(Вы посмотрите, какие герои эти немцы, прямо не герр Штеен, а Штеен-сан. У Руделя больше 30 раз подбивали самолет, а у него и мысли не было направить его куда-нибудь.)
Но, как вы поняли, 23 сентября самолет Штеена и запасной самолет авиагруппы были сломаны, а самолет Руделя — сгорел. Летать ему было не на чем, и он по этой причине о «потоплении» «Минска» молчит. Молчит он и по другой причине. После получения 1000-килограммовых бомб Рудель летал только с ними, а лидер эсминцев «Минск» получил попадания в корму двух бомб и бомбу в вываленную за борт дежурную шлюпку. И это были бомбы весом 100 кг, т. е. не бомбы Руделя. Был бы час времени, и команда заделала бы образовавшиеся надводные пробоины, но какой-то фашистский трус сбросил недалеко от «Минска» 1000-килограммовую бомбу, предназначенную линкору или крейсеру (водоизмещение линкора — 26 тысяч тонн, а «Минска» — 2,6 тысячи тонн). Волна от взрыва раскачала «Минск», он зачерпнул воды пробоинами и сел на грунт в 5 метрах от причальной стенки. При чем тут Рудель, и зачем Зефирову приписывать ему победы других немецких летчиков?
Повторю, сам Рудель о потоплении им «Минска» (Зефиров уверяет, что это его Рудель называет «крейсером») пишет очень невнятно: «До конца сентября мы делаем множество вылетов в район Финского залива и достигаем нового успеха, потопив еще один крейсер. Однако с линкором «Октябрьская революция» нам не везет. Он поврежден бомбами небольшой мощности, но не очень сильно. В тот день, когда во время вылета нам удается сбросить 1000-килограммовую бомбу прямо на корабль, ни одна из тяжелых бомб не взрывается. Несмотря на самое серьезное расследование, не удается определить, имело ли место вредительство. Так или иначе, но Советы сохраняют один из своих линкоров».
Само собой, что Зефиров почти дословно пересказывает этот идиотизм и даже ставит восклицательные знаки там, где Руделю не пришло в голову их поставить: «До сентября Ju-87 из III./StG2 неоднократно атаковали Кронштадт, но все попытки Руделя потопить второй линкор Балтийского флота — «Октябрьскую революцию» потерпели неудачу. Корабль уже несколько раз был поврежден, когда наконец 1000-килограммовая бомба, сброшенная Руделем, попала точно в него и не взорвалась! При этом все оставшиеся бомбы этого калибра, сброшенные пилотами StG2 в ходе этого вылета, тоже не взорвались. Что это было, технический дефект или сознательный саботаж при изготовлении бомб, так и осталось до конца не выясненным».
Это надо же — немецкие бомбы не взорвались! Линкор «Октябрьская революция» все время оставался в строю, его офицеры фиксировали все бои и повреждения корабля. После 23 сентября немцы осмелились только на один авианалет на него, это было 27 сентября. Было одно попадание 500-килограммовой авиабомбой, которая взорвалась у барбета башни главного калибра № 2. И все. Никакие невзорвавшиеся бомбы весом в 1000 кг в него не попадали, Рудель врет, как сивый мерин, и не хочет признаться, что его 2-я эскадра мочилась в штанишки от одной мысли о налетах на Кронштадт и поэтому сбросила свои 1000-килограммовые бомбы еще на подлете и атаковать линкор «Октябрьская революция» побоялась. А начальству повесили на уши лапшу про «невзрывающиеся бомбы».
Ведь и то сказать: немцам было чего бояться. Рудель в воспоминаниях бодро вякает, как они чуть ли не с песнями и плясками шли к Ленинграду, и советские зенитчики и истребители им были нипочем. Однако перед первым налетом на Кронштадт он вскользь сообщает подробности первого вылета (в переводе Е. Ковалева): «Весь полк поднимается и берет курс на север. Сегодня у нас 30 самолетов, согласно штатному расписанию мы должны иметь 80 машин, но цифры не всегда являются решающим фактором». То есть меньше чем через три месяца после начала войны полк потерял не менее 70 % своих экипажей (ведь приходило и пополнение). А тут им предстояла новая радость — бомбить Ленинград, который защищали 1000 стволов зенитной артиллерии (правда, при очень плохом обеспечении снарядами, даже Рудель отмечает, что наши зенитки открывали заградительный огонь только тогда, когда немецкие самолеты шли в атаку). И если на 30 стволов «Октябрьской революции» приходится 5 сбитых самолетов и 6 подбитых, то сколько это будет в пересчете на 1000 стволов? И ведь истребители Балтфлота без дела не сидели. Немудрено, что в отчетах у летчиков появились «невзрывающиеся бомбы». Еще 23 сентября все взрывались, а 27-го ну ни в какую!
