Английское правительство в этот момент, как утверждает Черчилль, было склонно поверить, будто немецкое наращивание сил в портах Балтики и Северного моря производилось, чтобы помочь Гитлеру нанести контрудар, если англичане, заминировав норвежские воды с целью перерезать пути доставки в Германию шведской руды из Нарвика, оккупируют этот и другие норвежские порты, расположенные к югу.
Действительно, английское правительство предусматривало возможность такой оккупации. После долгих месяцев безуспешных усилий Черчиллю, первому лорду адмиралтейства, в конце концов 8 апреля удалось получить одобрение военного кабинета и Высшего военного совета союзников заминировать норвежские водные пути - операция "Уилфред". Поскольку было очевидно, что последует яростная реакция немцев на блокирование путей доставки в Германию шведской железной руды - жесточайший для немецкой военной экономики удар, было решено послать небольшую англо-французскую оперативную группу в Нарвик и продвигаться в сторону ближайшей шведской границы. Другие контингента предполагалось высадить в Тронхейме, Бергене и Ставангере и далее к югу, чтобы, как объяснял Черчилль, "лишить противника возможности воспользоваться этими базами". Эти меры получили кодовое наименование "План Р-4".
Таким образом, в течение первой недели апреля, в то время как немецкие войска грузились на различные суда и боевые корабли для отправки в Норвегию, английские войска, хотя и в значительно меньшем количестве, грузились на военные транспорты в Клайде и на крейсера в Форте, чтобы отправиться туда же.
В полдень 2 апреля после долгого совещания с Герингом. Редером и Фалькенхорстом Гитлер издал официальную директиву, в которой предписывалось начать операцию "Везерюбунг" в 5.15 утра 9 апреля. В это же время он издал другую директиву, предупреждавшую, что "бегство королей Дании и Норвегии из своих стран во время оккупации необходимо предотвратить всеми доступными средствами". В этот же день ОКВ посвятило министерство иностранных дел в свою тайну: Риббентропу вручили длинную директиву с инструкцией, какие предпринять дипломатические шаги, чтобы убедить Данию и Норвегию капитулировать без боя, как только на их территориях появятся немецкие войска, и как состряпать какое-нибудь оправдание очередной агрессии Гитлера.
Но этот обман не ограничивался рамками министерства иностранных дел. Военно-морской флот также должен был прибегнуть к маскировочным трюкам. 3 апреля, после выхода в море первых судов, Йодль писал в своем дневнике, как ввести в заблуждение норвежцев, если у них возникнут подозрения в связи с присутствием столь большого количества немецких боевых кораблей. Корабли и транспорты получили указания выдать себя за английские, а если потребуется, идти под английскими флагами! В секретных приказах по частям и кораблям флота, участвовавшим в операции, были даны детальные указания по "введению в заблуждение противника и по маскировке во время вторжения в Норвегию".
Секретно, особой важности
Поведение во время входа в гавань
Все суда идут с погашенными огнями... Маскировку под английские корабли следует сохранять как можно дольше. На все запросы норвежских кораблей отвечать по-английски. В ответах выбирать что-либо вроде:
"Иду в Берген с кратким визитом. Враждебных намерений не имею".
...На запросы называться именами английских боевых кораблей:
"Кельн" - корабль Его Величества "Каир";
"Кенигсберг" - корабль Его Величества "Калькутта"... и т. д.
Принять заранее меры, чтобы при необходимости можно было освещать развевающийся английский флаг...
Для Бергена... руководствоваться следующими принципиальными указаниями, если одна из наших частей окажется вынуждена ответить на запрос проходящего корабля:
Отвечать на запрос (в случае с кораблем "Кельн"): "Корабль Его Величества "Каир".
На приказ остановиться: (1) "Пожалуйста, повторите последний сигнал". (2) "Невозможно понять ваш сигнал".
В случае предупредительного выстрела: "Прекратите огонь. Британский корабль. Добрый друг".
В случае запроса относительно назначения и цели: "Иду в Берген. Преследую немецкие пароходы" {На Нюрнбергском процессе гросс-адмирал Редер оправдывал подобную тактику на том основании, что это были законные "военные хитрости, против которых с юридической точки зрения не может быть возражений". - Прим. авт.}.
Итак, 9 апреля 1940 года, в 5 часов 20 минут утра (а в Дании - 4 часа 20 минут), за час до рассвета, немецкие послы в Копенгагене и Осло подняли министров иностранных дел с постели ровно за 20 минут до начала вторжения (Риббентроп настаивал на строгом соблюдении графика в соответствии с прибытием немецких войск) и предъявили датскому и норвежскому правительствам ультиматум, требуя немедленно и без сопротивления встать под "защиту рейха". Ультиматум был, пожалуй, самым беззастенчивым документом из тех, какие когда-либо составляли Гитлер и Риббентроп, к тому времени изрядно поднаторевшие в дипломатическом обмане.
