Первую родословную Серж составлял очень долго: добросовестно искал в анналах упоминание об этом самом Полупездове и его полупезднутых дальних родственниках. Перерыл все библиотеки, познакомился с работниками всех загсов и так далее и тому подобное. Полупездов названивал ежедневно, торопил и высказывал недовольство.
— Я тебе за что деньги заплатил, конь ты педальный?! Мне что теперь — целый год ждать, в натуре? Через неделю не будет — вешайся, обмылок фуев!
— И за каким дядьком ты столько времени на него тратишь? — удивился Витя, когда Серж в панике позвонил ему и попросил защиты от несостоявшегося дворянина. — Нарисуй ему от фонаря первое что под руку подвернется — хоть от Александра Невского, и пусть себе радуется.
— 0 чем ты говоришь! А ссылка? — ужаснулся такому кощунству архивариус. — Где я возьму историческое подтверждение? Да меня первый же встречный историограф на смех подымет! Скажет — шарлатан этот Лиховский, даром что кандидат (два года назад Серж с легкостью защитил кандидатскую и в ближайшее время готовился стать доктором)!
— С этими твоими хероографами никто из наших не общается, — лениво сообщил Витя. — Это я тебе отвечаю. Ему лишь бы перед братвой пофорсить — только-то и всего. Сделай липу, не стесняйся. Дай ему, чего он хочет. А то и впрямь — может обидеть, я его знаю…
Серж дал. Составил две копии несуществующих документов, якобы хранившихся в его архиве, трясущимися руками поставил архивную печать и вручил Полупездову.
— Ну вот — давно бы так! — воссиял обрадованный «новый русский». — А то тянул чего-то, я прям не знаю. За коня извиняй — но ты ж сам виноват, в натуре…
С того момента Серж принялся штамповать родословные, как хороший печатный станок: набил руку, перестал стесняться в ссылках, сделал дубликат печатей, чтобы каждый раз не бегать в архив, ежели нужда приспичит в вечернее время. Совесть его больше не мучила, профессиональная гордость не страдала: родословные приносили хороший заработок, позволявший жить на широкую. ногу и не обмирать от страха на таможне, вывозя ворованные документы (у Сержа в папке осталось десятка полтора листов, которые он берег на случай крайней нужды) и ввозя непродекларированные баксы. Постепенно архивариус приобрел известность — благодаря своим специфическим клиентам, которые, желая поднять свой престиж, нахваливали Сержа как лучшего специалиста в своей области и всячески превозносили его заслуги. Появились интересные знакомства, связи, обозначился определенный круг, принадлежа к которому наш парень мог считать себя в известной степени защищенным от разного рода проблем и опасностей, ежедневно преследующих обычного среднестатистического гражданина, каковым совсем недавно являлся простой архивариус. Иными словами, Серж незаметно для себя, вроде бы спонтанно, угодил в элиту. Его стали приглашать в университет читать студентам лекции, в широком кругу питерской интеллигенции приняли как своего и даже почитали за большого ума человека. Иногда, долгими слякотными вечерами, сидя у себя в библиотеке, архивариус призадумывался: а не поискать ли в глубине веков, в самой гуще, так сказать, и свои дальние корни? Уж больно интересная фамилия: Лиховские. Поневоле напрашивалась мысль о возможном переплетении ветвей лиховского генеалогического древа с такими простыми и созвучными фамилиями, как… Браницкие, Потоцкие, Вишневецкие, Лещинские…
«Хи-хи-хи… — тоненько посмеивался Серж, смущаясь сам перед собой. — А делать мне больше нечего — лазать по анналам. Я и так про себя все знаю, что надобно. Лучше помараю-ка я этого недоумка Тарле — такую дрянь написал, перед студентами стыдно…»
Такая славная жизнь продолжалась до августа 1998 года. Нет, кризис ни в коей степени не затронул благосостояние Сержа: все его накопления по-прежнему хранились на чердаке в долларах. Только теперь на его собственном чердаке.
Так вот, в августе 1998 года, в один из первых трех дней после кризиса, когда вся деловая рать в безысходном исступлении рвала на себе растительность, Витек навестил приятеля и, томно попыхивая толстенной сигарой (кризис его обошел стороной — предупредили вовремя, успел крутануться), напомнил о давнем разговоре:
— Вот ты говорил, что тут разные типы тусовались… Ну, всякие крутые деятели искусств. А меж ними политиканы всякие зависали. На самом деле было?
— Разумеется! — Серж даже удивился такой постановке вопроса. — Ты что, думаешь, я это для красного словца сказал?
— Есть мысля, — Витя пыхнул сигарой и подмигнул историку. — Можно тут организовать это… ну, типа, литературное кафе. Отреставрируем, тебе апартаменты забацаем на втором этаже. А на первом: зал, кухня, сцена в углу, на ней, типа, рояль… Рояль там у них был?
