- А это что? Свиная лягушка с притоков Амазонки?
- Это Мимик.
- Не осилили твои профессиональные лепщики.
- Просто, они в кино так выглядят! Так что для зрителей - в любом случае похоже. Поверь, они просто копия - до последней морщинки.
- А это кто?
- Уж ты-то должна знать! Это Рита Вратаски - ты!
Фигурка изображала худую, щедро одаренную, кудрявую блондинку. В ней было трудно найти хоть что-то похожее на Риту. Когда снимали фильм, Рита на самом деле повстречалась с актрисой, игравшей ее в кино. Нельзя было сказать, чтобы актриса не подходила на роль оператора бронекостюма, потому что на нее не подходила и сама Рита, но женщина, которую взяли на эту роль, была слишком гламурна для солдата с передовой.
Рита сравнила фигурку себя с фигуркой Мимика. Лепщик Мимика показался ей внезапно не таким уж и плохим.
- Можно я ее оставлю? - Рита приподняла фигурку столь непохожей Стальной Суки.
- Что?
- Можешь мне подарить одну?
Реакция Шасты была чем-то средним между реакцией спавшего кота, которого согнали с теплого местечка, и пятилетнего ребенка, которому тетя запретила есть кусочек шоколадки с орехами макадамии и карамелью, прибереженный ею для себя. Если бы абитуриенты Массачусетского Технологического узнали, что она лучшая выпускница группы, а потом увидели это выражение на ее лице, они бы в обморок попадали!
Рита не стала настаивать. Люди, подобно Шасте идущие в высококонкурентные университеты высшего уровня, могли сорваться раньше обычных:
- Извини, плохая шутка. Зря я так тебя дразнила.
- Да нет, это я должна извиниться, - ответила Шаста, - Это, ну... просто потому, что эта - она... ну редкая такая. Я, знаешь, купила все шарики в том автомате, и эта была единственной, которая там оказалась.
- Не бойся, у меня и в мыслях не было ее у тебя забирать.
- Спасибо, что ты меня понимаешь! Мне правда жаль. Вот, хочешь взять такую взамен? Они должны быть тоже достаточно редкими.
- Кто это?
- Это инженер, назначенный в отряд Риты по фильму. Так что, ну... это как бы я! - Нервно хихикнула Шаста.
Фигурка была самым ужаснейшим клише женщины-инженера из всех, что Рита видела. Тонкая, как швабра, веснушчатая и с чертами лица, которых именно от такой и ожидаешь. Если бы могла существовать 10-миллиметрового роста перфекционистка, никогда не потерявшая ни одного винтика и не рискнувшая поцеловать человека противоположного пола, то это была бы она. Конечно, настоящему блестящему инженеру, послужившему основой для персонажа, но бьющемуся головой о собственный шкафчик раза два на дню, место в другом шоу.
- Тебе не нравится? - С волнением во взгляде спросила Шаста.
- Она на тебя вовсе не похожа.
- Твоя тоже.
Женщины посмотрели друг на друга.
- Хорошо, спасибо! Я возьму ее на удачу.
Шаста собралась показать еще одну фигурку, когда вошел Ральф Мёрдок, вооруженный фотоаппаратом, висевшим на его толстой шее.
- Доброе утро, дамы.
При появлении нежелательного гостя Рита нахмурила ржаво-рыжие брови. Ее лицо окаменело. Шасту так поразило изменение в Ритином поведении, что она, казалось, не могла выбрать - спрятаться от Риты за тушей журналиста или наоборот. После нескольких секунд неловкого замешательства она все-таки спряталась за спиной Риты.
- Как ты вошел? - Рита и не пыталась скрыть презрение.
- Я официально вхожу в ваш персонал. Кто же меня остановит?
- Ты - свой собственный персонал, и мы оба это знаем. Можешь идти! - Рита перестала обращать внимание на журналиста и его новенькие, с иголочки кроссовки, на которых никогда не было и пятнышка грязи с поля боя. Такие, как он и Шаста могли под настроение встретиться и поговорить в полной безопасности. Его слова никогда не украшал страх знания, что ему, возможно, придется смотреть, как умирают в будущем бою его друзья. Тот страх, что удерживал Риту подальше от однополчан - ее единственной оставшейся семьи. Этому, слоняющемуся без дела, дураку никогда в жизни не придется пережить что-то подобное.
- Было бы глупо, после того, как я протопал весь этот путь наверх. - Ответил Мёрдок, - Я тут случайно набрел на интересную новость и хотел поделиться ею с вами.
- Отправь ее в Нью-Йорк Таймс. Я с удовольствием прочту ее там.
- Поверьте, вам будет интересно.
