Это обстоятельство позволило Ньютону объяснить все тепловые явления в телах существованием некоторого рода невесомой жидкости (флюида), заполняющей будто бы пространство между частицами материи, которую он назвал теплородом, а самую свою систему «теорией истечения».
Эта теория была заменена скоро: сперва теорией волнения эфира, потом теориями движения материи и, наконец, теорией динамической теплоты.
Эта последняя заставила взглянуть на природу и сущность материи совершенно иными глазами, ибо все тепловые и многие другие явления объяснялись просто движением тех частиц, которые составляют вещество, или общим движением самого тела; но все явления, происходящие в веществе, или, по крайней мере, большинство из них, находило себе объяснение всегда в одном, движении.
Все три последние теории должны были допустить существование эфира.
Допущение эфира, заполняющего собой всё пространство между материальными частицами тела обыкновенной весомой материи, вызывало всегда оппозицию со стороны последователей положительных наук. Они не хотели признать эфира, несмотря на всю очевидность фактов, требующих непременно для своего объяснения невесомой эфирной среды.
Чрезвычайно характерно выразил свою оппозицию Огюст Конт. Он говорит: «Это представление эфиров есть лишь осколок метафизического периода. В самом деле, что такое теплота (как бы её ни объясняли), рассматриваемая особо от нагреваемого тела? Что такое свет, независимо от светящегося предмета? Что такое электричество, взятое отдельно от наэлектризованного тела? Очевидно, всё это ничто иное, как чистые сущности, точно так же, как и мысль, если её рассматривать независимо от мыслящего существа, или пищеварение, отделённое от перевариваемого тела. Единственное отличие их от древне-схоластических сущностей то, что эти совершенно отвлечённые существа заменены мнимыми жидкостями, состав которых весьма сомнителен, ибо мы лишаем их всех свойств, могущих характеризовать какую бы то ни было материю. Действительно, мы даже не рассматриваем их, как идеальную границу разрежённого до бесконечности газа...»
Или далее: «Основной характер метафизических воззрений состоит в том, чтобы смотреть на явления, как на независимые от предметов, их проявляющих, и приписывать свойствам каждого вещества самостоятельное существование. Что толку в том, называем ли мы эти олицетворения отвлечёнными духами, или жидкостями? Происхождение их всегда одинаково; оно всегда коренится в том откапывании сокровенной сути вещей, которое во всех расах служит признаком младенчества человеческого ума, и которое породило представление богов; боги эти были впоследствии обращены в духов и сущности и, наконец, в мнимые жидкости...»
Как ни протестовали положительные науки против невесомых материй, - необходимость допущения их в среду науки была очевидна, ибо без них многие явления оставались бы совершенно загадочными и необъяснимыми.
Однако, защитники положительных наук настаивали, они пробовали объяснить междупланетный эфир обыкновенной весомой материей в состоянии наивысшего её разрежения, а Грове создал целый научный синтез, основанный на движении материальных весомых частиц в телах. Он отверг не только роль эфира, как посредника в передаче теплоты и движения, но окончательно не допускает существования никаких невесомых жидкостей; все же тепловые явления объясняет движением обыкновенной весомой материи.
Эта теория встретила очень многих противников и не была принята наукой, ибо оставляет много пробелов, по невозможности ею объяснить многие явления природы.
Эйлер также думал доказать, что свет может распространяться в телах через посредство самой весомой материи. Но Ламе аналитическим путём доказал всю невозможность подобной гипотезы.
Вообще, все попытки изгнать эфир из науки окончательно устранены, и в настоящее время почти все учёные на стороне эфира.
Эфир стал до того общепринят, что строгий приверженец положительных наук Льюис с некоторой горечью восклицает, что «люди науки, особенно в Англии, почтут вас за еретика, если вы осмелитесь предполагать, что свет, теплоту, электричество можно выделить из их таинственных жидкостей». И он вполне прав. Эфир должен быть принят наукой, - и действительно принять большинством.
