«23/07/44
Боевое донесение № 125 штаба 71 огттп.
Юго-западная окраина Залужье.
В 22:00 полк вышел в район Залужье, где и занял оборону южного ската высоты 257.9, вост. окр. Залужье с задачей: не допустить прорыва танков противника в западном направлении. I-й взвод 3 роты, наступая совместно с 53 Танковой бригадой при встрече с противником в р-не Магерув, сжег самоходное орудие „Фердинанд“, находившееся в засаде, и подавил огнем два орудия противника»[119].
До конца августа полк уничтожил ещё одного «Элефанта», причем оказавшегося неопознанным. В отчёте полка о боевых действиях, наряду с трофеем Слюняева, было указано «Самоходное орудие 128 мм[120]» — экспериментальная немецкая самоходка 12,8 cm Selbstfahrlafette auf VK3001(H) Sturer Emil, собранная в количество всего двух машин. Обе они действовали в составе группы армий «Юг», участвовали в Сталинградской битве, где один из «Упрямых Эмилей» и был захвачен советскими войсками. Об этом орудии стало известно в действующей армии задолго до появления «Фердинандов» на фронте — это, наряду с визуальным сходством обеих САУ, вероятно, и стало причиной ошибки.
![]()
Экспериментальная немецкая САУ 12,8 cm Selbstfahrlafette auf VK3001(H) Sturer Emil.
Только за две недели в конце июля батальон потерял не менее 22 единиц бронетехники (19 «Фердинандов», один «Тигр» Порше и два «Берге-Элефанта»), две трети своего парка. После форсирования реки Сан 653-й батальон отступал дальше на Запад через Перемышль и Тарнув к Рабке, где его временно придали группе армий «Северная Украина». К 1 августа в батальоне уцелело только 12 «Элефантов», собранных во 2-й роте лейтенанта Вернера Саломона.
Личный состав 3-й роты эвакуировали в Вену и Доллерсхейм, где роту планировалось вооружить тяжёлыми истребителями танков «Ягдтигр». Пока 2-я рота стояла в Кракове, сюда прибыли две отремонтированные в Вене после итальянской одиссеи самоходки. 19 сентября 2-ю роту 653-го батальона передали в 17-ю армию группы армий «А» (бывшая группа армий «Северная Украина») и назначили в резерв, переместив роту в район Тарнува. 24 ноября командование ротой принял лейтенант (вскоре получил чин гауптмана) Бернгард Коннак. В это же время 653-й батальон был переведен на «Ягдтигры», и была сформирована новая 2-я рота на «Ягдтиграх». Вскоре оригинальную 2-ю роту переименовали в 614-ю отдельную роту истребителей танков. 22 декабря 1944 г. 614-я рота была придана 4-й танковой армии и передислоцирована в окрестности Кельце.
14 и 15 января роте довелось очутиться на острие очередного советского наступления, стартовавшего 12 января с Сандомирского плацдарма. В тяжёлых боях восточнее и южнее Кельце рота потеряла большинство своих «Элефантов».
«13/01/45 г.:
3-я танковая рота действовала в главных силах корпуса За 61-й гвардейской Танковой бригады. В районе Подлесе (1 км севернее Заогродце) противник силой до 30 танков с пехотой пытался контратаковать наши наступающие части. Танки 3 танковой роты вступили в бой с танками противника. Огнем танков было уничтожено 3 тяжелых танка противника, одно самоходное орудие „Фердинанд“»[121].
15 января был подбит «Элефант» унтер-офицера Карла Баасха. Его с ещё несколькими членами экипажа (унтер-офицерами Лео Кохом и Хорстом Петерсом), раненых, подобрали на борт самоходки, двигавшейся следом. Но уже в полдень её постигла та же участь. Вдобавок «Элефант» был дозаправлен и нёс полный боекомплект, отчего пробитие моментально привело к возгоранию. Выбраться из машины, кроме стрелка Эмануэля Шленски, смогли лишь ещё два члена экипажа[122].
