Возвращаясь к стиху 20, следует назвать его апогеем полемики Апостола не только с иудейской самонадеянностью, но и с любой попыткой самоспасения. Ибо, — продолжает Павел, — законом познается грех (206). Значит закон дает понимание греха, но не прощает его. Ниже приведена цитата Лютера, которая, с точки зрения современного знания, возможно несовершенна, однако, по моему мнению, автор ее прав.
«Основное назначение закона — делать людей не лучше, хуже. То есть он показывает им их грех, чтобы через познание его они испытали чувство унижения, страха, скорби и подавленности и это подвигло бы их на поиски благодати и вывело бы к благословенному Семени (а именно Христу)»[191].
В заключение зададимся вопросом: как нам, живущим в конце 20 века, следует реагировать на такое сокрушительное обличение Павлом всеобщего греха и вины? Мы не должны при этом уходить в сторону, пытаясь изменить тему, взваливая вину за свое поведение на дурные законы, образование или общество, и разглагольствовать о важности самооценки. Как человеческие существа, обладающие достоинством, мы не являемся беспомощными жертвами внешних отрицательных влияний, но несем ответственность за свое поведение. Первой нашей реакцией на обличительную речь Апостола Павла должно быть наше твердое убеждение, что необходимо признать истинным этот поставленный Богом диагноз нашего болезненного состояния, а также то, что скрыться от справедливого Божьего возмездия за грехи мы можем в единственном убежище, которое есть Иисус Христос, умерший в наказание за наши грехи. Ведь мы не обладаем никакими достоинствами, на которые могли бы уповать, и не имеем никакого оправдания, которое могли бы предъявить. Мы стоим перед Богом бессловесные и осужденные.
Только в этом случае мы готовы услышать великие слова: Но ныне… из стиха 21, в котором Павел приступает к разъяснению того, как Бог осуществляет наше спасение через Христа и Его Крест.
И второе: в этих главах слышится призыв поделиться Благой вестью с другими людьми, ибо не имеем мы права присваивать ее себе. Вокруг нас есть множество мужчин и женщин, обладающих достаточным знанием о Божьей святости и славе, чтобы их отказ от Бога стал непростительным грехом. Как и мы, они тоже под осуждением. Ни их знания, ни их праведность не могут спасти их, но может лишь Христос. Их уста молчат, потому что они виновны. Пусть же наши уста откроются для свидетельства о Благой вести!
Б. Благодать Божья в Благовестии (Послание к Римлянам 3:21 — 8:39)
3:21 — 4:25
8. Откровение Божьей праведности
Все люди, любой национальности и положения, любого вероучения и культуры, иудеи или язычники, безнравственные и добродетельные, религиозные и атеисты — все без исключения грешны, виновны, неизвинительны и «безответны» перед Богом. Такое ужасное положение описано в Послании к Римлянам 1:18 — 3:20. Нет там ни проблеска света, ни капли надежды, ни шансов на спасение.
«Но ныне…», — неожиданно восклицает Павел, — вмешивается Сам Бог. Слово «ныне» имеет здесь тройной смысл: логический (как средство продолжения полемики), хронологический (как указатель на настоящее время) и эсхатологический (как знак наступления нового века) (2 Кор. 6:2). После долгой ночи взошло солнце, занялся новый день и свет проник в мир. Но ныне, независимо от закона, явилась праведность Божия… (21а)[192] Это новое откровение, в центре которого — Христос и Его Крест, хотя об этом «свидетельствуют закон и пророки» (21 б) в их не совсем ясных предсказаниях. Итак, против неправедности одних и самоправедности других Павел ставит праведность Бога. Божьему гневу, пребывающему на делающих зло (1:18; 2:5; 3:5), он противопоставляет Божью благодать на уверовавших грешниках. Вместо осуждения он повествует об оправдании.
Он начинает, во–первых, с анализа Божьего откровения, заключающегося в Кресте Христа, и закладывает фундамент Благой вести об оправдании (3:21–26). Во–вторых, он защищает Благую весть от иудейских критиков (3:27–31). В–третьих, он демонстрирует ее на примере жизни Авраама, получившего оправдание по вере и в результате ставшего духовным отцом всех верующих (4:1–25).
