Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой…
Принципы общинной жизни, как уже было сказано, вытекают из самой Торы, многие законы которой являются, по сути, законами такой жизни. Во времена существования Иерусалимского Храма и еврейского государства население каждого города и деревни рассматривалось как отдельная община, связанная общими обязанностями людей и одновременно входящая в единую, более крупную общину, называемую еврейским народом. И это ощущение сохранилось у евреев и после разрушения Первого Храма, когда они оказались разбросанными по различным странам Древнего мира.
Иерусалимский Храм
С одной стороны, каждая группа евреев в Персии, Вавилонии, Риме, Египте или в любой другой точке земного шара немедленно организовывала в этом месте общинную жизнь, призванную сохранить религию и традиции предков, а также обеспечить достойный уровень существования и не дать впасть в нищету каждому ее члену. С другой стороны, каждая такая община продолжала чувствовать себя частью единого еврейского народа, связанной с землей Израиля и Иерусалимом, и регулярно собирала предписанные Торой налоги и пожертвования на строительство, а затем и поддержание деятельности Второго Храма и евреев, живущих на исторической родине. Собранные суммы, ежегодно отправляемые еврейскими общинами в Иерусалим, а иногда и просто в другие страны, в качестве помощи живущим там еврейским общинам, были столь значительны, что постоянно вызывали ярость как у местного населения, так и у местных властей, отказывавшихся понимать, почему столь большая часть их национального богатства утекает куда-то за границу. Попытки запретить евреям собирать эти деньги, а также насильственная их экспроприация не давали никаких результатов: еврейские общины снова собирали требующуюся сумму и находили способ отправить ее по назначению.
Именно эта система общинной жизни, как отмечает Соломон Лурье, была одной из причин возникновения антисемитизма: обособленность евреев, их стремление к максимальной духовной, финансовой, экономической и прочей автономии от тех народов, среди которых они поселились, отчетливая разница в их отношении к своим соплеменникам и к представителям других народов вызывали у этих народов по меньшей мере отчасти понятное раздражение и приводила к появлению самых омерзительных мифов о евреях, создателей которых уже ни понять, ни тем более оправдать никак нельзя.
Наиболее спокойное и вместе с тем все равно лживое свидетельство о евреях эпохи античности принадлежит Тациту:
«В отношениях друг с другом они отличаются нерушимой верностью слову и живейшим милосердием. Но ко всем остальным людям они пылают враждой и ненавистью».
Лживой является здесь именно вторая часть фразы: никакой враждой и ненавистью ко всем остальным людям евреи не пылают, разве что за исключением случаев, когда эти люди явились причиной гибели и страданий еврейского народа. Но вот насчет «живейшего милосердия» по отношению друг к другу, готовности поделиться с другими евреями своим состоянием, даже если оно крайне невелико, Тацит, вне сомнения, подметил правильно.
«Мы никогда не видели и не слышали о еврейской общине, которая не имела бы кассу благотворительности», – писал Рамбам, и эти его слова подтверждаются многими историческими документами.
Непреложные исторические факты, свидетельствующие о том, что в еврейских общинах более обеспеченные граждане оказывали всемерную поддержку бедным – выдавали им беспроцентные ссуды, оплачивали обучение их детей, платили за них налоги, а нередко и просто брали их на содержание – в очередной раз опровергает расхожее мнение о якобы природной еврейской скупости. Сама эта система жизни, незнакомая другим народам, была бы невозможна, если бы скупость была природной еврейской чертой, ведь она требует от еврея отдавать в пользу общины и своих менее обеспеченных соплеменников часть своего заработка. И отдавать не разово, а постоянно, из месяца в месяц, из года в год.
И случаев, когда кто-либо из евреев возмутился подобным порядком вещей, практически не зарегистрировано.