В ходе тяжёлых боёв и отступления рота лишилась большинства своих «Элефантов». Гауптман Риттер, новый командир роты, 30 января рапортовал генеральному инспектору танковых войск о четырёх боеспособных «Элефантах» и одной БРЭМ «Бергепантера», оставшихся в роте. Далее рота отступила через Оппельн, Бреслау, Сорау, Шпротау к Франкфурту-на-Одере.
Здесь остатки роты были выведены в резерв, в район Вюнсдорфа. Ещё существовали планы довести численность «Элефантов» до десяти машин, усилить роту «Ягдтиграми», сформировать новые экипажи из рядов Резервной армии… Но всё это уже было невозможно — новых САУ данного типа не строилось. Все четыре оставшиеся машины нуждались в серьезном ремонте. Не хватало даже запасных частей, которые приходилось доставлять из Линца[123]. Таким образом, 28 «Элефантов» в строю в конце марта 1945 г., о чём упоминается в отечественной литературе[124], — это сильное преувеличение.
20 апреля 1945 г. начала формироваться боевая группа Риттера (который 22 апреля возглавил это соединение), состоящая из штаба 2-го танкового батальона 36-го танкового полка, 4-й роты 11-го танкового полка, роты бронеавтомобилей и 614-й батареи истребителей танков. В последнем подразделении находилось четыре самоходки «Элефант», две из которых были брошены из-за неисправностей в районе Франкфурта-на-Одере. Оставшиеся машины вели боевые действия в пригородах Берлина в районе испытательного полигона города Цоссен. Дополнительно в состав роты был включён трофейный советский танк Т-35, который вскоре был подбит. Там и принял свой последний бой кавалер Рыцарского креста лейтенант Терьете. Много лет спустя он вспоминал:
«Мы воспользовались последним „Фердинандом“, остававшимся в окрестностях Берлина. Мы действовали отдельно, не располагая „Королевским тигром“ или „Ягдтигром“ и получив лишь танк с пятью башнями. В ходе последних боев на Цоссенском испытательном полигоне экипажи бросали свои машины. Моя — была подбита, я оказался в плену вместе с гауптманом Риттером и возвратился домой только 2 ноября 1949 года…»[125].
В окружённом городе последние два самоходных орудия «Элефант» вели боевые действия в составе Берлинского гарнизона — на площади Карла-Августа и у Церкви Святой Троицы. По другим данным, один «Элефант» был брошен в районе Миттенвальде из-за неисправностей двигателя. Второй же находился на позициях около Кляйн Кернехат у дороги на Лептен, где и был захвачен красноармейцами[126].
![]()
Едва ли не единственное фото одного из двух «Элефантов», бесславно закончивших свой боевой путь в Берлине победной весной 1945 г.
И здесь я, может быть, в первый и последний раз сочту себя вправе отнестись к упоминаниям «Фердинандов» в мемуарах некритично и процитировать одно из них. Просто потому, что тогда любые ошибки и тонкости годонимики нивелировала Победа. И потому, что сложно подобрать для завершения повествования слова лучше этих.
«Светало. На нас стеной надвигался горящий содрогающийся город. Черные готические буквы на белой эмалевой табличке, прикрепленной к стене крайнего дома, гласили: „Хеерштрассе“. Громкое, взволнованное „ура!“ разнеслось по улице. Приказ выполнен! Мы вышли точно в заданный район, на западную окраину Берлина. Отсюда будем наступать на Шарлотенбург, на Тиргартен и дальше — туда, куда прикажут.
— Немедленно донести командиру корпуса наши координаты! — распорядился я.
Шалунов помчался к радиостанции.
Подошел сияющий Дмитриев, потащил меня к двум захваченным „фердинандам“. К нам подключились Старухин, Осадчий, Гулеватый, Быстров, Савельев. Кто-то повелительно скомандовал: „Не шевелиться“, и трофейная „лейка“ сфотографировала нас — усталых и счастливых сынов России у трофейных немецких самоходок на западной окраине фашистской столицы.
