К сожалению, на составление документа требовалась не одна неделя, и провинциальный дворянин остался их дожидаться при дворе, окунувшись в балы, торжественные приемы, званые обеды, внимание светских дам и… интриги больших и мелких вельмож. Внимание женщин и благосклонность к новичку царя многим встали костью поперек горла.
На седьмой день пребывания в столице граф получил пять вызовов на поединки от довольно маститых фехтовальщиков. Один из них был убит, четверо получили ранения, после чего число желающих испытать судьбу на острие клинка заметно поубавилось.
Однако завистники не оставили своих попыток избавиться от провинциального выскочки. Его представили мадам Реолине, одной из первых красавиц двора. Помимо того что она считалась фавориткой царя, за ней весьма настойчиво ухаживал еще один молодой человек. Вот с ним-то и столкнули Ксуала.
Откуда парню с окраины Шунгуса было знать, что Ранух являлся волшебником. Мало того, отцом дуэлянта оказался не кто иной, как сам герцог Хиунг – чародей, специализировавшийся на магии крови и являвшийся одной из самых влиятельных персон после царствующей особы.
Бой Рануха с графом состоялся на утренней зорьке, и если бы сын герцога не воспользовался чародейской силой – что категорически запрещалось во время честных схваток, – то, скорее всего, остался бы жив. Магический удар подействовал на Ксуала довольно странно: боец потерял над собой контроль и нанес противнику смертельную рану. Правда, и тот в долгу не остался – меч вероломного соперника в последний момент пропорол плечо непобедимого фехтовальщика.
А потом… Потом победителю рассказали, кто такой Хиунг и что ожидает человека, чем-то не угодившего великому герцогу.
В тот же день граф Ксуал пропал, так и не получив бумаг на право владения отцовскими землями, а через полгода на восточной границе Шунгуса в маленькой деревушке появился новый сапожник по имени Гамуд. С тех пор он стал настолько далек от светской жизни, что не знал, как разворачивались события после его бегства.
Герцог действительно оказался человеком мстительным и скорым на расправу. Однако действовать он начал не совсем так, как ожидали завистники провинциального графа. Нет. Вельможа затеял настоящее расследование и за три года нашел всех причастных к нелепой дуэли. Досталось даже красавице Реолине. Причем гораздо страшнее, чем другим виновникам, которых герцог попросту уничтожил. Чародей высокой волны напустил сильнейшие чары на кровь прелестницы, и ее красота угасла за месяц. Фаворитка превратилась в сгорбленную старую каргу.
В отношении непосредственного виновника гибели сына герцог ограничился малым: просто взял и присвоил его земли. Однако Хиунг все-таки просчитался. Царь, узнав о трагедии любимой фаворитки, страшно разгневался и обратился за помощью к магистру. Никакой другой волшебник в Шунгусе не рискнул бы выступить против мощи отца Рануха. Формальным поводом для недовольства его величества посчитали самовольное присвоение чужих земель. Законным оно могло стать лишь после обнаружения истинного владельца, живого или мертвого, и получения соответствующих бумаг. А поскольку закон был нарушен колдуном, верховная светская власть получала право обратиться к верховной магической.
Магистр прибыл во владения герцога и лишил того всей былой власти. Земельные владения Хиунга урезали впятеро, и о прежнем могуществе можно было лишь вспоминать.
Вот тогда волшебник высокой волны решил во что бы то ни стало найти убийцу Рануха. Помочь в этом деле мог меч сына: ведь на нем все еще оставалась кровь Ксуала. Как позже выяснилось – кровь ПРОВОДНИКА.
Глава 7
РАСПЛАТА ПО СТАРЫМ ДОЛГАМ
После магического удара в поединке с Ранухом Ксуал приобрел странную особенность: у него появилось звериное чутье на приближение взявших его след охотников. Вот и сейчас, шагая среди холмов, он точно знал, что противник не отстает.
«Может, так лучше? Сейчас все и закончится. По крайней мере, для одного из нас».
На этот раз Гамуд не спешил, внимательно осматривая окрестности. Со стороны складывалось впечатление, что он просто любуется природой.
«О, красивое местечко! – Беглец остановился у подножия высокого холма, на вершине которого росли три белоствольных деревца. – Пожалуй, для выяснения отношений самое то».
Отпрыск графского рода обнажил подаренный еще дедом меч и внимательно присмотрелся к лезвию. Способность видеть магические руны он также получил после рокового поединка.
Мужчина закрыл сначала левый глаз. Завораживающий рисунок из причудливых знаков, казалось, нависал над гладью клинка, другим оком виделся иной рисунок, не столь отчетливый, но располагался он непосредственно на поверхности металла. Гамуда всегда удивляла эта особенность собственного зрения. Даже сейчас.
«На тебя одна надежда, друг», – мысленно обратился он к оружию.
– Его светлость герцог Хиунг настоятельно приглашает явиться к нему для очень важной беседы. – Незнакомец в темно-сером костюме степенно вышел из-за холма, слева от Ксуала.
– Не будучи лично знаком с герцогом, считаю себя вправе отклонить его любезное приглашение, – в том же тоне ответил преследуемый.
– И все-таки вынужден настаивать.
– Неужели я похож на глупца? Отправиться к герцогу по собственной воле?
– Ну что вы, как можно считать глупцом человека, ухитрившегося более десяти лет уходить от самых опытных охотников Шунгуса?
– Судя по сегодняшнему дню – не от всех.
– Если речь обо мне… Я как раз не охотник, скорее – следопыт. Чаще прячу людей, чем ищу.
– При чем здесь следопыт?
– Когда прячешь, нужно очень тщательно замести следы. Чтобы никто, даже магистр, не смог отыскать.
– А за мной вы пришли исключительно из уважения к герцогу? – язвительно спросил беглец.
– Верно подмечено. – Наемник сделал небольшую паузу. Беседа явно забавляла его. – Вельможа, который платит большие деньги, уже достоин моего уважения. Поэтому я глубоко убежден – не принимать приглашения такого человека просто непорядочно, граф.
– Ошибаетесь, сударь. Согласно шунгусским законам, графом я не успел стать, а потому условности светской жизни меня касаются мало. – Гамуд продолжал изучать лезвие меча, почти не обращая внимания на собеседника.
– Значит, ты себя не считаешь дворянином, смерд! – Груаб перешел на иной язык, принятый в общении со слугами.
– Нисколько, уважаемый. Впрочем, тебя я тоже не могу причислить к светскому обществу, – улыбнулся отец Руама. – Так что двое нас, смердов. Пока.
– Я вижу, годы скитаний не научили тебя уму-разуму. Еще бы – чему можно научиться среди черни…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