Если бы кто-то взялся написать историю еврейской благотворительности во всех ее формах и проявлениях на протяжении всех сорока веков истории нашего народа, она составила бы несколько десятков увесистых томов, каждая страница которых рябила бы от цифр, имен, цитат из исторических документов и прочей информации, в которой любой читатель рано или поздно безнадежно запутался бы и отказался бы от любых попыток что-либо запомнить. Чем тяжелее жилось евреям, чем большие беды и лишения сваливались им на голову, тем более пышным цветом расцветала в еврейских общинах система взаимопомощи и взаимовыручки, приобретая с каждым столетием все больший размах и постепенно превращаясь поистине в глобальную, охватывающую весь еврейский мир систему. Но начиналось все именно с общины, и потому мы тоже начнем именно с нее.
От кагала до Джойнта
Пожалуй, трудно найти говорящего на русском языке человека, которому было бы не знакомо слово «кагал». Вот как определяется его значение в «Толковом словаре живого великорусского языка» В. И. Даля:
«Кагал – собрание еврейских мирских старшин, род думы, правления; / вся жидовская община, громада, мир; // * шумная, крикливая толпа».
Обычно в современном русском языке слово «кагал» используется лишь в последнем значении этого слова, а между тем оно представляет собой искаженное ивритское слово «кехила», буквальный перевод которого означает не что иное, как община. Кагал – это правление общины, руководившее всей ее жизнью. Кагал существовал в каждом городе, где жило сколько-нибудь значительное число евреев, и отвечал перед правительством и христианским населением за всю общину. Но главной задачей кагала было обеспечение нормальной жизни евреев города, уплата за них всех налогов и управление общественным бюджетом. Бюджет этот формировался за счет сбора денег со всех членов общины, за исключением самых бедных, которые уж совсем ничего не могли дать и сами нуждались в немедленной помощи. Затем старшины общины приступали к распределению этих денег в различные фонды общины, каждый из которых управлялся своей комиссией. Сами должности главы общины – «парнаса» (от слова «парнас» – заработок, пропитание) и входящих в кагал старейшин, а также должности членов комиссий были общественными, то есть те, кто их занимал, не получали за это никакого жалованья. Что, впрочем, не мешало ожесточенной предвыборной борьбе за право их занимать. На выборы старейшин и членов комиссий собиралось все местечко, проходили они необычайно бурно, а так как другим народам еще только предстояло познакомиться с известными евреям с древности основами демократии, то и сами эти выборы вызывали немалое удивление у их нееврейских соседей. Поэтому слово «кагал» большинству людей и знакомо в значении «шумная, крикливая толпа».
Поначалу фондов в местечках было относительно немного. Один из них занимался созданием специальных бесплатных или очень дешевых столовых для бедных – батей-тамхуй, а также покупкой и раздачей им продуктов питания. Другой – покупкой необходимой одежды для нуждающихся. Третий – выделением средств на оплату учебы детей в хедерах и талмуд-торе – школах, где они обучались Торе, чтению, письму и элементарной математике.
Четвертый – содержанием синагоги, оплатой труда главного раввина местечка и писаря религиозного суда и сбором средств на ритуальные услуги для погребения, которые оказывало погребальное братство – хеврат-кадиша.
Однако постепенно число таких специализированных фондов росло как по инициативе самих комиссий по распределению общинных денег, так и по желанию отдельных членов общины, жертвовавших или завещавших свои деньги на вполне конкретные цели.
Помимо хеврат-кадиша – братства, которое в итоге стало не только заниматься погребениями, но и щедро жертвовать деньги нуждающимся, появились братства «Бикур холим» (буквально – «Посещение больных»), которое выделяло деньги на оплату услуг врача, покупку лекарств и уход за больными; братство сандаков, выдававшее деньги на проведение обряда обрезания и устройство праздничной трапезы в честь этого события; братство «Ахнасат каля» (буквально – «Ведение невесты»), выделявшее деньги на приданое для невест-сирот и просто невест из малоимущих семей. Кроме того, всюду, где существовала большая еврейская община, были так называемые «хекдеши» – ночлежки, в которых могли переночевать те евреи, у которых не было постоянной крыши над головой, или просто евреи, приехавшие из других мест и не имеющие в этом городе родственников и знакомых.
Как видим, благотворительность охватывала все стороны жизни еврея, и именно поэтому герой рассказа Зингера «Сын из Америки» вполне обходился тем, что имел, не тратя присланные ему сыном доллары.
