- Вот эта штуковина в операционной в кабинете Милвиса?
- Правильно.
Чарли на мгновение задумался, а потом сказал:
- Сиес, ответь, если можешь, почему я должен сам узнать все о Лидоме перед тем, как вы отправите меня назад? Почему бы не потратить еще двенадцать минут и нашпиговать меня всеми необходимыми сведениями?
Сиес покачал головой с мрачным видом.
- Мы хотим знать твое мнение. Твое мнение, Чарли Джонс. Церебростиль доносит до тебя истину, и после того, как ты усвоил ее, ты знаешь, что это истина. Мы же хотим, чтобы ты получил информацию через посредство Чарли Джонса, и тогда мы будем знать выводы, которые сделал сам Чарли Джонс.
- Вы имеете в виду, что я не смогу поверить всему, что увижу?
- Я знаю, что не всему. Видишь ли, церебростиль укажет нам реакцию Чарли Джонса на истину. Твои же собственные наблюдения дадут нам реакцию Чарли Джонса на то, что он полагает истиной.
- Почему это так важно для вас?
Сиес только развел своими худощавыми руками.
- Мы наметили определенные исследования. Проверяем себя.
И, прежде чем Чарли успел ответить или задать дополнительные вопросы, Сиес подвел итоги беседы:
- Итак, ты видишь, что мы не волшебники. Пожалуйста, не удивляйся, обнаружив что наша цивилизация основана не только на достижениях техники. Мы можем многое, это правда. Но правда и то, что мы добиваемся этого с помощью только двух явлений, которые, как мне сказал Филос, тебе абсолютно незнакомы: А-поле и церебростиль. Используя их, мы решаем энергетические проблемы как человека, так и механизмов. Образование, как ты понимаешь его, не требует значительных затрат энергии, оборудования, персонала или времени. Подобным же образом, у нас нет недостатка пищи, домов или одежды. Люди высвобождены для иных занятий.
- Каких же еще? - удивился Чарли.
Сиес загадочно улыбнулся:
- Увидишь...
- Ма! - произносит трехлетняя Карин, когда Жанетт купает ее.
- Что, моя радость?
- Я правда вышла из твоего животика?
- Да, дорогая.
- Нет, мама.
- Кто сказал тебе, что нет?
- Дейв говорит, что это он вышел из твоего животика.
- И он вышел. А ну-ка крепко-крепко закрой глазки или в них попадет мыло.
- А если Дейв вышел из твоего животика, почему я не вышла из животика Дейва?
Жанетт прикусывает губу, чтобы сдержать смех, - она никогда не смеется над детьми, пока они первыми не начнут смеяться, - и разводит шампунь.
- Ну, ма, почему?
- Только матери носят детей в своих животиках, дорогая.
- А папы никогда не носят?
- Никогда.
Жанетт намыливает Карин и смывает, намыливает снова и смывает, затем ополаскивает, и, наконец, маленькое розовое личико может, не рискуя, широко открыть свои голубые глаза.
- Я хочу пускать пузыри.
- Но, дорогая! У тебя мокрые волосы!
Мордашка дочери так умоляет, что мать, улыбаясь, смягчается.
- Хорошо, но только недолго, Карин. Смотри, чтобы пузыри не попали на волосы. Ладно?
- Хорошо.
- Карин с нетерпением следит, как Жанетт наливает немного жидкости для ванн в воду и открывает горячий кран. Жанетт стоит рядом и следит, чтобы пузыри не попали на волосы. Кроме того, она просто любит смотреть, как дочь играет.
- Ну, тогда, - неожиданно заявляет Карин, - нам папы не нужны.
- Что ты говоришь? А кто будет ходить на работу и приносить конфеты, кто купит газонокосилку и все остальное?
- Папы не могут делать детей!
- Но, дорогая, они помогают.
- Как помогают, ма?
- Хватит пузырей уже. Вода слишком горячая.
Жанетт закрывает воду.
- Как, ма?
- Послушай, детка, тебе пока это трудно понять, но папа любит маму по-своему. Он очень хорошо к ней относится, и когда он очень сильно любит маму, у нее появляется ребенок.
Пока Жанетт говорит, Карин уже нашла плоский обмылок и пытается вставить его туда, куда это не положено. Жанетт выхватывает обмылок, шлепает Карин по руке:
- Карин! Не трогай себя там! Это нехорошо!
- Ну как, уяснил?
Чарли задумчиво посмотрел на Филоса, встретившего его у подножья невидимого лифта, как всегда, вроде бы случайно. Темные настороженные глаза Филоса блестели, как будто от какого-то тайного возбуждения... а, может, он просто знал что-то... может, ему знакомо горе. Чарли ответил:
- Сиес имеет ужасную привычку отвечать на каждый твой вопрос, но при этом остается впечатление, что он что-то недосказал.
Филос расхохотался. Чарли и раньше отмечал, что у Филоса приятный смех.
- Думаю, - ответил лидомец, - ты уже готов к посещению главного Первого Детского блока.
Глядя на громады Первого Медицинского и Первого Научного блоков, Чарли усомнился:
- Эти тоже выглядят, как главное.
- Нет, это не главное, - уверенно произнес Филос. - Эти блоки имеют большие размеры, внушительный внешний вид, механическую часть, но при этом они составляют только внешнюю оболочку, причем очень тонкую. Первый Детский блок - самый большой.
Чарли поглядел на возвышающуюся над ним громаду и восхитился:
- Должно быть Детский блок находится очень далеко.
- Почему ты так думаешь?
- Если он настолько больше этих зданий...
- ...То его должно быть быть видно - ты это хотел сказать? Гляди, вот он.
И Филос указал на небольшой коттедж между двумя холмами, окруженный безупречным зеленым травяным покровом. Белые стены коттеджа были увиты ярко цветущими ползучими растениями, высокая крыша с коньком была коричневой с прозеленью. На окнах стояли ящики с цветами, а в одном из концов возвышалась дымовая труба, из которой вился сизый дымок.
- Не слишком далеко для тебя?
Чарли втянул теплый свежий воздух и ощутил под ногами приятно пружинящую поверхность газона.
- Ни в коем случае.
Они отправились к отдаленному коттеджу, двигаясь соответственно изгибам местности. По дороге Чарли заметил:
- Выглядит очень просто.
- Увидишь, - ответил Филос. Он, очевидно, предвкушал реакцию Чарли. У тебя были дети?
- Нет, - отозвался Чарли и немедленно вспомнил Лору.
- Если бы ты имел детей, ты любил бы их?
- Ну, думаю, что да.
- Почему? - воскликнул Филос. Он остановился, торжественно взял Чарли за руку и повернул лицом к себе. - Можешь не отвечать на этот вопрос, медленно произнес он, - просто подумай об этом.
Недоумевая, Чарли не знал, что сказать, и наконец согласился:
- Хорошо.
Филос принял такой ответ. Они пошли дальше. На лице у Филоса было написано ожидание и нетерпение... Как-то Чарли видел фильм о путешествии. Камера снимала с самолета, летевшего низко над полями, домами и равнинами. Земля быстро проносилась мимо, и музыка все ускоряла темп. Фильм не готовил зрителя к чему-то необычному - плоские равнины, скорость самолета, отдельно стоящие фермы. Но музыка становилась все напряженнее, темп все ускорялся, пока самолет не вырвался на огромный открытый простор ярких красок, и перед зрителями открылась величественная панорама Большого Каньона в Колорадо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
