о чести, когда за деньги можно продать свои офицерские погоны и купить чужой орден, когда исчезают понятия греха и стыда, такое время в России называется Смутным. И, как всегда в Смутные времена, образовавшиеся пустоты заполняет все то, что никогда — ни исторически, ни культурно не было и не будет естественным и органичным для нас». Я имел в виду, в частности, настоящее засилье иностранных проповедников.
В 1996 году, когда я помогал Борису Николаевичу на выборах, делал я это абсолютно осознанно. Но почему я это делал? В 1996 году я говорил в интервью: «Я голосовал за Ельцина. Я не считаю Ельцина идеальной фигурой. Но он мужественный человек. Он не рвал партбилета перед телекамерой, когда это было уже разрешено. А, кроме того, снять сегодня ответственность с Ельцина — это дать ему возможность сказать: „Извините, четыре года, из которых два с половиной ушли на выяснение отношений, — не срок“. Я избирал Ельцина четыре года назад, и я не хочу лишать его ответственности».
Я не хочу оправдываться. Я просто хотел констатировать, что не так просто, играя, поменяв конъюнктуру, я изменил свое мнение. Это неправда. И тогда у меня было свое мнение, абсолютно определенное, и сегодня оно тоже абсолютно определенное.
Упрек в том, что я требую закрыть Ельцин-центр и Музей Ельцина, — это ложь. Но вот еще один упрек, который был растиражирован всеми средствами массовой информации: «Мы не раз с сожалением обращали внимание на то, что известный режиссер так ни разу и не побывал в Ельцин-центре. Такого рода критика вписывается в известную традицию: Я Пастернака не читал, но осуждаю». Это говорит администрация Ельцин-центра.
Эти упреки — «был — не был», «может — не может», я считаю совершенно необоснованными. Чтобы иметь представление о Мавзолее, совершенно не обязательно в нем лежать.
Но, понимаю, это обвинение может быть значимо для общественности. Мы поехали в Екатеринбург и посетили Ельцин-центр. По большому счету, я убежден совершенно, я мог бы туда не ездить. Я имел всю информацию о нем и так. Но, конечно, интересно было посетить Центр и увидеть эту мощь, эту грандиозность, это великолепие огромного здания в центре города.