— Клавесин, — живо подключился к рассуждениям приятеля Серж. — Рояля у них там не было. И что?
— Ну, ты найдешь все бумаги, насчет этой забегаловки в те времена, сделаешь подборку, пропечатаешь в газеты, — продолжал развивать свою мысль Витя. — И не один раз — типа, рекламу сделаем. А мы забацаем тут все, как было раньше, — ну, при этом твоем Ситромане…
— Остермане, — поправил Серж, недовольно поморщившись. — С обоснованием и исторической ссылкой могут возникнуть проблемы. Тот факт, что здесь размещалась секретная резиденция вице-канцлера, широким массам неизвестен: это своеобразная историческая находка, «белое пятно», заслуга в открытии которого принадлежит вашему покорному слуге, сударь. Историографы, прочитав эту заметку, мгновенно ополчатся против меня. Начнется полемика, придется доказывать свою правоту, это займет массу времени…
— Я в гробу видал твоего Остермана! — досадливо махнул сигарой Витек. — Никому этот твой вице не нужен. Кафе-то литературное тут было — верняк? Об этом история говорит?
— Насчет кафе — факт неоспоримый, — согласился Серж. — Общедоступный факт. Тут никаких вопросов не возникнет. Можно подготовить обширную статью, которая популярно разъяснит публике, какова роль этого места отдельно в истории развития российского искусства и в российской истории в целом.
— Ну вот! — обрадовался Витя. — А ты говоришь — Остерман… Короче, забацаем мы тут, как все было раньше, под старину, свечей наставим, клавесин припрем. Официантов под лакеев оденем, на входе поставим какого-нибудь ублюдка в латах — а то и пару. Разрекламируем, само собой. Ну там, типа… «Как в старые времена, в литературном кафе там-то и там-то, вновь по вечерам собирается весь цвет…» Чего там цвет? Ну, ты сам придумаешь — у тебя лучше получится. И попрет дело. Сюда всякая шлаендрень артистическая потянется, будет зависать, базары тереть промеж себя, и так далее. Ага. Клавесин в углу наигрывает, опять же — класс! А потом сюда подтянутся всякие политиканы и деловые люди: их, блин, к светлому потянет, к искусству. Тогда ж, в старину — сам говорил, точно так же было. Люди всегда одинаковые: он вроде бы залез на большую высоту, а все ему хочется прикоснуться к чему-то светлому, чтобы рядом постоять, почувствовать это… ну, как его…
— Сопричастность, — подхватил Серж, затуманенным взором наблюдая за тлеющим кончиком Витьковой сигары. — Неплохая задумка. Неплохая… А мы тем временем будем подслушивать их разговоры, как Андрей Иванович в свое время?
— Ну, насчет подслушивать — не знаю, — Витя задумался — Об этом потом подумаем. А вообще, мысля основная такая: если среди этих деятелей искусства будут тусоваться всякие крутые, можно будет кое-какие дела решать. Мы ж хозяева…
— Мы? — Серж обрел ясность взора и вопросительно посмотрел на собеседника.
— Ну да — мы, — Витя пожал плечами. — Забацать тут все, как было раньше, — больших денег будет стоить. Ты ж один не потянешь. Пополам войдем в долю. А если хочешь, можешь продать мне эту халупу. Я тебе на втором этаже квартирку забацаю — живи на здоровье. Не, я. не настаиваю — ты думай.
— Не буду я ничего продавать, — твердо заявил Серж. — Но твоя «мысля» насчет литературного кафе мне нравится. Можно попробовать. И вот что — я сам хочу этим заниматься. Я уже составлял смету, у меня есть бригада мастеров, которые знают, что тут нужно делать…
Следующую неделю Серж трудился, как пчелка. Взял отпуск, состряпал обзорную статью о литературном кафе, отыскал в своей захламленной квартире чертежи, пригласил бригаду, которая в свое время начинала реставрацию дома, и совместно с мастерами обмерил каждую пядь своих владений, составляя подробный план предстоящих работ. Но для начала решено было соорудить на втором этаже квартиру, поскольку имевшие место апартаменты Сержа необходимо было разломать к чертовой матери. А при сооружении квартиры — случилось это на четвертый день с начала работ — произошло нечто, коренным образом изменившее намерения нашего архивариуса.
— Вот сюда его впендюрим — нормально будет? — бригадир поставил на плане крестик и резаком начертил на толстенной стене контуры будущего хранилища — сейф, заказанный Сержем, только что привезли и затащили наверх: вчера мастера вживили в каменную кладку плиты перекрытия взамен прогнивших насквозь досок и теперь на втором этаже полным ходом шло обустройство будущей квартиры хозяина.