После заявления, что рейх пришел на помощь Дании и Норвегии, чтобы защитить их от англо-французской оккупации, в меморандуме говорилось:
...Немецкие войска вступили на норвежскую землю не как враги. Немецкое верховное командование не намерено использовать районы, занятые немецкими войсками, в качестве баз для операций против Англии до тех пор, пока его не принудят к этому... Наоборот, немецкие военные операции нацелены исключительно на защиту Севера от предполагаемой оккупации норвежских баз англо-французскими силами...
...В духе добрых отношений между Германией и Норвегией, которые существовали до сих пор, правительство рейха заявляет королевскому норвежскому правительству, что у Германии нет намерений ущемлять своими действиями территориальную целостность и политическую независимость Королевства Норвегии ни в настоящее время, ни в будущем...
Поэтому правительство рейха ожидает, что норвежское правительство и норвежский народ... не окажут сопротивления. Любое сопротивление будет подавлено всеми возможными средствами... и поэтому приведет лишь к совершенно бессмысленному кровопролитию.
Немецкие расчеты оказались верны в отношении Дании, но не в отношении Норвегии. Об этом стало известно на Вильгельмштрассе после получения первых срочных донесений от соответствующих послов в этих странах. Немецкий посол в Дании телеграфировал в 8.34. Риббентропу из Копенгагена, что датчане "приняли все требования (хотя) и заявили протест". Посол Курт Брейер в Осло был вынужден отправить донесение совершенно иного содержания. В 5 часов 52 минуты, ровно через 32 минуты после вручения ультиматума, он сообщил в Берлин ответ норвежского правительства: "Добровольно мы не подчинимся: сражение уже началось".
Надменный Риббентроп пришел в негодование {Мне редко доводилось видеть нацистского министра иностранных дел более несносным, чем в то утро. Облачившись в крикливую униформу, он явился на специально созванную в министерстве иностранных дел пресс-конференцию с таким важным, напыщенным видом, "точно владел всей Землей". "Фюрер дал свой ответ... - резко заговорил он. - Германия оккупировала землю Дании и Норвегии, чтобы защитить эти страны от союзников, и будет бороться за их подлинный нейтралитет до конца войны. Таким образом, лучшая часть Европы спасена от неминуемой деградации".
Берлинскую прессу в этот день стоило поглядеть. Газета "Берзен цейтунг" писала: "Англия хладнокровно шагает по трупам малых народов. Германия защищает слабые государства от английских грабителей с большой дороги, и Норвегии следовало бы понять справедливость действий Германии, призванных обеспечить свободу норвежского народа". Рупор Гитлера "Фелькишер беобахтер" поместила аншлаг на всю страницу. "Германия спасает Скандинавию!" - Прим. авт.}. В 10.55 он послал Брейеру "исключительно срочную" телеграмму: "Еще раз решительно внушите норвежскому правительству, что сопротивление совершенно бессмысленно".
Однако незадачливый немецкий посол этого уже не мог сделать. Норвежский король, правительство и члены парламента к этому времени бежали из столицы на север, в горы. Сколь ни безнадежным казалось положение, они были полны решимости сопротивляться. В сущности, в некоторых районах с появлением на рассвете немецких боевых кораблей сопротивление уже началось.
Датчане оказались в более безнадежном положении. Их прекрасное государство не было приспособлено к обороне. Оно было слишком маленькое и слишком равнинное, а большая его часть - Ютландия - была открыта для танков Гитлера. Не было никаких гор, где могли бы укрыться король и правительство, как в Норвегии; бесполезно было ждать и какой-либо помощи от Англии. Словом, датчане оказались слишком цивилизованны, чтобы сражаться в таких условиях; во всяком случае, они не сражались. Генерал Приор, главнокомандующий армией, практически один высказался за сопротивление, но его предложение отклонили премьер Торвальд Стаунинг, министр иностранных дел Эдвард Мунх и король, который, даже получив 8 апреля скверные известия, отверг предложение командующего о проведении мобилизации. По причинам, которые остались неясны автору этих строк даже после обстоятельного изучения соответствующих материалов в Копенгагене, военно-морской флот Дании не произвел ни единого выстрела ни со своих кораблей, ни с береговых батарей, когда немецкие транспорты с войсками проходили вблизи этих орудий, способных разнести их вдребезги. В Ютландии произошло несколько стычек между армией и оккупантами, королевская гвардия произвела несколько выстрелов возле королевского дворца в столице, потеряв несколько человек ранеными. Ко времени, когда датчане заканчивали свой завтрак, оккупация завершилась. По рекомендации правительства, но вопреки мнению генерала Приора король капитулировал.
