— Да, конечно, — кивнул Лекс. — Конечно, хватит.
— Тогда будем считать, что мы договорились, — сказал Чен. — Послезавтра Эмир пришлет к вам своих юристов, чтобы уладить формальности. Кстати, вы здесь впервые?
Лекс был несколько обескуражен как самими переговорами, так и их результатом. Нет, он, конечно, был всем доволен, но он впервые видел, чтобы судьба десяти миллионов евро решилась всего лишь несколькими фразами в каком-то затертом до дыр шатре где-то в заднице мира.
До начала турнира оставалось еще около двух часов, гости все прибывали, и вскоре в каждом шатре было шумно и многолюдно.
Оставив Мусорщика общаться с китайцем, Лекс нашел укромное местечко, где сделал пару добрых понюшек. Кокс разложил реальность по полочкам, организм по привычке потребовал спиртного и Лекс отправился в шатер, где видел горячительные напитки.
Потолкавшись в проходах, он добрался до стола со спиртным.
Официант наливал виски в пластиковый стакан, а Лекс думал, что, несмотря на видимую крутость, это место мало чем отличается от хлева. Без разницы, сколько здесь у людей денег. Они одеты, как скоты, ведут себя, как скоты, и даже мыслят категориями скота.
— Лед есть?
Официант на этот вопрос лишь развел руками. Ну, конечно, откуда здесь лед.
Лекс залпом выпил полстакана теплого вискаря и поморщился. Вкус у напитка был отвратительный, — скорее всего паленка.
Не удивительно, откуда в этой дыре взяться нормальному пойлу.
Лекс выбросил стакан в мешок для мусора и ткнул пальцем в бутыль коньяка.
— Вот этого налей.
Экраны в шатрах включились и стали транслировать фото участников турнира. Звука не было, точнее, играла музыка, а вся информация была текстовой. Лекс сначала читал имена и клички участников, их вес, возраст и прочие характеристики, но очень быстро ему это наскучило.
Еще понюшка, еще алкоголь… и понеслась! Он словно с цепи сорвался.
Когда начался турнир, он был, что называется, в говно. Развалившись на пуфике, мало что соображая, Лекс смотрел на экраны, развешанные по стенам шатров, и думал о том, что вполне готов высказать Мусорщику все, что о нем думает.
Где-то в нескольких километрах отсюда какие-то люди зачем-то бегали с ножами и арматурами по наспех построенному лабиринту, но качество транслируемого видео было настолько паршивым, что невозможно было понять, кто и куда бежит.
В голливудских фильмах с похожим сюжетом, вроде «Бегущего человека», например, профессиональные операторы и монтажеры делали красивую картинку для зрителя, здесь же все снималось статичными камерами и одним дублем, поэтому разница была более чем заметна.
Люди вокруг делали ставки, размахивали руками, что-то кричали, и их крики заглушали музыку. Лекс ничего не понимал, сил и разума хватало только на то, чтобы сделать очередной глоток из бутылки коньяка и вновь уронить голову на грудь.
Хотелось обратно в Москву. К телочкам, гидромассажной ванне, хорошему виски со льдом и нескончаемым запасам кокаина. Хотелось зайти в игру, и с помощью админ-панели снова почувствовать себя богом.
Я хозяин своей жизни, думал Лекс. Я, и никто другой. И ни одна дрянь, вроде тупого Мусора, не смеет мне указывать…
Когда толпа взорвалась неожиданно громким ревом, задремавший Лекс встрепенулся. Разлепил веки и первое, что увидел — это крупный план на экране проектора.
Человек, на спине и груди которого была нарисована большая цифра «4», с яростью взмахивал арматуриной, опуская ее на участника под номером «2».
Бедняга пытался защититься, подняв руки к голове, но после нескольких ударов его руки повисли безжизненными плетьми. Арматура опускалась на голову и на предплечья жертвы бесчисленное количество раз. Участник под номером «2» покидал игру под названием «Турнир башни» и одновременно покидал игру под названием «жизнь».
В тот момент, когда все уже было кончено, из-за угла выскочил участник под номером «7». Подкравшись со спины к Четвертому, он сделал несколько резких движений рукой и Четвертый, покачнувшись, рухнул на свою жертву.
Толпа взорвалась новыми криками, а Седьмой, повернувшись к камере, потряс здоровенным ножом и что-то крикнул в объектив, яростное и злое. На фоне двух тел, лежащих у него за спиной в луже крови, это выглядело жутковато.
Завороженный этим зрелищем, Лекс даже протрезвел и выпустил из рук бутылку с остатками коньяка.
А действо на экранах продолжалось. Пятый дрался с Первым и вроде бы побеждал, но откуда-то появился Третий и сначала убил Пятого, а затем добил Первого.