Ещё в 1863 году Ламе сказал: «Существование эфирной жидкости неопровержимо доказывается распространением света в междупланетных пространствах и простотой объяснения дифракции по теории волнообразного движения. Мы видели также, что законы двойного преломления доказывают с не меньшей ясностью присутствие эфира во всех прозрачных средах. Таким образом природа состоит не из одной только весомой материи, но частицы этой последней как бы плавают в известного рода жидкой среде. Если эта жидкость не есть единственная причина всех наблюдаемых нами явлений, то она должна, по крайней мере, видоизменять их, более или менее способствовать их возникновению и известным образом усложнять их законы. Можно положительно сказать, что никакое, сколько-нибудь рациональное и полное, объяснение явлений физической природы невозможно без принятия в расчёт этого повсеместно распространённого агента, и потому нельзя сомневаться, что с дальнейшим исследованием его свойств будет найдена истинная причина действий, приписываемая в настоящее время теплоте, электричеству, магнетизму, всемирному тяготению, сцеплению и химическому сродству, так как все эти таинственные и малопонятные сущности есть не что иное, как гипотезы, без сомнения полезные только при настоящем неведении нынешних исследователей о первичных причинах наблюдаемых ими явлений; но успехи реальной науки должны в конце концов развенчать этих непризванных узурпаторов положительного знания и свергнуть их с тронов, на которых они восседали с такой гордостью и так долго, лишь вследствие окружающего их мрака».
С 1863 года существование эфира делалось всё более и более доказанным и в настоящее время он должен считаться окончательно принятым наукой, хотя в сущности и теперь ещё он имеет огромное число противников.
Вот что говорят об эфире и о необходимости его признания три знаменитых английских профессора: Бальфур, Стевар и Тэт (L’univers invisible, 83 г., стр. 201-203): «Что бы ни говорили, но в настоящее время не может быть никакого сомнения, что значение эфира в таинственном составе вселенной несравненно могущественнее, чем всякой весомой материи. А так как первосвященники или самые главные заправилы положительных наук находят изучение его превышающим силу их способностей, за исключением отдельных, хотя и многочисленных случаев его слишком наглядного проявления, то мы не будем распространяться или останавливаться на самой теории его (ибо все затруднения не касаются сущности учения, но лишь принципа признания его). В данном случае нам достаточно знать, что всё, что выполняет эфир - несомненно, так существенно и всеобъемлюще, что надо признать его значение гораздо более распространенным, чем об этом до сих пор думали.
«Если читатель проследит весь ход нашей предшествующей мысли в этой главе, - он должен признать, что в настоящее время научный ум от видимого и весомого логичным путём естественно приводится к невидимому и невесомому».
На этом основании мы считаем более правильным в дальнейших наших рассуждениях держаться эфирных систем, не боясь быть обвинёнными в произвольных и ни на чём не основанных навязываниях науке таких понятий, которые идут вразрез с современным положением её.
Строение материи.
Решивши в принципе придерживаться эфирных систем, как более правильных и определённых, и желая выяснить себе внутреннее строение материи, мы смело можем придерживаться того описания её, которое даёт А. Секки в своей, во всех отношениях достойной внимания, книге «Единство физических сил» (стр. 359, 360). Оно следующее:
1) «Материя повсеместно находится в непрерывном движении, которое проявляется в форме теплоты. Эта постоянная деятельность и стремление к рассеянию исходят из движения, составляющего в материальных частицах то, что подразумевается под от-талкивательной или разъединяющей силой, напряжение которой возрастает вместе со степенью разъединения частиц и уменьшением размеров массы тел».
2) «Кроме осязаемой и ощущаемой материи, внутри тела в свободном пространстве между частицами заполнены тончайшим веществом, непосредственно ускользающим от наших чувств, но существование которого делается для нас несомненным из действий, оказываемых им на весомую материю. Это вещество проявляется перед нами, так сказать, специально в форме движений, называемых радиацией или излучением (лучеиспусканием). Его материальность и инерция доказываются обменом работы, часто происходящей между ним и весомой материей».