1. Откровение Божьей праведности в Кресте Христа (3:21–26)
Стихи 21–26 представляют собой шесть взаимосвязанных отрывков, которые профессор Крэнфилд справедливо назвал «центром и сердцем» основной части Послания[193] и которые, по мнению Павла Морриса, можно считать самым важным из всех когда–либо написанных цельных текстов[194]. Ключевой фразой в них является «праведность Божия», с которой мы впервые встречались в 1:17. В обоих стихах НМВ переводит эту фразу как «праведность от Бога», акцентируя при этом, что Бог берет на Себя инициативу даровать грешникам статус праведности. Здесь же говорится о том, что Его праведность «открывается» или «познается»[195]. В обоих стихах указывается на совершенно новаторский характер праведности Божьей, поскольку она становится доступной либо через благовествование (1:17), либо независимо от закона (3:21). Однако в обоих случаях говорится об исполнении пророчеств ветхозаветных Писаний, что исключает всякую мысль о спонтанности Божьего замысла. Оба также свидетельствуют о доступности Божьей праведности через веру. Единственное существенное отличие этих двух стихов заключается во временных формах основных глаголов. В 3:21 использован глагол совершенного вида «открылась», что ассоциируется с идеей непреходящей ценности исторической смерти Христа. Но в 1:17 праведность от Бога «открывается» (настоящее время несовершенный вид) в благовестии, то есть во время проповеди.
В стихе 22 Павел вновь провозглашает Благую весть, пользуясь приемом повтора фразы «праведность от Бога», И добавляет еще две истины. Первая, что она …явилась… через веру в Иисуса Христа во всех и на всех верующих. Более того, она предлагается всем, потому что все в ней нуждаются. Нет различия в этом отношении между иудеями и язычниками (об этом же Павел говорил в 1:18–3:20) или какими–либо иными человеческими сообществами, так как все согрешили (hemarton, где все совокупное общечеловеческое прошлое показано совершенным видом глагола) и лишены (настоящее незавершенное время)[196] славы Божьей (23). Возможно, слово doxa в отношении Бога означает Его «славу», и, видимо, речь идет о той хвале и прославлении, которые люди не воздали Ему (ср.: Ин. 12:43); однако более вероятно, что здесь подразумевается Его образ и слава, явленные в Его творениях (5), которые оказались недостойными их. Естественно, грех имеет свои градации, а значит — различия, однако, несмотря на это, никто не в состоянии даже приблизиться к стандартам Бога. Об этом так драматично сказал епископ Хэндли Моул: «Продажная женщина, лжец, убийца лишены ее (то есть славы Божьей), но и вы тоже. Пусть они находятся на дне ямы, а вы на вершине Альп, — вам также не дотянуться до звезд, как и им»[197].
Есть еще нечто, открывающееся в этих стихах, — впервые праведность от Бога идентифицируется с оправданием: …получая оправдание даром, по благодати Его… (24 а). Праведность Бога (или от Бога) -— это сочетание Его праведного характера, Его спасительной инициативы и исходящего от Него дара праведности грешнику, перед Ним стоящему. В этом заключается справедливое Божье оправдание неправедных, явление Его собственной праведности в этом приведении к праведности нечестивых.
Оправдание — это юридический или судебный термин, принятый в судопроизводстве. Противоположное понятие — осуждение. Оба эти слова звучат из уст судьи. В христианском контексте они представляются альтернативными вариантами эсхатологического приговора, который может прозвучать из уст Судии — Бога в День суда. Поэтому, оправдывая грешников сегодня, Он уже выносит Свой окончательный приговор, так как помещает в настоящее то, что официально принадлежит последнему дню.
Некоторые исследователи считают синонимами слова «оправдание» и «прощение». Например, Сэнди и Хедлэм писали, что оправдание — это «просто прощение, безвозмездное прощение» [198], а позднее и профессор Джеремия настаивал, что «это не что иное, как прощение»[199]. Но очевидно, что это не так. Прощение несет в себе отрицательный смысл; оно есть освобождение от наказания или долга. Оправдание же — это положительное по сути своей действие, дарование статуса праведности, восстановление грешника для дружеского общения с Богом, обретения Его благосклонности. Сэр Маркус Лоун пишет: «Приговор, объявляющий о прощении, гласит: «Вы можете идти, вы освобождаетесь от наказания, которого вы заслуживаете за свои грехи». А вот приговор, объявляющий оправдание, звучит иначе: «Можешь прийти ко Мне, войти в Мою любовь и Мое присутствие»[200]. К. X. Ходж идет еще дальше в этом направлении и разрабатывает антитезу «осуждение — оправдание». «Осудить — это не просто наказать, но объявить обвиняемого виновным и достойным наказания; оправдать же — это не просто снять это обвинение, но заявить, что наказание несправедливо… Поэтому прощение и оправдание существенно различны. Первое — это отмена наказания, второе — признание, что оснований для наказания нет»[201].
