Он неспешно сложил форму в спортивную сумку и поднялся со скамейки. Встал и Алеша, поняв, что аудиенция окончена.
— Что ж, спасибо за разговор.
— Всегда рад помочь, — тренер протянул ладонь для рукопожатия. — Знаете, есть школы, где изучается не столько техника боя, сколько способы неожиданного нападения и нейтрализации противника. Полинезийский Пенчак Силат, японское ниндзюцу, китайский Дим Мак… Я слышал, у нас в городе существует даже клуб ниндзюцу, но эти ребята скорее играют в ниндзя — как толкинисты играют в эльфов и хоббитов: шьют себе амуницию и бегают по подворотням.
Ага, удовлетворенно подумал «сыщик». Шьют амуницию и бегают по подворотням — приметы почти идеально сходятся.
Яша с Андреем меж тем пристально разглядывали стойку с учебным оружием и тихонько переговаривались, склонив друг к другу головы. Потом Яша спросил:
— Что это?
— Это боккэн, — отозвался Михаил Михайлович. — Деревянный меч для занятий айкидо, аналог самурайского меча катаны.
— И эта самая катана так же изогнута?
— Да, она имеет небольшой изгиб — в отличие от европейских мечей. А еще — закругленную гарду и одностороннюю заточку клинка. А почему ты спросил?
— Так… — Яша пожал плечами. — Интересно.
— Ну, раз интересно… — тренер слегка улыбнулся. — Ты все-таки приходи, когда надумаешь.
— Приду, — сказал Яша, не особенно, впрочем, уверенно.
— А я, кажется, знаю, почему ты отказался, — заметил Андрей Калинкин, когда они вышли из здания. Пока они наблюдали за занятиями, на город спустился вечер — густой, медовый, однако принесший если и не прохладу, то ее иллюзию. Друзья не спеша двинулись к автобусной остановке: Андрей с Яшей впереди, по-прежнему оживленно болтая о чем-то, Алеша — чуть поотстав. Он вдруг почувствовал себя слегка уязвленным: очень уж быстро, влет, эти двое сблизились, как-то ненавязчиво… нет, не исключив «сыщика» из свой компании, но будто отодвинув в сторону. Впрочем (он хмыкнул про себя), обоим лет по семнадцать-восемнадцать, я в свои двадцать шесть уже кажусь ископаемым. Странно еще, что не зовут на «вы» и не уступают место в автобусе.
— Почему? — спросил Яша.
— Ты не хочешь заниматься в группе. Это называется… как же ее… низкая социальная адаптация. Вот!
Яков усмехнулся:
— Ты прям психолог.
— Педагог, — поправил Андрей. — Я учусь в педагогическом, на начальных классах. Аты?
— В политехническом, на факультете прикладной электроники.
— Почти соседи… Слушай, а давай тренироваться вдвоем. Меня-то ты не станешь стесняться?
— Как это вдвоем?
— Так. Сейчас лето, в спортзал ходить необязательно, можем заниматься в лесу или в парке рано утром, когда никого нет. Многого не обещаю, у самого только желтый пояс… Но всему, что умею, обучу.
— Ты серьезно? — осторожно спросил Яша. — Не разводишь?
— Стану я друга разводить. Короче, завтра у входа в парк, напротив старого планетария, в семь утра. Смотри не проспи.
— Не просплю, — с тихой радостью пообещал Яков. — Специально будильник заведу… — он помялся. — Только зачем это тебе? Я даже заплатить не смогу — какие у студента деньги.
Андрей дурашливо присвистнул.
— Денег нету, говоришь? Это проблема… Придется брать с тебя натурой.
— Это как?
— Ты же учишься в политехе? Значит, сечешь в компьютерах. А я, признаться, только и могу, что в «Тетрис» резаться да в «Одноклассниках» зависать.
Яша рассмеялся.
— Намек понял. Будут тебе уроки компьютерной грамотности.
— Ура! Значит, по рукам?
— По рукам.
Андрей вскоре распрощался, раскочегарил своего «мустанга» и умчался, оставив облачко выхлопного газа. Алеша посмотрел ему вслед и поинтересовался:
— А что, Светлана не догадалась тебя каким-нибудь приемчикам обучить?
Раз уж сама призерка по самбо…
— Предлагала однажды, — рассеянно отозвался Яша. — Дагдежэто видано, чтобы девка парня мордобою учила?
Он поковырял носком ботинка асфальт и неожиданно добавил:
— Вряд ли те ниндзя были из этого клуба.
— Почему?
— Ну, если бы я здесь тренировался и решил придумать себе эмблему, то взял бы самурайский меч…
— Катану, — подсказал «сыщик».
— Нуда. С изгибом и полукруглой гардой. А у их главного на шевроне меч был другой: прямой и обоюдоострый, вроде рыцарского. Поэтому я его поначалу за крест и принял.
На ужин были оладьи, щедро политые сметаной. К ним прилагалась огромная чашка какао нежнейшего оттенка, название которому Алеша так и не смог подобрать. Хотелось проглотить все и сразу («сыщик», охваченный сыщицким азартом, уж и не помнил, когда ел последний раз) — сдерживала Наташина племянница Ксюха. Несколько дней назад она оглядела его намечающийся живот, осторожно погрузила в него большой палец и сказала: «Угумс».
— Что значит «угумс»? — поинтересовался «сыщик».
— Да так… Тетя выполняет свою программу. Она же нарочно кормит вас как на убой. Вот станете толстым и неповоротливым — тогда уж точно ее не бросите.
— Я вроде и не собираюсь, — растерялся Алексей, подумав, что сама Наташа, и без того тоненькая, как бамбуковая флейта, регулярно изводит себя мудреными кефирно-овощными диетами и по полчаса в день крутит педали велотренажера — его подарка к прошлогоднему дню свадьбы.
Свояченица смиренно опустила очи долу.
— Все мужчины так говорят. А сами только увидят юбку помоложе…
«Картина ясная», — подумал Алексей и утвердительно спросил:
— Тебе твой Вадька Прыщ изменил?
— Мне? — она высокомерно фыркнула. Но тут же вздохнула: — И что он нашел в этой Люське? Одна радость: ноги от ушей и патлы обесцвеченные. Ну, еще кольцо в пупке — да я таких колец могу себе навтыкать…
— Ты что, видела ее голой?
— Имела счастье. Зашла к Вадьке на работу, гляжу — эта фифа сидит у него на коленях в чем мать родила, а он ей татушку на пояснице рисует, — она помолчала и вдруг выдала таинственным полушепотом: — Дядя Леш, а вы можете ее соблазнить?
— То есть? — искренне не понял «сыщик».
— Не взаправду, конечно, а понарошку. Я вас познакомлю, Люська на вас западет — она на таких мужчин, как вы, всегда западает…
— Каких «таких»?
— Ну, основательных. Вы ее пригласите в кафе, на карусели покатаете в парке, я вас незаметно сфоткаю, а потом Вадьке пришлю на «мыло»: любуйся, мол.
— Это на что же ты меня толкаешь? — укоризненно спросил Алеша. — Я, между прочим, женат на твоей тетушке.