Вообще-то до чтения книги Зефирова я полагал, что немцы загнали наш Балтфлот в Кронштадт и Ленинград и там его раздолбали авиацией. Но теперь мне так уже не кажется. Немцы совершили на базы Балтфлота 20 налетов, частью силами до 200 бомбардировщиков сразу. А результат? Один потопленный линкор и несколько миноносцев. Второй линкор и три броненосных крейсера (включая купленный у немцев недостроенный «Лютцов») уцелели и вели огонь в поддержку сухопутных войск всю блокаду Ленинграда. Вел огонь и севший на мель линкор «Марат», но это, конечно, не вина Люфтваффе — в открытом море он утонул бы. При таком расходе военно-воздушных сил успехи немцев, скажем прямо, не впечатляют.
Их даже близко нельзя сравнить с успехами японских летчиков 7 декабря 1941 года. Тогда 40 японских торпедоносцев и 129 пикирующих бомбардировщиков, 103 бомбардировщика и 79 истребителей за один налет на американскую военно-морскую базу Перл-Харбор вывели из строя 8 линкоров, утопив пять из них, три крейсера и три эсминца. Мне могут сказать, что нападение японцев было внезапным. Не надо ля-ля! О нападении было известно за несколько часов, а японские самолеты были обнаружены радаром за 250 км от базы. А то, что американцы все это время ковырялись в носу, то это их проблемы. И потом, через три дня, когда о внезапности уже глупо было и говорить, 50 японских пилотов утопили два британских линкора и эсминец за один налет.
Отдадим должное и нашим союзникам в той войне. В начале ноября 1940 года 20 британских тихоходных бипланов с бомбами и торпедами атаковали хорошо защищенную базу итальянского флота в Таранто и, потеряв два самолета, утопили три итальянских линкора.
На фоне этих побед достижения люфтваффе в Ленинграде, даже сопровождаемые громогласным пропагандистским воплем, явно не стоят того щенячьего восторга, с которым они воспринимаются в сегодняшней России.
И я должен в это верить?
Количество боевых вылетов, сделанных Руделем за войну, на первый взгляд подозрений не вызывает — он воевал всю войну и, делая в день по три вылета, смог бы столько налетать даже с учетом отпусков и ранений. А в периоды ожесточенных боев (на Курской дуге, к примеру) немецкая штурмовая авиация действительно в некоторые дни делала до 4 вылетов в день, правда, и летать ей надо было только до линии фронта.
Рудель летал на Ю-87, а это самолет того же класса, что и наш Пе-2, — те же цели для бомбежки, тот же вес бомб. Более того, наш Пе-2 имел в полтора раза выше скорость, т. е. быстрее долетал до цели, и штурмана, т. е. меньше времени находился в районе цели. Андрей Сухоруков расспросил о времени, требующемся на боевой вылет, А.П. Аносова, летчика, совершившего на Пе-2 139 боевых вылетов.
«А.С. Какое максимальное количество боевых вылетов делали за день?
А.А. Три. Это максимум. На большее количество просто времени не хватит. Вот смотри — подвеска бомб, получение задачи, выруливаем. Взлетаем, собираемся в группу, идем по маршруту, перестраиваемся в боевой порядок, пикируем-бомбим, собираемся, возвращаемся домой, садимся — это только один боевой вылет, 1–2 часа времени. А ведь еще между вылетами самолеты обслужить надо. Это еще от 40 минут до 1,5 часа. Так что три вылета — это предел. Да и физически, и психологически больше трех вылетов совершить очень тяжело. Тут и один вылет выматывает, а уж три…»
А Рудель делал в день и 8, и 12, и 17 боевых вылетов! Мне что — нужно верить, что у него в сутках было 96 часов? Или и его вылеты — это пропагандистская туфта?
Теперь по поводу Руделя-противотанкиста. Как вы видели из ориентировки на него, за ним числится 519 уничтоженных советских танков — чуть ли не целая советская танковая армия. Если учесть, что кроме Руделя в люфтваффе было еще 306 кавалеров Рыцарского креста, а также несколько тысяч кавалеров просто Железных крестов, и пусть каждый из них уничтожил танков хотя бы на пять процентов от списка Руделя, то остается только удивляться — на чем же это наши старички в мае 1945 года доехали до Берлина? Неужто на подержанных японских «Тойотах»?
В первый период войны, очень неудачный для нас, большинство наших подбитых танков оставалось на полях боев, захваченных немцами, и нашим инженерным службам редко случалось выяснить, от чего они вышли из строя. Но с конца 1942 года ситуация поменялась и появилась статистика боевых повреждений наших танков. На сегодня наиболее знающим и квалифицированным историком в области артиллерии является А. Широкорад, он проанализировал эту статистику и суммировал ее данные по некоторым позициям. Средневзвешенные цифры потерь таковы.
