В результате я начала писать историю про Бэтмена (его костюм показался мне довольно смешным), а Ксавера наказали работой по хозяйству на целый день. Но эти семейные мелочи мы, конечно, не стали рассказывать Паоло. Юни начал расспрашивать его о планах на будущее, и Паоло рассказал то, что, собственно, мы уже знали: он хотел открыть бар, и при этом не обычный бар, а бар для знаменитостей.
Мы говорили о граппе, ди-джеях и сигарах, а я с удовольствием представляла Юни и Паоло обнаженными в моем будуаре. Юни рассказал, что он наконец-то нашел подходящее помещение для своих выставок — кроме продажи антиквариата он хотел сосредоточиться на современной японской живописи. Он планировал это уже давно, но хотел найти что-нибудь необычное: в этом квартале еще одна галерея, ничем особо не отличающаяся, была бы лишней. И вот недавно рядом с галереей Юни освободился магазинчик, в котором есть даже бар и кухня, так что для вернисажей не нужно будет заказывать фуршет.
Юни вздохнул:
— К сожалению, этим помещением интересуются и другие — один продуктовый кооператив. У них методы как у мафии. Кроме того, боюсь, они могут заплатить больше, чем я.
Пока они обсуждали с Паоло ресторанный бизнес в городе, Юни в голову вдруг пришла идея. Можно попробовать организовать совместный проект, рассуждал он. Галерею-бар. Азиатское искусство, официантки, переодетые гейшами, отборные спиртные напитки, сигары. Все, что нужно для бара. Может быть, даже суши. Паоло кивнул. Он заинтересовался идеей и в конце концов предложил поговорить с маклером. Юни дал ему ее номер и договорился с Паоло на выходные.
— А он энергичный, — сказал Юни, когда Паоло ушел.
На выходных нам пришлось понять, что, хотя он и энергичный, но непорядочный. Юни в ярости вернулся со встречи с маклером, и мы выяснили, что Паоло выбил это помещение для себя.
— Он рассказал, что делает совершенно новый проект. Официантки-гейши, суши. Ни слова об искусстве или моей галерее. Вы знаете, как трудно было раздобыть номер телефона этого маклера. А я как идиот предоставил ему номер на тарелочке с голубой каемочкой. И он меня надул!
Юни бушевал и принимал все близко к сердцу. Я пообещала проучить Паоло.
Собственно, я договорилась идти с Паоло на премьеру, так как считала, что ему нужно развеяться. У него были проблемы с другими владельцами баров, которые, пронюхав о том, что он собирается открыть эксклюзивный бар, пытались вытеснить его с рынка. Они уже увели у него из-под носа два заведения, а в его почтовом ящике скапливались анонимные письма, в которых ему грозили бойкотом поставщиков и прочими пакостями. Однако Паоло отказался от моего предложения выяснить, не может ли кто-то помочь при организации открытия нового бара. Он упрямился и вел себя как сам крестный отец. После этой истории с Юни мне на премьеру идти не хотелось, но остальные убедили меня все-таки пойти.
Они считали, что он заслужил наказание. Я позвонила Паоло и предложила ему встретить меня на красном ковре. Он порадовался нашему общественному выступлению, так как уже начал ремонт в помещении возле галереи Юни и собирался открывать бар через несколько недель. В новом черном костюме он смотрелся великолепно. Я вышла из лимузина и с улыбкой пошла в его сторону. Он гордо улыбнулся и протянул мне руку.
А я подождала, пока он нагнется меня поцеловать, а потом все с той же улыбкой на лице прошла мимо него и взяла под руку Ксавера. Тот, нервно переминаясь, стоял за спиной Паоло и выглядел настолько молодым, что я залюбовалась.
Паоло так и остался стоять, и я слышала, как люди начали переговариваться и хихикать за моей спиной, а Паоло, покраснев, ушел с ковра. Тем же вечером он позвонил мне и потребовал объяснить, что происходит.
— Так, как ты поступил с Юни, — сказала я, — у нас поступать не принято. Мы держимся вместе, а свой комплекс волка-одиночки можешь засунуть себе сам знаешь куда.
Мы еще некоторое время поспорили, а потом он пригласил меня на открытие своего бара — «в качестве примирения», как он сказал.
— Да пошел ты!!! — фыркнула я в трубку, а потом холодно добавила: — Думаю, я ошиблась в тебе. Мне казалось, что под маской мафиози скрывается великолепный мужчина с отличным воображением и невероятным потенциалом. Но, оказывается, я тоже могу ошибаться.
Я бросила трубку, закрылась в будуаре и решила окончательно забыть Паоло.
Однако все вышло иначе. Странно, но первым о Паоло заговорил Юни. Через несколько дней после нашего спектакля на красном ковре он рассказал мне, что бар Паоло отлично смотрится.
— Невероятно, как ему за такое короткое время удалось все наладить, — сказал он. — Я знаю некоторых своих коллег, которым больше времени потребовалось, чтобы только покрасить свою галерею. А он действительно нашел повара, умеющего готовить суши. Тебе же известно, как трудно заполучить хорошего повара.
Через некоторое время Юни позвонил мне из галереи и рассказал, что специалиста по суши Паоло нанял совершенно законно, а не использовал всякие хитрости, чтобы того уволили из японского ресторана.
— Наверное, Паоло столько его уговаривал, рассказывая о своем сверхгалактическом баре, что тот просто подписал контракт.
Я не могла не рассмеяться, так как уговаривать Паоло действительно умел. Серен тоже начал интересоваться прошлым Паоло. Вскоре ему удалось выяснить, что Паоло родом из бедной семьи и что он вырос, окруженный презрением и насилием.
— Его двое братьев все время сидят в тюрьме, — рассказал Серен однажды вечером. — Отец давно бросил семью и появляется дома только тогда, когда нужны деньги на выпивку. Но самого Паоло никогда ни в чем не обвиняли, у него даже штрафов не было.
Не хочу даже знать, как Серен это выяснил. Сам Паоло каждый вечер звонил мне, оставляя на автоответчике просьбу о прощении, и повторял свое приглашение на открытие бара, куда он пригласил прессу и городских знаменитостей.
Когда на выходных звонков от него не последовало, нам показалось это странным. А Юни в понедельник рассказал нам, что в баре у Паоло все разбили. Прилавок красного дерева разрубили в щепки, а все окна превратили в осколки.
Но Паоло не сдавался. Мы узнали, что он договорился с людьми, организовывавшими приработок для безработной молодежи, и в кратчайшие сроки бар был отстроен.
— Когда я прихожу утром, у него в баре уже стучат молотки, — удивлялся Юни, — а когда я ухожу вечером, у него все еще что-то пилят. Соседи говорят, что работа идет днем и ночью.
Мы все не верили в это, но, несмотря на неприятности, к моменту открытия бар был полностью отремонтирован. Потом Юни рассказал нам, что на вечер открытия приглашены владельцы всех галерей и того самого продуктового кооператива.