- Да мне вообще не интересно то, что интересно тебе!
- У японцев скоро начнется какая-то физподготовка. В наказание за беспорядки прошлой ночью.
- Я прошу тебя уйти! Перед боем у меня всегда плохое настроение.
- Не хочешь пойти посмотреть? Они собираются провести какую-то самурайскую тренировку. А я бы с удовольствием послушал, что обо всем этом думает Валькирия.
- Твою мать... должно быть очень разочаровало, что аборт убил лишь твою совесть! - выругалась Рита.
- Ну что за выражения от такой милой, хорошей девушки!
- Я бы сказала тебе то же самое и в следующий раз, но меня нельзя беспокоить!
- Я не расслышал, повторите?
- Поверь мне, лучше не стоит!
Мёрдок задрал бровь:
- А, ну значит твои слова - чушь и хлам. Два в одном.
- Я думаю, ты все слышал.
- Ладно, у меня нет совести, и мне прямиком в ад. Ты мне это уже говорила в Индонезии, когда я сделал фотографии плачущего ребенка, бегущего от стаи Мимиков.
- Ад - это для тебя слишком легко! Ты же просто подловишь Сатану, сфотографируешь и используешь снимки, чтобы пролезть в рай через черный ход!
- А вот это я принимаю как комплимент.
Губы Валькирии раздвинула улыбка. Это была та самая улыбка, которая касалась ее губ в самые мрачные часы на поле боя, но тогда ее хотя бы скрывал шлем. Шасту сотрясла дрожь. Мёрдок сделал шаг назад, даже не заметив.
- Так вот, - сказала Стальная Сука, - в ад собираюсь идти я, а до тех пор, чтобы я тебя больше не видела!
Глава 9
В конце-концов, Рита решила взглянуть на физподготовку, а Шаста - нет. Единственный, кто торчал рядом - это проклятый Мёрдок. Все остальные из отряда держались на уважительном расстоянии.
Взгляд Риты зацепился за что-то на поле. За другой взгляд, словно вместивший тяжесть всего мира. Что-то было в смотревшем парнишке, что Рите понравилось, и она двинулась к нему.
Она шагала своим выверенным шагом. Каждое движение - отточено и совершенно для эффективнейшего управления бронекостюмом на поле боя. Рита передвигалась по полю беззвучно и без усилий. Чтобы выжать из бронекостюма все 100%, оператор должен быть в состоянии пройти по комнате полной яиц и не разбить ни одного. Это означает - быть в состоянии превосходно распределять вес своего тела на каждом шагу.
Солдат все еще смотрел на Риту. Она пошла прямо к нему, потом сделала поворот на девяносто градусов, направилась к тенту, под которым сидел бригадный генерал и приветствовала его обычным салютом.
Бригадный генерал смутился. Рита была сержант-майором, но сержант-майором американской армии, так что трудно было сразу понять, кто из них выше по званию.
Рита вспомнила, что они уже встречались. Он, как привязанный ходил за генералом, который первым подошел пожать ей руку на неформальной вечеринке в честь прибытия американского спецназа. Там была куча офицеров, сделавших карьеру без единого дня на передовой, но этот даже среди них выглядел особенно самовлюбленным лизоблюдом.
Они коротко переговорили. Генерал, казалось, был ошеломлен и позицией Риты и манерой общения. А потом она вернулась на поле, шагая мимо рядов мужчин, словно склонившихся перед ней. Выбрав место рядом с солдатом, что пронзал ее взглядом, она начала изометрическое отжимание. Холодный ветерок доносил до нее тепло его тела.
Солдат не двигался. Не двигалась и Рита. Солнце, висевшее высоко в небе, медленно поджаривало их кожу. Шепотом, чтобы услышал только он, Рита спросила:
- У меня что-то на лице?
- Я не заметил ничего особенного.
За исключением немного странных интонаций, Берст солдата был ясным и понятным. Куда лучше, чем было в северной Африке! Тамошние обитатели Французских колоний не могли говорить на Берсте даже ради спасения собственной жизни.
Берст-Инглиш, или просто Берст, был специально разработан, чтобы разрешить проблемы коммуникации в армии состоящей из солдат разных стран. Из английского повыкидывали кучу слов и все грамматические исключения, которые можно было выкинуть. Когда составляли словарь, предусмотрительно поисключали и ругательства, но удержать солдат от их самостоятельного употребления оказалось невозможно. Они обкладывали матом все вокруг во всех известных словоформах.
- Ты все время пялишься на меня!
- Похоже, что так. - ответил он.
- Что тебе от меня надо?
- Я не хотел бы обсуждать это вот так.
- Тогда давай подождем, пока все не кончится.