Потом Третий встретился с Седьмым и убил его, а после сошелся в финальной схватке с Шестым и победил его, едва уцелев.
Лекс заворожено смотрел на выходящего из Башни победителя — измазанного кровью, хромающего, с лицом, так не похожим на лица киношных победителей. В какой-то момент камера поймала его взгляд, и Лекс, увидев глаза, вздрогнул.
В глазах победителя отчетливо читалась стоимость жизни, ее истинная стоимость. И Лекс вдруг осознал, насколько ничтожны все его потуги и мечты по сравнению с этим обычным бомжом, который добился гораздо меньшего за гораздо большую цену.
Всего лишь одного мгновения хватило Лексу, чтобы понять: он такой же скот, как и все остальные в этом шатре, с наслаждением взиравшие, как им на потеху люди убивают друг друга.
Всего лишь одного взгляда на экран оказалось достаточно, чтобы Лекс почувствовал невероятное отвращение к выпивке и наркотикам, которые медленно, но верно уничтожали его единственную ценность, которой он обладал, — жизнь.
Всю дорогу обратно Лекс не проронил ни слова, а когда они вернулись в Москву и он вошел в офис, то первое, что сделал, это высыпал весь кокаин в унитаз. Без всякого сожаления.
А затем собрал самых способных сотрудников в конференц-зале и объявил, что с сегодняшнего дня приоритетным направлением для разработок является обслуживание чата и всего, что с ним связано.
Примерно через неделю после этого на счета компании поступил первый транш — два миллиона евро. Но к этому времени деньги для Лекса перестали быть мотивацией.
Потому что Лекс понял смысл жизни. И он точно был не в деньгах.
Через несколько дней на стартовой странице игры появился новый герб. На красном фоне сжатый кулак и обрамляющая его надпись: «Invia virtuti nulla est viа».
Для доблести нет непроходимых путей.
ГЛАВА 15
ПРОШЛОЕ-НАСТОЯЩЕЕ
Ростов, август 2004 года.
Весь день стояла невыносимая духота, какая обычно бывает перед дождем. Но дождя не было ни на улице, ни в метеосводках, нигде.
Кондиционер в квартире работал исправно, но искусственная прохлада была не самой лучшей заменой духоты. Ник вообще не любил кондиционеры и включал их только в самых крайних случаях. К тому же на ночь кондишн пришлось отключить, чтобы не продуло — и прохлада вновь сменилась духотой. Как следствие — плохой сон, рваные кошмары, мокрые от пота мятые простыни.
Ранним утром Ника разбудил звонок в дверь. На пороге стоял Асгард.
— Ты обурел что ли, в такую рань? — проворчал Ник, протирая глаза.
— Войти можно?
Ник посторонился, пропуская раннего гостя. Когда закрыл за ним дверь, Асгард произнес:
— Все отменяется.
— В каком смысле? — спросонья не понял Ник.
— Заза заднюю включил, сука, — выругался неоязычник. — У твоего дружка, по ходу, крыша слишком крутая, Синдикату не по зубам.
— Армада? Или менты с чекистами?
— Круче, — ответил Асгард. — Насколько я понял, там теперь какие-то азиаты в доле. Заза подробностей не рассказывал, сказал только, что с ним связались главари Синдиката и запретили лезть в это дело. Вот, возьми.
Он протянул Нику конверт.
— Это типа отступных? — спросил тот, заглядывая внутрь.
— Ага. Тут, конечно, меньше, чем предполагалось, но все же лучше, чем ничего.
— А чего ж Заза сам не приехал? — поинтересовался Ник.
— Заза поехал перед заказчиком оправдываться. Там история такая была, насколько я знаю. В Синдикат обратился кто-то, сделал заказ на взлом игры твоего друга. Заза заказ принял, вроде даже аванс получил, нас подписал на это дело, тебя вот тоже. А потом внезапно у твоего кореша крыша стала круче, чем у Майла, и Синдикат, что называется, умыл руки.
— А кто заказчик?
— Ну, ты даешь! — ухмыльнулся Асгард. — Откуда ж я знаю. Наверное, конкурент какой-нибудь.
Он достал мобильник, посмотрел на часы.
— Значит, все? — спросил Ник, небрежно бросая конверт на трюмо в прихожей. — Оружие на склад, солдаты по домам?
— Похоже на то. Извини, что разбудил, но у меня поезд через два часа.
— Уезжаешь?
— Да, к тетке в деревню. Через пару недель вернусь. Ты тут еще будешь?
— Поеду на побережье, наверное, — соврал Ник. — Отдохну, потом видно будет.
